Я уже полгода воевал у самой линии фронта, но костлявая погибель продолжала обходить меня стороной. Хотя советские части уже вошли на территорию Германии, а судьба Венгрии, где мы сейчас находились, была предрешена. После долгих споров наше предложение послать штрафной батальон в атаку ночью, а не днём, всё-таки приняли. Хотя командиры сильно рисковали. Так как, перебеги хотя бы несколько штрафников к гитлеровцам, за такое спросили бы по всей строгости не только с комбата, но и с ротных, и со старшин.
Мы знали, что блатные не хотят воевать и искупать свои прошлые тёмные делишки красненьким. Тем более, что на дворе был уже 44-й год, и участь фашистской Германии ни у кого не вызывала сомнений. Поэтому бывшие зеки не желали погибать, когда до конца войны оставалось всего ничего. Большое количество добровольцев, прибывших в батальон всего несколько часов назад, немного разбавили ряды этого ворья и плутов, не брезгующих трофеями со своих же советских бойцов. Остатки штрафного батальона должны были идти на немецкие траншеи первыми, а сразу за ними - сильно потрепанный в недавних боях стрелковый полк. Этого должно было хватить, чтобы выбить фрицев с каменистого пригорка, на котором венгры когда-то выращивали виноград.
В три часа ночи мы осторожно поползли по нейтральной полосе, периодически замирая и выжидая, пока погаснут немецкие осветительные ракеты. И всё-таки немцы увидели ползущие к ним серые бугорки. Открыли огонь сразу из двух крупнокалиберных пулеметов, которые были по нейтралке без разбора перекрестными трассами, по живым и уже отмучившимся. Некоторые штрафники вскочили и попытались бежать назад. Но от пуль тяжелого пулемета MG-42 убежать не возможно. До немецких окопов смогли добраться человек тридцать, не больше. На этом пути к нам присоединились еще несколько бойцов, которые лежали на нейтральной полосе уже двое суток в ожидании своей судьбы.
Это были остатки от позавчерашней неудачной атаки. Они практически потеряли надежду на спасение, лежали голодные и насквозь мокрые от непрекращающегося осеннего дождя. Командир приказал им атаковать вместе с нами, и мы поползли дальше. До немцев оставалась сотня метров. Начались посеченные пулями кусты и остатки виноградника. Пробирались через них молча, никто не стрелял и не подавал голоса. Оставалось преодолеть пару десятков метров, когда немцы заметили движение и открыли пулеметный огонь.
Теперь каждый был сам за себя, люди вскакивали и что есть мочи бежали вперёд, стремясь быстрее запрыгнуть к немцам в окоп. Кто-то сразу падал, другим удалось разминуться со встречными пулями. На дне передней немецкой траншеи уже катались несколько сцепившихся клубков. Началась рукопашная схватка, а я впервые в своей жизни увидел искаженные лица дерущегося врага так близко, лицом к лицу.
Малый В. «Среди обрубков виноградника».