Более полувека прожил он со своей ясноглазой Настенькой, которая два года назад оставила его наедине со старостью и одиночеством, а их характеры, как известно, уж очень круты.
И угораздило же мою внучку, живущую в четвертом микрорайоне, опять отпустить свою собаку-боксера, которая, понятно, в очередной раз воспользовалась случаем и исчезла из дома на целых два дня! Добрые люди сообщили нерадивой хозяйке, что видели Азора в шестом микрорайоне. Как он сюда попал, объяснений не надо, ведь не раз приезжал к нам «в гости», запомнил дом, да только вот попасть никак не мог, поскольку не дотянуться ему до домофона, да и номер квартиры, похоже, запамятовал.
Ясно, что к поискам тут же подключилась я, обходя все ближайшие дома и мусорки, где похожую собаку, говорят, видели накануне. Возле одной пятиэтажки, на скамеечке, увидела занесенную снегом фигуру: то ли женщина, то ли мужчина – сразу не разберешь, ясно только что человек старый. Я подошла поближе в надежде расспросить об Азоре. В глаза бросилась не просто трость, а «гусиная лапка», как я называю приспособление для передвижения немощных людей. Один рукав теплой куртки показался пустым, хотя левая рука угадывалась где-то у груди. Под нахлобученной на лоб зимней шапкой виднелась самовязка, защищающая уши.
Поздоровавшись, обратила внимание на чистые-чистые, совсем не стариковские глаза, хотя, как выяснилось позже, моему собеседнику было уже под 80.
– Как же не видел? Вчера здесь весь день бегал рыжий пес, похоже, ваш. Он и подружку себе нашел у нашего дома, – отвечая на мой вопрос, безучастный до этого старичок оживился, стал вспоминать подробности. Похоже, ему хотелось поговорить, излить душу не только по поводу собаки. Оно и понятно: посиди-ка в одиночестве целыми часами, особенно в такую ненастную погоду, когда и прохожих-то раз-два и обчелся.
– Я всегда сюда выхожу посидеть, – признался он. – Дома-то тоска зеленая, кроме телевизора, ничего не вижу. Один я живу теперь, без моей Настеньки. От диабета она умерла, будь он проклят. Долго болела, таблетки горстями пила, а что толку? В последнее время, когда печень совсем стала отказывать, уже прятала их, говоря, что приняла.
Вскоре после ее смерти и со мной беда случилась: инсульт. Теперь и я таблетки десятками употребляю, но, похоже, это совсем ни к чему, потому как улучшения нет, хотя врачи говорят, что надо надеяться. На что надеяться-то? Кое-как выхожу из квартиры, и на том спасибо.
Нет, дети не забыли о нем – обе дочки наперебой зовут отца жить к себе. Та, что живет в Нижнекамске, целыми месяцами порой ухаживает за ним, оставив дома свою семью. Елабужская дочка тоже заботится о нем: хотя и работает, но находит время прийти, приготовить еду, сделать необходимое по дому.
– Не пойду я к ним жить, – сокрушается старичок. – Зачем мешать молодым? Вот если бы жена жива была… Как хорошо нам было вдвоем!
…Память все чаще уводит его в то безоблачное время (нелегкое, но счастливое), когда они, тогда еще молодые и здоровые, работали не покладая рук, стараясь жить как все. Когда радовались появлению на свет долгожданных дочурок, когда впервые провожали их в школу… Потом кричали им на свадьбах им «Горько!», вспоминая свою скромную женитьбу. А уж какими счастливыми были дед с бабкой, когда один за другим пошли внуки! Словом, все как у людей. Да только вот он теперь, побитый судьбой, вынужден жить по законам болезни и… одиночества, поскольку никто не может заменить ему несравненную Настеньку.
…Через пару дней после нашей встречи я опять проходила мимо скамейки с сидящим на ней старичком. На этот раз он даже не смотрел на прохожих, был сосредоточен на чем-то своем «Гусиная лапка» стояла рядом наготове.