В 1960-м году я работал помощником машиниста. В декабре наш состав отправился с вокзала Харьков-Пассажирский в сторону Москвы.
Ночной воришка
Не доезжая нескольких километров до Белгорода (скорость у нас была около 110 километров в час, станцию мы должны были проследовать без остановки), я доложил машинисту: - Зеленый. Машинист ответил, как положено: - Вижу зеленый. И вдруг перед лобовым стеклом в ночной темноте мы увидели разлетающуюся солому. Раздался хлопок. Не теряя ни минуты, мы применили экстренное торможение.
После остановки я взял фонарь и побежал вдоль состава. В районе 14-го вагона я увидел разбросанную по снегу солому. А чуть дальше смотрю, лежит покрывало.
Вдруг я заметил, что из сугроба рядом с железнодорожными путями торчат валенки. Я подошел и принялся тянуть их на себя. Вслед за обувью показались ноги. Слышу, человек что-то бормочет. Значит, живой! Когда я его вытащил, он начал кричать: - Не бей меня, я больше не буду воровать!
Повезло так повезло
Я взял мужика за шиворот и быстрее потащил к электровозу: мы ведь задерживали остальные поезда. С горем пополам мы с машинистом втянули пострадавшего в кабину, доложили дежурному в Белгороде: мол, сбили человека. Когда подъехали к станции, увидели, что там нас уже ожидают скорая и милиция. Передав мужика им в руки, мы срочно тронулись в путь, чтобы ликвидировать отставание от графика.
Вернувшись в Харьков, мы стали писать объяснение по поводу остановки поезда на перегоне. Уже здесь нам объяснили, что пострадавший ходил ночью воровать колхозную солому. Он был глуховат и не слышал сигнала локомотива. Но ему повезло: мы задели не его самого, а куль с соломой за спиной. Чудом мужика не утянуло под состав, а сбросило в сугроб. Можно сказать, родился в рубашке.