Эпиграф
" - Мариванна, как пишется: "Заби-" или "забе-реминила"?
- Маша, не пиши про каникулы. Пиши про Пушкина..."
Ровно в 10.32, тщетно пытаясь перекрыть привычный переменный гул, с опозданием продребезжал старенький звонок. На какое-то мгновение шум стих, но тут же возобновился вновь, правда, уже локализовавшись по отдельным классам. Тяжело вздохнув, Владимир Витальевич взял журнал под мышку и, чуть помедлив, вышел из учительской.
Путь его лежал к седьмому «Б» классу, названному так в честь известной психиатрической статьи, и прозвище его не менялось уже несколько сезонов. Впрочем, надобности в том и не было – большинство учеников сидело в нем не один год. Еще издали Владимир Витальевич заметил, что ученики – если можно было так назвать здоровенных, за сто восемьдесят каждый, лбов – затеяли у входа интересную игру в «сифака». Суть игры заключалась в том, что «сифаком» объявлялся тот, кто заходил в класс первым или последним. Сперва ученики долго толпились у входа, затем, насколько можно было видеть, из гущи внутрь помещения был вброшен совсем юный Игорек Акинфеев, попавший в класс по явному недоразумению. Тут же возникла свалка, и последним в кабинет вплелся Давидка Шемберас, принявший звание без обиды и даже, как показалось, с некоторой гордостью.
Еще раз помедлив у самой двери, Владимир Витальевич резко распахнул ее и четким шагом прошел на свое место. Раздался грохот откидываемых крышек парт, один лишь Дима Кириченко запутался в собственных ногах и вместо молодецкого вскакивания неловко завалился в проходе. «Кириченко! Опять в офсайде остался? Или падения отрабатываешь? – строго спросил учитель и продолжил, - Здравствуйте, дети. Я ваш новый учитель словесности. Меня зовут Владимир Витальевич…» «Здрассссссь…» - раздалось в ответ, а с задней парты кто-то пискнул: «А где Валентин Валентинович?»
- Валентин Валентинович больше не будет с вами работать. Не прошел УДК…-
Вздох разочарования пронесся по классу. Учительско-Дисциплинарная Комиссия была тем местом, откуда не возвращались. Вот и Валентин Валентинович, натянувший в прошлом году весь класс за известную мзду на золотые медали, пал ее очередной жертвой.
- Теперь, дети, оценки будем ставить по-честному. Или, что то же самое – по справедливости. Я понятно объясняю?
Еще раз пронесся вздох, а откуда-то с задних рядов в учителя полетела бумажка – но пролетела много выше его.
- Кириченко – я вижу, что это ты. Кто еще может запулить выше с пяти метров?
Раздавшееся сопение подтвердило догадку учителя: «Это не я. Это Попов!»
- Ты думаешь, я не знаю, что Попова перевели в Краснодарскую спецшколу усиленного режима? А? Родителей вызвать?
Усилившееся сопение показало всю степень раскаяния Димы.
- Ну хорошо, - смягчился Владимир Витальевич, - начнем занятие. Гусев, сотри с табло… в смысле – с доски. Тема урока – внеклассное чтение во время летних каникул…
Ловко вихляя между разбросанных на полу сумок и портфелей, по флангу класса продрался Роля Гусев и широким, заученным движением принялся размазывать грязь по доске, подняв кучу пыли, которая тут же осела на его новой остромодной стрижке.
- Ну-с, друзья, с кого начнем? Были бы в классе девочки – можно было бы их попросить…
- Как это нет девочек? – раздалось в классе, - Есть. Ирка, Олька, Любка… Эля, - неуверенно добавил кто-то.
Владимир Витальевич поморщился. Ему, тонкому знатоку и ценителю творчества А.Башлачева, резануло слух такое переиначивание названия одной из любимых песен… но подумав, он вспомнил, что группа «Рефлекс» - предел музыкальных устремлений его подопечных – и продолжил, - Ну, так с кого?
Двадцать пар чистых, незамутненных глаз смотрели на него в упор. Вот всегда чисто одетый и наодеколоненный Давидка Шемберас с первой парты – любимого места правильных девочек-отличниц. Вот задира Юрка Жирков, которого старшие товарищи всегда выпихивали вперед, чтобы затем «вступиться за малолетку». Вот Веня Мандрыкин, по обычаю своей малой родины всегда приносящий «учитЭлу» баранов по числу полученных баллов. Вот братья Березуцкие, кажется, играют в «дурака» на задней парте, прикрываясь справкой об освобождении на две недели, и, судя по удивлению на их лицах – только что «остались» оба одновременно… Спросить, что ли, Сереньку Семака – говорят, он где-то у себя в глубинке в отличниках ходил.
- Кто пойдет первый – поставлю на балл выше в первом круге… в смысле – в полугодии, - применил Владимир Витальевич старую педагогическую хитрость, - правда, оценки у меня будут как в «Спорт-Экспрессе», от нуля до десяти…
Но никто не купился. Как минимум половина класса стояла «навылет» на второй год, но мало кого это беспокоило. «Да, значит, Семак…»
- Иди к доске, Сереженька!
Одернув дедовский смокинг, к доске поплелся Семак. «Дневник не забудь! Ну-с, Сергей, что мы прочли за лето?»
Повернувшись лицом к классу, Семак сразу принялся дико, как при прорыве в штрафную площадь, вращать глазами – мол, подсказывайте, хуль расселись, как у тёщи на блинах??? Но класс безмолвствовал…
- Я это… того… Бабелю читал… - начал он неуверенно, - как его… «Конармия», что ль…
Владимир Витальевич удивленно поднял глаза на отвечающего. Тот мигом понял, что сказал лишнего и быстро поправился: - Читал. Но не дочитал… не понравилось –
- А что понравилось?
- Этого, из эмигрантов, как его… Савинков
- «Конь бледный»?
- Ну…
- Ты уверен, что это по программе? Семак, ты учти: десять лет в одном классе много даже для тебя
- Тогда это, как его… во. «Теодор Драйзер – Титов»!
Лицо учителя просветлело: «Ну вот – можешь же, когда захочешь! Пока три, но уже с переходом в «три с маленьким плюсом»…»
- Вы, Владимир Витальевич, имейте в виду. У нас папа – в родительском комитете. Он и ремонт, и кого куда классным, и кому ставку подрезать – всем рулит. Вы человек новый тут, многого не в рынке – так я предупреждаю… по-хорошему… пока…
- Один на всех, что ли, папа? – удивился словесник
- Да. Один на всех. Евгений Леннорович. Он и в райоблоно вхож, если что…
Взяв дневник, Семак гордо проследовал к месту. Владимир Витальевич мрачно посмотрел ему вслед, затем поднял глаза вверх. Уверенный, властный мужчина с сигарой в зубах смотрел на него с портрета на стене. «Сам, что ли?» - подумал Владимир Витальевич, но он ошибался: это был всего лишь невесть как оказавшийся в обычной вечерней школе Оскар Уайльд. Но сути дела это не меняло.
«Ладно. Урок окончен. Возможно, кто-то из вас в этом круге поедет на районную олимпиаду в соседнее село. Хотя, конечно, вряд ли вам там кому чего светит, но…» Впрочем, последнюю мысль его заглушил раздавшийся звонок.
Владимир Витальевич захлопнул журнал и направился в учительскую. Начиналась новая жизнь.
(с) 2004
