Воспоминания жителя блокадного Ленинграда, которого не стало восемь лет назад. 75-летней годовщине снятия блокады Ленинграда посвящается...
Не ленинградец я по рожденью.
И все же я вправе сказать вполне,
Что я - ленинградец по дымным сраженьям,
По первым окопным стихотвореньям,
По холоду, голоду, по лишеньям,
Короче: по юности, по войне!
Эдуард Асадов, «Ленинграду».
О Владимире Михайловиче Сидорове я знала лишь то, что он житель блокадного Ленинграда и что ему больше 80 лет. По дороге к дому ветерана представляла себе немощного старичка, который еле передвигается, плохо видит и слышит.
Но каково было мое удивление, когда на пороге дома предстал мужчина лет так шестидесяти, на лице которого сияла добрая улыбка, а в глазах горели молодые искорки. Не успела представиться, как Владимир Михайлович пригласил пройти в дом. Он ловко подставил мне стул, заварил чай и поведал историю своей жизни.
Детство Владимира Сидорова прошло на станции Износки, что в Калужской области. Семья воспитывала пятеро детей. Отец возлагал на Владимира большие надежды. Маленький Володя еще наслаждался беззаботным детством и о будущей профессии даже не думал, когда отец уже решил: сын пойдет по его стопам и будет столяром.
А в это время мальчонка частенько бегал на железную дорогу, которая пролегала недалеко от дома. Босоногий, он становился на пригорок и провожал восхищенным взглядом проезжающие мимо паровозы.
Время шло. Владимир без «троек» окончил семь классов. А мечта стать машинистом с каждым днем только крепла. Когда в газете прочитал сообщение о наборе в Ленинградское железнодорожное училище, не раздумывая, решил для себя, что обязательно поедет.
- Я сказал отцу, что не буду в школе учиться, поеду в училище, - вспоминает Владимир Михайлович. – Но отец в Ленинград не пускал.
"Закончишь 10 классов и пойдешь учиться на столяра!", – невзирая на уговоры сына, стоял на своем глава семьи.
- Как-то раз мать потихоньку начала уговаривать отца. Я в это время подслушивал их разговор в соседней комнате, - продолжает ветеран. – Они долго толковали. Потом отец позвал на серьезный разговор.
"Значит так, если пойдешь учиться на маляра или столяра – то пущу!", - сказал отец.
- Я пообещал, что пойду, - хитро улыбнулся Владимир Михайлович.
Однако об истинных помыслах первенца отец даже и не догадывался. Ради своей заветной мечты парнишка пошел на обман. Ведь Володя буквально грезил тем, что будет бороздить по железной дороге огромные просторы страны. Но позднее, уже после войны, когда машинист Владимир Сидоров навещал родителей, отца все же распирала гордость за сына-железнодорожника. Так, седьмого ноября 1940 года наш герой ехал в направлении северной столицы, пока в качестве пассажира поезда.
ВЫЖИТЬ В КОЛЬЦЕ
Летом сорок первого студент Ленинградского железнодорожного училища Владимир Сидоров паковал чемодан. Он собирался в свой первый отпуск домой. Но вместо этого первокурснику Сидорову пришлось взять в руки лопату. Когда началась Великая Отечественная война, ему было 15 лет.
Как только объявили о нападении фашистов, студентов отправили копать окопы. Затем группа работала на одном из крупнейших в СССР танкостроительном заводе имени Ворошилова. Владимир Михайлович работал в отделе главного механика в должности слесаря-монтажника. В мирное время он занимался бы на заводе сборкой и ремонтом токарных станков. Но перед студентом стояла иная задача – демонтаж всего оборудования, ведь завод спешно готовили к эвакуации в Омск.
- Нам хоть и было по 15 лет, но мы работали не меньше взрослых, - с гордостью произнес Владимир Михайлович. – Бывало, семейные просили нас: «Ребята, мы пойдем домой побыстрей!», и мы подменяли их. Сутками не выходили с завода. Потом в трамвайный парк отправили, ну а там "канали" по тормозам – в основном, колодки меняли. Когда трамваи в городе перестали ходить – вообще сидели без работы и ждали эвакуации.
Больше полугода студенты училища ждали, когда их вывезут из города. Множество раз они с вещами шли на Финляндский железнодорожный вокзал. К тому времени захватчики плотным кольцом окружили Ленинград, и только этот вокзал в годы блокады был началом знаменитой «Дороги жизни». Но в очередной раз поездка по какой-либо причине отменялась.
Владимир Сидоров вспоминает, что немец бомбил Ленинград каждый час, передыху не давал. Общежитие, где жили студенты, располагалось недалеко от Пулковской обсерватории. Этот район был у немцев на особом счету. Здесь на Пулковских высотах, держали оборону Ленинграда ополченцы.
Буквально в сотне метров от обсерватории располагались передовые позиции наших войск, чуть дальше уже были немцы. Это место было последней преградой на пути захватчиков к городу. Отсюда весь Петербург виден как на ладони. Но ни систематический обстрел, ни попытки захватить эту командную высоту штурмом не увенчались для фашистов успехом. В конце концов, враг остановился в 4-7 км. от города.
- Бывало еще придем в общежитие, а немец то тут, то там накидает зажигалок или мини-бомб. От них такие искры, что железо плавилось. То крышу пробьет, пожар начнется, - вздыхает ветеран.
Студенты даже смастерили специальные клешни, которыми брали эти зажигалки и отбрасывали подальше или в бочку с водой. Из-за регулярных бомбежек и работы-то толком не было, сетует Сидоров. При каждой тревоге нужно было в бомбоубежище прятаться. Уставали не столько от работы, сколько от беготни.
По словам Владимира Михайловича, бомбоубежищем называли подвал дома, который в любой момент мог рухнуть и завалить людей. Иногда мальчишки-студенты пренебрегали укрытием и прятаться в подвал отказывались.
- Утром пришли со смены с ребятами и до того устали, что даже поленились спрятаться в бомбоубежище, - вспоминает Сидоров. – Комендант по общежитию нас гонит, а мы не идем. Только легли на кровати, вдруг слышим свист. Выглянули в окно и видим, что неподалеку от здания упали две бомбы.
К счастью, снаряды облетели стороной общежитие. Но от ударной волны комната мальчишек прямо на глазах начала медленно «раздваиваться». Через считанные секунды огромная трещина зияла в стене. Осколками убило двух сотрудников училища, которые шли на работу. Еще одна бомба попала в кузнечный цех, находившийся на территории учреждения. Там тоже погибло много ребят, которые не успели спрятаться в укрытие.
После этого трагического эпизода студенты, заслышав команду «Тревога!», давали стрекоча в бомбоубежище. От налетов бомбардировщиков Ленинград защищали, как могли. На зданиях устанавливали зенитные пушки.
- Утром выйдешь на улицу, глянешь на небо, а его будто и нет, - восклицает Владимир Михайлович.
Дело в том, что это солдаты от нападения с воздуха в небо аэростаты поднимали. Действие аэростатов заграждения было рассчитано на повреждение самолетов при столкновении с тросами, оболочками или подвешиваемыми на тросах зарядами взрывчаток. Благодаря им, самолеты противника летали на больших высотах, что и затрудняло прицельное бомбометание.
- В последнее время, в 1942-ом, немец особо и не бомбил. Город был в кольце, думал, что мы и так подохнем, что зря на нас снаряды расходовать, - предположил Владимир Сидоров.
Бомбы – это еще полбеды. Страшнее был мор от голода, когда погибали сотни тысяч людей.
В блокадном Ленинграде студентам училища повезло – они были на гособеспечении. Им также как и рабочим выдавали в столовой 250 гр хлеба в день. При этом до 50% хлеба составляли примеси.
- Хлеб скрипел на зубах, непонятно было из чего он испечен, - говорит Владимир Михайлович. – Обычно накладывали суп с кусочками мороженой капусты, иногда в бульон крупу какую-нибудь кидали. Но порция была такая, что не набиралась и пол литровая банка. Так мы, мальчишки, брали похлебку с собой в общежитие. Разогреем, бульон почерпаем, съедим, опять воды добавим, снова варим суп. И так несколько раз.
Вскоре и воды не стало. Хорошо, что река Нева рядом с общежитием была. Мальчишки долбили пруды, из которых черпали влагу.
- Когда еще водопровод работал, ходили к нему с бидончиками, - вспоминает ветеран. – Вода текла тоненькой струйкой и поэтому около водопровода выстраивались километровые очереди.
Не менее длинная живая очередь из людей стояла и за хлебом, который выдавали строго по продовольственной карточке. Если человек не успел купить хлеб, с карточкой нужно было идти в специальную организацию, где ее регистрировали. Отсутствие штампа означало то, что на следующий день хлеба уже не давали. За махинации грозил расстрел.
- У нас в столовой работала молодая женщина, она взвешивала каждому хлеб, - вспомнил один случай Владимир Сидоров. – Та еще деваха была, упитанная. Однажды обедали, и ребята пожаловались мастеру, на то, что в отрезанных кусочках хлеба не хватает положенных граммов. «Вам все мало!» - возмутился мастер. В общем, заставили его сходить и взвесить кусок студенческого хлеба. Весы показали точно – 250 гр, но когда заглянули под чашечки, то обнаружили прикрепленную к весам корку хлеба в 20 гр И все – больше весовщицу мы не видели…
ДОРОГА ЖИЗНИ
Владимир Сидоров и его товарищи-студенты наконец-то дождались дня эвакуации. Блокадное кольцо прорвали 18 января 1943 года и из города хлынул поток эвакуированных.
- Ехали в поезде, который можно было пешком обогнать, - шутит ветеран. – После того, как переправились через Ладожское озеро, выехали на станцию Волховстрой. Оттуда через Свердловск, Тюмень приехали в Челябинск. Думали, что здесь оставят, но нас отправили дальше – в Курган, - вспоминает спасительный маршрут Владимир Михайлович.
Так в 1943 году он оказался на Урале. И как не ему знать, чего стоил эвакуированным этот долгий нелегкий путь. Добирались на поезде, в автобусе. Автобусы небольшие были, без окон и дверей, а на улице - 40 градусов. Люди замерзали в дороге от холода.
Почти на каждой остановке снимали трупы. Если в начале пути выехали около 250 студентов, то в Курган их прибыло 115.
- По пути я здорово ноги обморозил. Осенью группу отправили в Куйбышев, а я и еще пять студентов остались на Урале, - рассказывает Владимир Михайлович. – С нами надо было возиться – перевязки делать, лечить, поэтому не взяли дальше. Боли в ногах, пятках до сих пор дают о себе знать.
Город железнодорожников Карталы, что на юге Челябинской области стал для Владимира Сидорова второй малой родиной с 1945 года. Здесь калужанину понравилось, а люди приняли эвакуированного тепло. Владимира разместили в местном общежитии, в ноябре он отправился на курсы машинистов в Златоуст, потом в Троицк. Обучение закончилось в 1946 году, после чего парень начал трудиться на станции Карталы машинистом. Парнишка был на седьмом небе от счастья, ведь мечта наконец-то сбылась!
После войны железнодорожники работали в усиленном режиме. Страна - в разрухе и ее нужно было восстанавливать. А Карталы – станция узловая, поэтому через каждые 20 минут поезда шли с грузами и машинисты не спали сутками. Четыре десятка лет жизни Владимир Сидоров посвятил железной дороге. За это время пришлось водить паровозы, тепловозы, электровозы. А последние 26 лет до выхода на пенсию управлял и пассажирскими поездами.
Ветеран трудился на совесть, что и отмечено многочисленными грамотами и наградами. Самая ценная для него – звание «Почетный железнодорожник». В 20 лет Владимир Михайлович пустил корни в Карталах. Женился, один за другим родились дети. Всего их было пятеро, к сожалению, двое сыновей погибли в молодости. Две дочери вышли замуж и живут далеко от родного дома, лишь сын остался в Карталах.
Как вспоминают родные, Владимир Сидоров, пережив все тяготы военного и послевоенного времени, до самой смерти не терял бодрости духа. Ветерана не стало в 2011 году.
Ставьте лайк, подписывайтесь ;)
Ассоль Мукарова