Начиная говорить о К. Hellen, я всякий раз испытываю и определённый трепет и сомнения. Отбрасывая в сторону всю необычайность истории, предшествующей нашему «знакомству» я, тем не менее, имею смелость верить в абсолютную реальность автора, хотя всё ещё остаюсь в замешательстве почти во всех вопросах, связанных с К.
Абсурдность ситуации усугубляет не только, полученное мной в своё время филологическое образование, но и мой подход к любому тексту, вечно ищущий правды, нетерпимый к ошибкам, несоответствиям и отсутствиям комментариев. Таким образом, мне представляется, что вся эта история с обнаружением мной рукописей К. – есть весьма продуманная и весьма изощрённая шутка автора, где я играю лишь отведённую мне роль.
И, раз уж волею судеб мне было предписано обнаружить чемодан с записями К., прежде всего, я полагаю, мне надлежит восстановить некоторую хронологию её жизни, какой она представляется мне по сумме всех её текстов, исследованных мной. Возможно, по мере извлечения из чемодана и исследования новых рукописей мне удастся существенно дополнить или даже изменить эти данные, но на сегодняшний день они выглядят именно так:
1. Первые указания о жизни К. связаны с её воспоминаниями о времени, предшествующем «сотворению мира», о времени «до Слова», когда везде царил Хаос. Во многом, как мне кажется, К., хоть напрямую и не указывает на это, но отождествляет себя именно с хаотичным началом, поскольку ни разу и ни в одном тексте Хаос не был представлен К. как нечто противоестественное или пугающее (как для неё лично, так и вообще). Хаотичное начало у К. есть естественное сочетание огненной и воздушной стихии, или даже некоего единства стихий, если можно утверждать об их существовании до сотворения мира. По крайней мере, К. намекает на некую априорную энергию, не имеющую ни начала, ни конца, ни цели, ни чувств, но, что особенно важно – не имеющую памяти. О том времени автор вспоминает хоть и достаточно часто, но весьма отрывочно и смутно, поскольку, по её признанию, именно «Слово» наделило всё «чувством» и «памятью», таким образом, оживило «безжизненное» (но не бездвижное!) и наделило их важнейшими качествами по К. О своём существовании «до Слова» автор упоминает разве что как о вечном движении, сравнивает его с состоянием мятущейся души, раздираемой неодолимыми тягами и страстями без цели скитающейся по беспредельному Хаосу. Однако, со «Словом» К. утверждает, что обретает память и полную меру чувствования, что превращает её из «духа Хаоса» в некое подобие души, если это определение применимо в данном случае.
Продолжение следует...