Дела на канале "Справочник кинопижона" в январе идут исключительно скверно (подробно позже), что приводит к мысли: есть, однако, и положительные моменты. Одним из них стал тот факт, что благодаря одному читателю канала (мое почтение!), присоветовавшему обратить внимание на фильм Курцио Малапарте "Запрещенный Христос". Внимание обратил, увиденное порадовало. Более того, фильм заставил меня вспомнить, почему я вообще люблю кино, а такое в последнее время случается все реже и реже.
Синефилы - такие люди: всплывший в сети VHS-рип последнего не представленного в интернете фильма Сэйдзюна Судзуки радует их значительно сильнее, чем любые "личные успехи."
Первое, о чем стоит сказать: "Запрещенный Христос"- единственный фильм Малапарте, который более известен в литературном, чем в кинематографическом мире. Вообще, когда литераторы приходят в кино получается либо исключительно круто (Дюрас, Грийе, отчасти Мисима), либо полный провал (Кинг, Мейлер). Это связано, в первую очередь, с тем, что мир кино - традиционный универсум, где исключительно сильны авторитеты отцов-основателей. Даже самые радикальные режиссеры, как Годар, проходят большой путь, чтобы избавиться от влияния своих кумиров. Писатели, которые в кино не особо разбирается и которые лишены преклонения перед авторитетами, проще и быстрее находят собственный уникальный киноязык, отчего снятые ими фильмы спустя десятилетия часто смотрятся свежее и актуальней, чем работы работы классиков кино, снятые в аналогичный период времени.
"Запрещенный Христос" снят в 1951 году, однако ощущается более свежим и свободным фильмом, чем фильмы Росселини или Де Сика того же периода. Откровенно говоря, кино одновременно напоминает и итальянский неореализм, и ранние фильмы Французской Новой Волны. В сюжетном отношении "Запрещенной Христос" представляет собой еще одну вариацию темы предателя и героя, которой было буквально одержимо итальянское кино 50-60-х. Итальянский солдат после окончания войны возвращается в родную деревню из советского плена, где к его прибытию относятся с особой настороженностью. Причина проста: его младший брат состоял в местном сопротивлении и был расстрелян. Стукач, сдавший его нацистам, все ещё живет в деревне, и его личность не секрет для местных. Однако, информировать героя о личности предателя никто особо не стремится, понимая, что вендетта неизбежна, а лишние трупы по окончании Второй Мировой в деревне никому особо не нужны.
Вообще на основе подобного сюжета мог бы получиться неплохой вестерн, но Малапарте сознательно уводит сюжет от темы мести и возмездия, рассуждая на более интересные ему про политики и религии. Особенно режиссера занимает вопрос: нужен ли кому-то в после Второй Мировой Христос, в том виде в котором он существует на страницах Нового Завета, или любая попытка умереть за чужие грехи отныне является запрещенной? В результате финальный отказ героя от вендетты не выглядит очередной попыткой примерить всех в рамках условного поствоенного гуманизма ("Давайте жить дружно" или "Каяться и плакать"), а достигает библейского накала, не опускаясь в дидактику, чем страдают практически все режиссеры-католики, включая даже Скорсезе.
