Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7 повести "Чудо Ратушной площади" в нашем журнале.
Автор: Елена Савельева
8
Все наоборот
Вот теперь я точно знаю, что такое напряжение! Учителя взялись за нас так, словно мы комплексный обед, а они весь год голодали. Хочется сбежать и закрыться где-нибудь в чулане, но – некогда. В «Малинке» идут репетиции фестивального номера, гоняют нас преподаватели до онемения в руках и ногах, а у меня ведь еще школьный номер с девчонками. Утром просыпаюсь и уже бегу, вечером еле иду. И кругом – надо, надо, надо! – но ведь, и правда, надо. На учебу, конечно, я по возможности трачу поменьше времени: не было у меня этих пятерок, и переживу. ОГЭ еще только в следующем году, в этом можно напрягаться по минимуму. А вот если я не поеду на Фестиваль в Испанию… Нет, я поеду!!! И танец в школе у нас будет лучший.
Кидаю в сумку запасные леггинсы и футболку (после занятий в студии одежду можно сразу стирать) и пакет с дошитыми мамой костюмами и направляюсь к Насте Карповой. Сегодня у нас – последняя репетиция. Завтра – юбилей в школе.
- Оля, ты чего так долго! – три мои кумушки уже заскучали и немного дуются.
- Только не говори про свою мегаважную репитицию в «Калинке-Малинке», - морщит нос Маша Окунева. – Наш номер – на всю школу номер.
Молчу. Неспешным движением достаю из сумки пакет и отдаю девчонкам. Они достают рубашки и джинсы: стразами вышиты сверкающие звезды, контуры повторены тонкой блестящей тесьмой, - и начинают ахать.
- Вот это да! – примеряет Полыгалова к себе. – Совсем другой вид! Такие костюмы – половина успеха.
- Ага, соглашается Маша Карпова. – теперь реально стильно и празднично сразу. Оль, можно мы будем в них репетировать? Нам же надо привыкнуть заранее.
Поддаюсь на эту очевидную хитрость: самой не меньше хочется посмотреть на себя в сценическом образе. Позируем перед зеркалом, как пятиклашки, и только потом начинаем заниматься. Дело сразу идет на лад: в красивом виде девчонки чувствуют себя увереннее и очень стараются. Два часа гоняю их, и только когда мои танцовщицы начинают стонать и сползать по стене на пол, останавливаюсь. Неидеально, конечно, и хорошо бы прогнать еще пару раз… Да, теперь я понимаю наших педагогов, измочаливающих нас на репетициях…
- Настя, дай водички! – показно хрипит Ленка.
- И мне, и мне большую чашку! – солидарно изображает приступ жажды Маша.
Настасья приносит большой графин с черничным морсом и чашки. Пьем с удовольствием, как самый божественный на свете нектар. Девчонки обсуждают выступление, спрашивают меня о каждой мелочи. Отвечаю, а сама думаю про Сашу. Прошло уже столько дней, как он уехал. Сначала писал, а потом все реже. Говорит, ходит на какие-то лекции и занимается по программе этого самого уникально-умного Новосибирского центра.
- Оль, ну, Оль!.. – Ленкино нытье наконец-то возвращает меня в мир. – Можно костюмы у меня побудут, а? Я только повешу аккуратно и буду смотреть, даже не надену!
Как откажешь этим горящим мольбой глазам?
- Бери, только осторожно, - киваю в ответ.
- О чем ты, я же сама опрятность! – Ленка быстрым движением убирает пакет к себе в сумку. «Рыбки» завистливо, но молча провожают взглядом пакет с костюмами. Понимаю их: нет, наверное, большего удовольствия, чем перед выступлением смотреть на костюм, висящий где-нибудь на дверце шкафа в твоей комнате. Все еще впереди: и последняя суматоха, и волнение перед выходом, но сам этот праздничный момент с его волшебной атмосферой живет здесь, в твоей комнате. Будущая радость танца и движения, восторг от того, что зал смотрит на тебя и следит за каждым твоим движением, упоение от аплодисментов… Ты смотришь на костюм – каким бы простецким он ни был! – и чувствуешь будущее, которого еще нет. И которое уже есть – прямо перед тобой, и можно подойти и потрогать рукой или просто смотреть и наслаждаться. И от этого на душе так сладко, так трепетно, так много мечтаний…
…
В такое важное утро будильник решил промолчать. Ну, в его подлой натуре я никогда не сомневалась. Но Мурка… Залезла ко мне в ноги, улеглась, как барыня, и храпит! В итоге я почти проспала, и собираться пришлось наспех. Собаку вывела всего на пять минут, придется ей терпеть: сегодня приду не скоро. Одним движением вытряхиваю из шкатулки в сумку поверх тетрадей и учебников косметику, лак для волос, резинки-заколки: я все-таки в плане выступлений человек более опытный и знаю, что в последний момент невидимки вдруг ломаются, а косы расплетаются. Так что лучше взять «про запас».
Выдыхаю уже в школе, шмякнув сумку на парту: успела. Ленка, ворона, тоже, что ли, проспала? Странное дело. Смотрю на часы: до урока семь минут, наверное, красится Полыгалова моя. Вот уже и химичка пришла. А Ленки нет… Строчу ей сообщение за сообщением, а она «была в сети вчера 23:47». Странно… Хоть бы химичка вышла из класса, я бы позвонила тогда! Так нет ведь: раскрасила доску новыми формулами и любуется собственным творением, как картиной Малевича.
Звоню Ленке, с трудом дождавшись звонка: не берет. Звоню снова. Еще и еще. Не берет! Слоняюсь по коридору от стены к стене. Что делать – не знаю. Ну, как же, как же такое может быть: расстались вчера в девять вечера, все было нормально. Что случилось? Куда она делась? Где костюмы? Что делать?! В голове тысяча вопросов, каждый из которых сводит меня с ума.
А вот и Рыбки: лица встревоженные.
- Оля, где же Лена? – Маша с Настей чуть не ревут.
- Понятия не имею, трубку не берет, в сети ее нет, - я сама готова схватиться за голову и расплакаться.
- Может, сбегать к ней на перемене? – от волнения Настя теребит пуговицы на блузке. – Ты же знаешь, где она живет?
- Знаю, - устало прислоняюсь к подоконнику коридорного окна. – Только бежать туда минут пятнадцать-двадцать в одну сторону. А день укороченный, осталось два урока, и потом концерт.
Рыбки в ужасе всплескивают руками и ныряют в вечно орущую толпу.
- Олечка, - а это уже Максима подкралась ко мне со спины. – Мы все очень ждем ваш номер. Девочки на днях мне по секрету сказали, что ты поставила великолепный танец. Надеемся на вас и на тебя в первую очередь!
Сима Петровна, кивнув мне на прощанье, тут же сливается с пестрым коридором. Даже не знаю, хорошо ли, что она не заметила отсутствия Полыгаловой. Я бы сейчас тоже с удовольствием мимикрировала под цвет стены, но, увы, жизнь – это вам не фэнтези. Здесь – раз! – и не спрячешься в другой реальности. А одноклассники, как назло, сегодня подходят один за другим и говорят: «Давай, Олька!», приходится только кивать в ответ… Нет, они, конечно, не назло. Но вот Ленка… Да где же она?!
В неимоверном отчаянии отсиживаю оставшиеся уроки. Миллион сообщений Полыгаловой остаются непрочитанными. У всех сегодня праздничное настроение, учителя шутят, улыбаясь в ожидании праздника. Ребята мне подмигивают через каждые пять минут, словно все зависит только от меня. Хотела бы я, чтобы это было именно так...
И вот – наконец-то! – после третьего – последнего на сегодня – урока звонит Полыгалова.
- Оля, я не приду…
- Але, ты чего там шипишь?! – ору я, с трудом разбирая неожиданно тихий Ленкин голос.
- Оля, у нас в подъезде прорвало холодную воду. Квартиру затопило, мы полночи воду откачивали, - кашляет и гундосит Полыгалова. – У меня тридцать девять и шесть.
Лихорадочно стараюсь усвоить информацию. Так, значит, Ленка не придет…
- А костюмы?! – выдыхаю в трубку.
Полыгалова молчит.
- Лена, где костюмы?! – чуть не реву я. – Что с ними?
- Они висели на вешалке, около стены, - всхлипывает Ленка. – А трубу там как раз и прорвало. Ржавую-ю-ю-ю-у-у-у-у…
Хватаю воздух ртом, не в силах даже ругаться. Ленка ревет в трубку. Кто-то вбегает в класс, и говорит, что пора идти. Автоматически выхожу из класса, уже в коридоре понимаю, что телефон в руке продолжает хлюпать: я забыла отключиться, а Ленка, видимо, сейчас совсем ничего не соображает. Нажимаю сброс звонка. Выхожу на улицу, стою на крыльце и смотрю в никуда. Мимо пробегают в обе стороны взрослые и дети: до начала концерта осталось полчаса.
Рыбки находят меня и встают передо мной с тревожными лицами.
- Костюмов не будет. – деревянным голосом сообщаю им. – Полыгаловой тоже.
Рыбки так сильно бледнеют что, кажется, прямо сейчас растворятся в воздухе.
- Танцуем втроем, в чем пришли, - констатирую сухо, как судья, выносящий приговор.
- Нет, нет! – восклицает Маша. – Ты что, ты что! Я в платье, ты в джинсах, а Настя вообще сегодня в брюках пришла.
- И что теперь, не танцевать?! – взрываюсь я.
- Я… я не буду, Оля, прости, - Маша смотрит куда-то в сторону. – Я не смогу так, когда все совсем по-другому…
- И я не смогу, - вслед за подругой отворачивается Карпова. – Мы все равно завалим все без костюмов и втроем.
- Не сможете?! Да вы что? – от бессилия мне хочется заорать на них изо всех сил. – У нас вариантов нет, на нас же класс надеется весь, и зал уже полный. Вы думаете, мне сейчас легко?!
- Оля, прости, - рыбки придвигаются друг к другу, и это плохой знак. – Все равно ничего не выйдет, зачем еще и на сцене позориться.
Девчонки берутся за руки и бредут в конец школьного двора.
Стою одна. Запоздавшие шумные гости с хохотом ворвались в школу и затихли где-то в коридоре. Последний апрельский ветер морозными иглами втыкается мне в кожу. Надо идти. Надо идти туда, куда идти не хочу и не могу. Как все глупо…
В актовом зале звучит гимн школы: значит, концерт уже идет. Захожу в кабинет, находящийся позади зала, где все толкутся, трясутся, разминаются. Встаю у стены, сбоку от выхода со сцены. Хор седьмого «Б» счастливый вбегает в кабинет: обнимаются, прыгают, радуются, что хорошо спели. Команда седьмого «В» в костюмах под девятнадцатый век выстроилась в очередь: явно собираются делать какую-то инсценировку. Пока они декламируют, переодеваю сменку на кроссовки.
- Ты что, одна будешь? – как будто откуда-то с потолка свешивается ко мне кудрявая голова Антона Укупчика – длинного блондина из 10 класса, школьного франта и постоянного ведущего всех праздников.
- Одна, - без всяких эмоций соглашаюсь с ним.
Антон хмыкает и, как только аплодисменты сгоняют семиклашек со сцены, солидно вышагивает вперед.
- А теперь команда… Соло восьмого «А»! Оркестр, вальс! – шутливо бросает в зал юморист-Укупчик и возвращается за кулисы.
- Давай, давай, ты чего! – практически выталкивает он меня.
И я прыжком оказываюсь на середине. Вот они – сотни глаз, которые я так люблю! Вот они – сотни лиц, которых я сейчас так боюсь!..
Раз, два, три, начали! В-в-в-бамц! – шлепает в записи барабанщик по тарелкам, и музыка несется вскачь. Кручусь, как могу, но ведь главная идея танца – в перестановках. А как я могу переставлять сама себя? Отрабатываю по максимуму, кланяюсь, зал вяленько хлопает. Вваливаюсь за кулисы и сбегаю из кабинета прочь, на ходу роюсь в сумке, чтобы не поднимать горящее, как факел, лицо. И врезаюсь в Максиму и наших – стоят кучку в коридоре, у двери в актовый зал.
- Оля, как же это, - растерянно разводит руками Сима Петровна. – Вы же хотели показать грандиозный танец, костюмы какие-то яркие у вас были сделаны. А тут ты одна, в серых брюках?.. Мы так надеялись на тебя…
- Да уж! Как-то слабенько! А мы-то думали!.. – выстрелами колючих взглядов добивают меня одноклассники.
Стою, понурив голову. Что я могу сказать? Что Ленка потопила костюмы и еще и не пришла, вдруг вздумав заболеть? Что Рыбки струсили и бросили меня прямо перед выступлением? Что я выступала одна за всех и отдувалась за весь класс? Что это изменит? Не хочу оправдываться. Когда-то я так хотела это выступление. И вот ведь как все вышло: вместо радости и уважения – обида и конфликт. Все наоборот…
Обхожу ставший в один момент чужим родной класс и бегу по лестнице вниз.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и Елену Савельеву подарком, указав в комментарии к нему назначение "Для Елены Савельевой".