Я училась на филфаке в тульском педагогическом в восьмидесятые.
Училась хорошо, хвостов и пересдач не было ни разу. Но отчего-то до сих пор мне снится, что вот опять – сессия, надо сдавать экзамен, а я ничегошеньки не знаю…
Особенно страшно, что предстоит экзаменоваться по английскому, а тут конкретные знания нужны, словарный запас по определенным темам, и на одном художественном трепе никак не выплыть!
Потом, еще во сне, вспоминаю, что диплом-то у меня вроде как есть, пытаюсь сообразить, как же так вышло – экзамены не все сданы, а диплом получен?
Закрадывается крамольная мысль – а может ну его, экзамен этот, и не сдавать? А вдруг обман вскроется и диплом отнимут?
И тут просыпаюсь, и понимаю, что дипломы о высшем образовании давно уж получили и мои старшие дети.
Начинаю ностальгировать и вспоминаю…
Шпоры бывают разные!
Каждый, бывший некогда студентом, знает: шпоры бывают разные! Я, например, убеждена в их пользе и своим детям всегда советовала писать шпаргалки.
Это же прекрасный способ систематизировать знания! Ведь для того, чтобы сделать качественную шпору, материал надо не раз перечитать, осмыслить, выбрать главное и записать от руки. На экзамене пользоваться шпорой вовсе не обязательно: вся информация – уже у тебя в голове!
Я обожала «бомбы». Это когда на тетрадном листе пишешь сжатый ответ, важные даты и цитаты, а потом просто вытягиваешь нужный.
Технология была отработана до совершенства. Юбка – тяжелая, шерстяная, со встречными складками, чтобы «бомбы» не выпячивались! На подкладку в виде кармана нашит папин носовой платок отверстием вниз, застегивается на пуговку.
Не припомню, чтобы хоть раз воспользовалась шпорами, но уверенности они нервной студентке прибавляли!
Моя подружка Аня Филиппова училась лучше меня, обладала более цепкой памятью, и шпаргалки ей обычно были без надобности. Но в летнюю сессию предстояло сдавать старославянский, вселявший в нас прямо-таки животный ужас, а потому даже Аня понаделала самых разных шпор – и гармошками, и свитками, накручивающимися на шариковые ручки и карандаши, и бомбы, а то, что не уместилось там, написала прямо на коленках.
И, побросав заготовленное в сумку, помчалась на экзамен.
Начинался он в девять утра, на часах было уже около десяти, и мы бесхитростно расположились на лавочке во дворе, чтобы Аня могла распределить свои шпаргалки по местам – под ремешком часов, за широкими резинками на ногах, под юбкой.
Преподавала старославянский Галина Сергеевна Галкина, очень красивая женщина с тонким аристократическим профилем. И мы обычно не столько слушали лекции, сколько разглядывали ее наряды, украшения, прическу.
Как всякая прекрасная дама Галина Сергеевна любила опаздывать, и это сыграло с нами злую шутку…
Мы-то думали, что экзамен уже идет вовсю, но Галина Сергеевна и на этот раз припоздала. Услышав ее саркастическое: «Так-так-так… А это что тут у нас такое? Ну-ка выбрасываем все в урну!» – мы едва не лишились чувств.
Но экзамен все же выдержали. Правда, нам срезали по баллу и поставили четверки – из-за тех самых шпаргалок. А зря!
Загляни в окошко…
А самый первый экзамен самой первой нашей сессии был по зарубежной литературе. Принимал его Виктор Семенович Камышев.
Поначалу все шло гладко и девчонки поголовно выпархивали в коридор с пятерками. Дополнительных вопросов преподаватель не задавал.
Но после обеда настроение у него вдруг резко переменилось. Буквально выворачивая студенток наизнанку, Виктор Семенович принялся лепить всем подряд тройки и двойки. Мы не могли понять, что так разгневало нашего интеллигентнейшего препода…
Ответ оказался прост. Во всем были виноваты ранние зимние сумерки!
Экзамен проходил в «курятнике». Так называются маленькие комнатки на верхнем этаже старинного корпуса на Менделеевской. Полукруглые оконца располагаются там вплотную к столам, и в них с наступлением темноты как в зеркале отразилась вся неприглядная картина подготовки студенток к ответу по билетам. Усевшись к преподавателю полубоком и лицом к окошку, они смело задирали юбки и скатывали информацию кто с лекций, кто прямо из учебников.
Видя это, Камышев не сделал ни одного замечания, но больше ни одна юная нахалка не получила у него незаслуженной пятерки!
По доброте душевной
Профессор Орлов преподавал языкознание. Был он уже стар и очень болен. Его сильно утомляли и лекции, и экзамены. Он практически не слушал, что там лепетали эти глупые студенты, ни о чем их не спрашивал, а в зачетку вписывал такую же оценку, что поставили его коллеги на предыдущем экзамене.
Поскольку у Камышева половина нашей группы нахватала «удов» и «неудов», девчонки рисковали автоматически схлопотать то же самое и у Орлова.
А это уже опасная тенденция и риск все студенческие годы прожить без стипухи! Ведь известно: как сдашь первую сессию, так потом и пойдет.
Хитрые старшекурсницы подучили нас «забыть» дома зачетки, дабы не подавать Орлову плохой пример. Каково же было его изумление, когда на экзамен явилась целая толпа студенток с направлениями из деканата вместо зачеток. Поначалу от растерянности он на некоторое время завис, а затем по доброте душевной поналепил всем пятерок!