В 1446 году город на непродолжительное время попадает под власть серпуховско-боровского князя Василия Ярославича, бежавшего из московских пределов.
С 20–30-х годов XV столетия этот князь, который находился в близком родстве с великим князем московским Василием II Васильевичем и входил в его окружение, владел Серпуховом, Боровском и Радонежем. Свою политическую карьеру Василий Ярославич связал с Василием II и всегда оставался его верным союзником. Не один раз он участвовал в крупных сражениях русских с татарами и военных операциях против Литвы. Когда мятежники Дмитрий Шемяка и Иван Можайский совершили в феврале 1446 года дворцовый переворот в Москве и лишили власти великого князя, Василий Ярославич не пошёл с ними на переговоры. Он предпочёл бежать в литовские земли.
Великий князь литовский Казимир Ягеллончик принял Василия Ярославича и отдал ему в 1446 году в вотчину Брянск, Гомей, Стародуб и Мстиславль. Василий уступил Брянск приближённым свергнутого московского государя (также беглецам) Семёну Оболенскому и Фёдору Басенку1, а остальные города оставил за собой.
Василий Ярославич был искушён в политике и время впустую не тратил. Именно он возглавил в своей новой стародубско-гомейско-мстиславльской вотчине коалицию сил русских князей-эмигрантов, которые поставили цель освободить захваченного мятежниками Василия II и восстановить его великокняжескую власть в Московии. Выступление войск под началом Василия Ярославича из Литвы (1446 год) предопределило быстрое падение владычества Шемяки. В этом военном предприятии могли участвовать и гомейские ратники.
В 1449 году Василий Ярославович оставил свои владения в Литве и возвратился в восстановленный боровско–серпуховской удел. Однако великий князь московский недолго помнил верную службу Василия. Обеспокоенный его возросшим авторитетом и активной поддержкой литовской стороны, он в 1456 году схватил князя и отправил в пожизненную ссылку2.
Около 1450 года Свидригайло Ольгердович, уже давно отошедший от активной политической деятельности в ВКЛ, заслужил снисхождение Казимира Ягеллончика и вновь получил Гомей. Из деяний Свидригайло, касающихся города, история сохранила немногое. Известно, что боярину Андрею Саковичу он пожаловал селения Гомейской волости Даниловичи, Дуравичи и Волосовичи3. Историк В.Л. Носевич относит данное событие к 1452 году. В середине – третьей четверти XV века Казимир Ягеллончик активно раздаёт гомейские села различным частным владельцам. Так, между 1440 и 1443 годами литовскому пану Михаилу Монтовту он дарит «двор» Шерстин, а православному боярину Герману Радивоновичу – «двор Хальче с людьми и со всим» (датировка пожалований определена В.Л. Носевичем). Земельные владения близ Гомея получают также бояре Бумонт – село (1442 год), Еско Протасович – слободу (1466 год), Евлашка Хурсович – Пресно (1471 год)4.
В 1454 году, уже после смерти Свидригайло, история связывает Гомей с Иваном Андреевичем Можайским – умным, жестоким и корыстолюбивым политиком, который бежал в Литву от московского государя Василия II Васильевича.
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе интересных публикаций и исследований!
Иван Андреевич, безусловно, был весьма важной персоной. Князь приходился внуком знаменитому Дмитрию Донскому. В 1432 году он получил в наследство от отца Можайское княжество (с главнейшими городами Можайском и Калугой). В своей последующей политической деятельности он стремился, прежде всего, к расширению собственных владений и получению выгод в борьбе соперничающих за великокняжеский московский стол группировок. Для достижения своих целей Можайский не выбирал средств (и в этом весьма походил на прочих именитых современников), шёл на предательство и служил всякому, кто обещал и давал ему больше. Иван Андреевич, в зависимости от ситуации, то поддерживает великого князя Василия II , то выступает союзником его злейших врагов. В 1445 году, во время битвы московского войска с татарами под Суздалем, он бросает Василия II на поле боя и бежит. Русская армия была разгромлена, великий князь и множество прочих князей (среди которых, между прочим, был и родной брат Ивана Михаил) попали в плен.
В 1446 году Иван участвует в заговоре Дмитрия Шемяки против Василия II Васильевича, взятии Москвы и ослеплении великого князя (именно после этого современникипрозвали того Тёмным, т. е. Слепым). Простить такому человеку Василий не мог5.
Расплата за злодеяния чуть было не пришла к Ивану в 1454 году. Тогда войска Тёмного напали на Можайское княжество и взяли Можайск. Конечно, великий князь московский руководствовался не только чувством мести к давнему обидчику, но и своим решением ликвидировать удел на границе с Литвой – опасный своими тайными замыслами и стремлениями к самостоятельным отношениям с западным соседом. По приказу Василия II Можайский удел был упразднён. Князю Ивану Андреевичу с супругой, сыновьями Андреем, Семёном и верными боярами удалось бежать в Литву6.
Отношения между ВКЛ и Московией в то время были достаточно напряжёнными. Поэтому великий князь литовский и король польский Казимир тепло принял влиятельного эмигранта, которого ещё можно было с успехом использовать во внешнеполитических интригах. Господарь передал Ивану несколько городов с богатыми волостями вблизи московских рубежей, а именно – Стародуб, Гомей и с 1476 года – Брянск7. Видимо, уже в новых владениях Можайский вступил во второй брак с дочерью князя Фёдора Юрьевича Воротынского8.
Иван Андреевич верой и правдой служил новому коронованному опекуну, тем более что последний не пытался вмешиваться во внутренние дела его удела. Московская же сторона была крайне обеспокоена появлением на западной границе ещё одного очага напряжённости. Об этом, в частности, свидетельствует грамота московского митрополита Ионы, направленная смоленскому епископу Мисаилу вскоре после прибытия Можайского в Литву. Иона просил епископа проследить, чтобы князь Иван не причинил какого-либо вреда Василию II9. В 1456 году тот же Мисаил ездил в Москву просить возвращения в Смоленск ценнейшей реликвии – иконы Пречистой Богородицы. Как догадываются современные историки, переговоры велись не только об иконе, но касались русского смутьяна Ивана Можайского10, который не отказался от тайных действий против Василия Тёмного. Видимо, не случайно в том же 1456 году, подписывая мирс Новгородом, великий князь московский требовал от новгородцев не принимать к себе князя Ивана: «А Великому Ноугороду князя Ивана Андреевичя Можайского и его детей… не приимати»11. Подлинные намерения Можайского прояснились зимой 1461–62 годов, когда в Москву из Литвы попала копия соглашения между Иваном Андреевичем и серпуховским князем Иваном Васильевичем (также изгнанником). Оба надеялись на скорую победу над Василием II, подписали союзнические обязательства о совместной борьбе за потерянные в Московии вотчины. Заговорщики обещали друг другу не заключать с Василием II сепаратного мира и готовили против него совместный военный поход12. Несомненно, Можайский не оставил надежд занять великокняжеский стол в Москве.
Относительно спокойное для Гомея и окрестностей правление Ивана Андреевича содействовало дальнейшему экономическому подъёму региона. Постепенно расширялась площадь городской застройки, росло количество населения. Особую роль в городской жизни играли ремёсла и торговля – как внутренняя, так и международная (с городами Великого княжества Литовского, Московией, татарским югом). Торговые пошлины, которые брались в Гомее и Стародубе в пользу Можайского, были одним из главнейших источников обогащения его семьи. Редкие купцы умели обходить мытные заставы, да и то лишь по специальному разрешению самого/ великого князя литовского. Из документов того периода сохранилась грамота Казимира, который разрешил беспошлинную торговлю минскому купцу Луке Терешковичу (от 5 мая 1480 года)13.
Иван Андреевич имел немалые доходы от гомейских селений. Здесь жили и трудились его крестьяне. Известно, что после смерти боярина Андрея Саковича (около 1464 года) князь присоединил принадлежавшие тому села (Даниловичи, Дуравичи, Волосовичи) к своей Гомейской волости. Обиженный наследник усопшего маршалок земский, наместник полоцкий Богдан Андреевич пожаловался великому князю Казимиру Ягеллончику. Судебное разбирательство, завершившееся в 1483 году (уже после смерти Ивана Андреевича), признало законность прав вотчинного владельца на данные селения именно за Богданом Андреевичем, а не за сыновьями (и наследниками) Ивана Андреевича – Андреем и Семёном Можайскими. Решение суда было оформлено специальным декретом Казимира от 17 апреля 1483 года.
У Ивана Андреевича был суровый, дурной нрав. Гомейские подданные едва ли любили своего господина, а скорее всего, боялись его. Наслышаны были они о том, что ещё в Можайске, в 1442 году, он приказал сжечь одного мужика-«хлебника», обвиненного во время голода в людоедстве. Тем же способом и тогда же расправился он даже с женой своего боярина. Князю показалось, что та – ведьма.