– Здравствуй.
– Приветствую.
Я медленно прошел к небольшому столику.
– Чай? – спросил он.
– Не откажусь.
Когда бы я ни пришел, меня уже ожидал чай. За несколько столетий он научился этому искусству лучше, чем любой мастер из поднебесной.
Знакомая рука протянула мне небольшую пиалу. Потом вторую, третью. Я выпивал напиток и возвращал тару, не говоря ни слова.
– Так что тебя привело на этот раз? – нарушил тишину мой друг.
– Не знаю. Конкретных намерений нет. Просто зашёл. Разве такое невозможно?
Он посмотрел на меня и ухмыльнулся.
– Если у тебя есть что рассказывать, то начинай. Я с удовольствием послушаю.
– А если нет? – спросил я.
– Тогда мы просто осушим все мои чайники, – ответил он и улыбнулся.
– Не самый плохой вариант.
У него действительно было много чайников. Я никогда не видел, как он засыпает листья или кипятит воду. Просто один опустевший сосуд менялся на другой, полный и горячий. За несметное количество наших встреч мы ни разу не добрались до конца этой глиняно-керамической очереди.
– Встречал кого-нибудь интересного? – спросил он.
– Так, бывали случаи. О ком-то конкретном хочешь узнать?
– Как тебе мой «сынишка»?
– Интересный. Вы с ним довольно таки похожи.
– Спасибо. Но у него еще изобилуют эмоции. Чувства. В повседневной жизни в этом нет ничего дурного. Но в тех мирах, в которых он «работает», это чревато последствиями.
– А почему ты не хочешь его предупредить? – удивился я.
– Вспомни историю: каждый сам должен прийти к ответу. Иначе грош цена такому озарению.
– И то верно, – согласился я.
– Как ты думаешь, не слишком ли здесь мрачно?
– Хочешь поменять «обои»?
Постепенно сквозь черное пространство начали пробиваться краски, словно они прожигали темные стены. Если эти стены, конечно, были.
– Закат? – спросил я.
– А ты против?
– Твое пространство – твои правила. – Улыбнулся я и отпил из пиалы.
– Я хотел тебя предупредить.
– Меня? О чем?
– Будь осторожен.
– В чем? – спросил я.
– Во всем. Просто проявляй осторожность, – настаивал старик.
– А ты не большой мастер по части советов, да?
– Просто не могу объяснить иначе, – ответил он и достал новый чайник.
– Ну да, как обычно.
Окружающая обстановка закончила меняться. Теперь под ногами была зеленая трава. Бесконечное поле окружало нас с трех сторон. Мягкий и теплый ветер ласкал лицо, прикасался к траве, и даже к чаю. С последней же стороны был обрыв. А где-то вдалеке огромный огненный шар завершал свой обход по чистому небосводу.
– Красиво, – заметил я.
– Спасибо. А ты изменился. Помогают твои утренние «медитации»?
– Как видишь. А ты все так же следишь за мной?
– Ну, кто-то же должен, – улыбнулся он.
– Как ты думаешь, я встречу при жизни кого-нибудь похожего на тебя? Или хотя бы на себя?
– Вероятность есть.
– Вероятность есть всегда. Это просто отговорка. И мы оба это знаем.
– Ага. А еще «мы оба знаем», что кто-то не может говорить кому-то о его жизни.
– Ничего не меняется, – сетовал я.
– На самом деле меняется все. Просто ты не всегда это замечаешь. Где-то твои герои становятся реальными, иногда твои фантазии воплощаются в жизнь.
– Что имеем, то не ценим? – спросил я.
– И это тоже.
Я сидел и смотрел, как солнце опускается все ниже и ниже за линию горизонта. Я наблюдал за тем, как желтый свет превращается в оранжевый, а потом и вовсе в красный. Чудесные метаморфозы природы и цвета увлекли меня. За этим занятием могли пройти часы, а может, даже дни.
– Какое счастье, что время не властно над твоим пространством. Я могу сейчас идти на работу, заниматься сексом или стоять в душе. Пробыв здесь годы, мое сознание вернется в ту же секунду, в которую начался этот разговор.
– Беседы со старыми друзьями не должны забирать время.
– Да, ты прав старик, – повернулся я лицом к нему. – Все меняется. Каждый день и каждую секунду. Завтра я уже не буду тем, кем был сегодня. Через год я могу и вовсе забыть о тебе, и вернуться на сей холм лишь на закате своих лет.
– Старик? Серьезно?
Короткая белая борода, морщины, и торчащие волосы из мест, где их не должно быть вовсе – все эти признаки говорили о его преклонном возрасте. Забавно, что он считал меня немногим младше, несмотря на разницу во внешнем виде.
– Ладно, прости. Вырвалось. – Извинился я.
– Скажи спасибо, что ты не видишь то, что чувствуешь, иначе ужаснулся бы своему отражению.
– А как видишь ты?
– Глубже.
– Как это?
– Возьмем, к примеру, этот чайник. Глина, из которой он сделан, находилась в земле сотни лет. Она помнит еще грязные стопы моей первой жизни. Я и не подозревал тогда, как все обернется спустя тысячу лет. Понимаешь? Это уже не просто кусок обожжённой в печи вязкой массы. Мастер, что делал его, вложил туда часть своей души, она синтезировалась, и переродилась в новую. Я вижу тысячи лет жизни этой глины и сотню лет гончара. И это только чайник. Что уж говорить о людях.
– И действительно, глубоко. И долго этому обучаться?
– Достаточно. Тебе пора.
– Пора? Куда?
– Назад. У всего есть свои недостатки. Оставшись здесь надолго, не захочешь возвращаться. А вернуться придется. Так что лучше заходи почаще, чем реже и надолго.
– Хорошо. Вкусный был чай, – спорить с ним не имело смысла, как бы я ни хотел остаться.
– Ты ему тоже понравился. До встречи.
– Пока…