…В то зимнее утро пробуждение Сергеева было необычным, настолько, что он даже не сразу сообразил почему. И только потом, когда немного свыкся с ощущением какого-то внезапно свалившегося на него счастья – вдруг понял. Ну конечно же, конечно! Впервые за три последних месяца он проснулся уже засветло, и не только потому, что день к концу января все-таки немного прибавился – а именно что потому, что самая его первая институтская сессия осталась теперь позади. Вот, вот оно, то самое чудо – и яркое солнце за окном будто даже покивало ему, на мгновение отразившись в снежном покрове тысячами переливающихся искорок! Всё, всё – взят первый рубеж, теперь уже не просто студент-салага – уже можно даже сказать, что и второго семестра!
«С утра я почитаю газету и может быть сгоняю в кино, - весело напевал Сергеев себе под нос, совершая ежедневный моцион, - И в общем все равно, и в общем все равно в какое, ла-ла-ла…» Ну, насчет кино сказать было трудно – но сгубило его именно желание почитать газету. Что, скажите на милость, нового он мог в ней почерпнуть? «Сползание к диктатуре», «Долой», «Остановим», «Не позволим» и «Решительно устремимся и отбросим!» - ставший уже привычным набор печатных тезисов. Но Сергеев по привычке раскрыл их почтовый ящик, самый верхний, он всегда хотел скорее вырасти, чтоб самому дотягиваться до него, и вот пожалуйста, вырос… и казенного цвета листок, изящно порхая, свалился ему под ноги. И была еще надежда, ну может, это почтовое извещение, может, кто из дальних родственников с периферии вдруг вспомнил о них да и решил прислать маленько из числа выращенного своими руками… но нет. Это была – она. Повестка. «Явиться… срочно… районный военный комиссариат… по адресу… улица, дом…»
И тотчас закатилось солнце, и свет померк, и стылый январь уверенно вернулся в свои права. Хорошо еще, что хоть «с вещами» не указано, хотя это еще ни о чем не говорило. Вещи, в конце-то концов, там в итоге все равно выдадут общевойсковые, являйся хоть в исподнем.
Всю дорогу до указанного адреса Сергеева бросало то в жар, то в холод. Ну что, что могло произойти? Неужели… неужели отменили отсрочку им? Да нет, тогда бы объявили, да и в институте-то знали об этом мужики. Может, прям вчера? Тоже вряд ли, в программе «Время» бы сообщили… А может… (тут особенно холодная капля пота скатилась между лопаток прямо к ягодичному хрящу) Может, он просто забыл сдать какой-то экзамен? Ну, мало ли… да тоже навряд, ну какой там забыть, когда они у них и так три недели через три дня на четвертый, куда еще-то один. Но что, что же тогда стряслось?!
Дежурный на входе в казенный дом встретил его почти ласково: «А, Сергеев… здорово! Сам явился, наряд не пришлось за тобой высылать? Ну и правильно. По тебе и сразу было видно, что ты парень с пониманием, и два раза тебе разъяснять не требуется. Молоток, в общем, нам такие и нужны. Стрижечка, правда, пока малек не по уставу, но ведь мы это быстро поправим, верно?» И подмигнул. «Ну иди к товарищу Хабаровой, дорогу-то по коридору, полагаю, должен помнить…»
Военнослужащая товарищ Хабарова не стала откладывать дело в долгий ящик.
- Вижу, плохи твои дела, Сергеев, - сразу заявила она, едва он перешагнул через порог кабинета, - А может, со стратегической точки зрения – и наоборот, хороши. Ну что – завалил сессию? А товарищ военком тебе ведь еще на призывной комиссии сразу сказал: нечего хвостом вилять, поступал бы в училище, подобрали бы хорошее, дали бы рекомендацию, с твоими-то данными. А теперь – ну что ж….
- Да почему завалил?! – прохрипел Сергеев, - Сдал я сессию, и даже без троек. Вот, и зачетка у меня, сами посмотрите!
Военнослужащая Хабарова с сомнением и некоторой даже брезгливостью посмотрела в зеленую книжицу:
- А что так мало экзаменов, три всего? А остальные?
- Что «три»? Это оценки всего три, а у нас каждый почти письменно и устно! Плюс зачеты еще…
- А печать деканата где?
Сергеева опять отбросило, как волной цунами. «Какая еще печать? Черт, видел я такую у одного парня с мехмата, но у нас-то никто не ставил ничего, и речи такой не было…»
- Нет на тебя отсрочки. Не пришла, - резюмировала тов.Хабарова имеющееся положение дел, - На всех, кто учится – давно прислали. Кроме тебя.
И помахала пачечкой как веером перед самым носом Сергеева.
- А может… ну подождите еще! – взмолился он.
- Сколько ждать, и так уж два дня лишних. У меня, парень, по вас, уклонистов, тоже план имеется. Вот так. Ладно, - тут суровая военнослужащая неожиданно сжалилась, - Счастье твое, что тебе только послезавтра восемнадцать исполняется. А то оформила бы немедля. Так что – двое суток у тебя в запасе есть. Сорок два часа, если быть точной. И то – только лишь из личной к тебе симпатии…
И снова бегом, бегом, теперь во второй отдел родного института.
В отделе на Сергеева посмотрели недоверчиво, но все-таки кое-как успокоили:
- Что значит – не пришла твоя отсрочка? Не может быть, двадцать лет здесь служу, первый случай такой. Фельдъегерская связь – это тебе, брат, не бандеролька на деревню дедушке. А точно сдал сессию? Да ладно, ладно, не бледней так. Знаю, что сдал, я вас всех поименно помню, профессия такая. В общем, в порядке исключения – выпишем тебе дубликат. Лично в руки выдам и сам отвезешь под роспись. Ну а пока… а пока на недельку все же схоронись где у родных, или там у бабы какой. Ну, чтоб не по месту прописки, главное. От греха, стало быть… ну ты понял и ничего от меня не слышал...
Так Сергеев и поступил.
И вроде обошлось…
А через полгода, уже после летней сессии – история повторилась вновь. Правда, уже с меньшими душевными потрясениями. Сказался накопленный уже опыт и определенная внутренняя готовность.
И на следующую зиму снова. И на следующее лето. А потом…
А потом она (военнослужащая тов.Хабарова) прижимала Сергеева к своей необъятной груди и шептала ему жарко и влажно:
- Ну давай, решайся. Будь же мужиком, давно пора. В смысле – не только в койке. Я тебя на теплое место устрою, у меня муж при Министерстве обороны все-таки состоит… Писарем при генштабе отсидишься, я тебя навещать буду хоть через день. Ну что там, два года всего! А здесь, на гражданке – какие у тебя перспективы, с институтом-то твоим? Ни-ка-ких, обернись вокруг себя, совсем, совсем теперь другая жизнь… Думай, короче. Счастье тебе предлагаю, дурачок. А теперь – давай еще разок…
Но Сергеев колебался. А потом…
А потом к нему подошли из Второго отдела и сказали:
- Зайди сегодня. При тебе будем отсрочку оформлять, а то надоело уже. Пятый раз тебе копию заверять, что ли!
Сергеев зашел.
- Ну, смотри. Вот твое дело личное, заметь, официально оформленное. Вот при тебе надписываем путевой лист для нарочного, сверяй. «Железнодорожный военкомат…»
Сергеев посмотрел на засургученный конверт и обмер… все в один миг внутри него рухнуло и оборвалось…
- Вы же в город Железнодорожный отправляете, город Московской области, - убитым голосом произнес он.
- Ну так а куда же?!
- А у меня – Железнодорожный район города Москвы. Самого города. Район просто так же называется – Железнодорожный. Ну или город…
- А-а, ну и точно. Что ж ты раньше-то не сказал, Сергеев, а? И нервы себе и нам истрепал, и бумаги вон сколько извел. Ай-яй-яй…
Все рухнуло. Обман раскрылся. Им больше незачем было быть рядом друг с другом. Как и не было между ними никогда…
Они встретились лишь спустя три года, когда Сергеев явился получать уже военный офицерский билет. Но она только мельком взглянула на него. И даже не стала делать вид, будто не узнала или еще там что-то в этом духе. Просто равнодушно отвернулась…
- Брехня, конечно. Хотя и красиво! – и Алеша Беркович, выслушав рассказ, с боку повернулся опять на спину, - Сергеев, только честно: брехня?
- Чистая правда, - не моргнув, ответил Сергеев, - Просто не вся...
Саундтрек
"ЧайФ" - Оранжевое настроение
Ирма Сохадзе - "Оранжевая песня"