Светлана ГАФУРОВА
На следующий день после масштабных поминок столовая закрылась, и мне пришлось готовить еду самой на огромной и пустынной гостиничной кухне. Впрочем, кулинария мало волновала меня, потому что весь мой день занимало огромное, чудесное, безбрежное, бесконечное и прекрасное море, в котором я резвилась, как золотая рыбка, и плавала каждый день подолгу, заплывая далеко за буйки, и, лежа на спине, любовалась голубым бездонным
небом. Это и были моменты чистого безмятежного счастья, которые так редко выпадают в жизни. От морских водорослей на берегу пахло йодом и рыбой. И этот запах тоже был ароматом счастья для меня, напоминая об иных днях, проведенных на Черном море с дорогим мне и любимым мужем, рано ушедшим из жизни.
В октябре в Лоо отдыхают, в основном, старухи и старики, приехавшие сюда со всех концов России подышать морским воздухом. Многие уже не могут купаться в море и просто сидят на берегу.
Ощущения праздника жизни это, конечно, не создает. Да и вообще его в Лоо особо не чувствовалось: курортный сезон закончился, все позакрывалось. Городок жил своей будничной жизнью, не обращая никакого внимания на отдыхающих. Некоторое оживление царило лишь в центре Лоо, где по-прежнему работали рынки и многочисленные бутики с кавказскими винами, пряностями и великолепными разнообразными чаями.
Мне приходилось лишь смотреть на все это и облизываться. Расчет за работу задержали почти на месяц, и денег у меня было впритык.
Но зато каждый день, проведенный в Лоо, приносил какие-то новые знакомства и впечатления. Например, два дельфина, грациозно и неторопливо проплывшие мимо меня буквально в десяти метрах от берега. Или скульптурно вылепленная прекрасная фигурка молодой девушки, делающей бесконечные селфи...
В один из вечеров я присела на скамейку на берегу моря и начала фотографировать закат солнца. Рядом сидела пожилая женщина. Мы разговорились. Оказалось, что Светлана (так ее звали) отдыхала в Лоо уже в пятнадцатый раз и каждый раз именно в октябре. Она снимала комнату в частном доме прямо на берегу у одной и той же хозяйки. За полчаса Светлана, которая приехала из Ижевска, рассказала мне всю историю своей жизни. Но более всего меня удивил ее рассказ про недавнее прошлое этого курортного городка.
— Раньше здесь был постоянный праздник жизни, даже в октябре, — поведала мне Светлана. На берегу стояло много кафешек, ларьков, где местные жители жарили и пекли все, что угодно: чебуреки, хинкали, пирожки, лепешки. Всегда можно было поесть чего-нибудь свежего и вкусного. А потом жадные до денег москвичи выкупили весь берег, вытеснили с него местных жителей. Потому сейчас на берегу ничего нет. И даже фонари по вечерам горят вполнакала: москвичи экономят на всем!
В принципе, так оно и было, как рассказала мне Светлана. Праздника жизни на прекрасном берегу не ощущалось. Но зато было много простора, много покоя, много чистого воздуха и нежаркого ласкового октябрьского солнца. Чего, собственно, мне и хотелось от нынешнего своего отпуска...
Единственным экзотическим развлечением стали для меня рыбки Гарра Руфа. За сто пятьдесят рублей можно было опустить ноги и кисти рук в аквариум с мелкими, похожими на пиявок, рыбешками и наслаждаться приятным щекочущим массажем. Рыбки отщипывали кусочки старой ороговевшей кожи с пяток, и они становились нежными и гладкими, как у младенцев.
А по вечерам или с шести утра я писала в гостинице повесть, идея и сюжет которой пришли мне в голову еще в Уфе. И ничего мне не мешало, и никто не отвлекал от столь вдохновляющего занятия. Повесть повестью, но, повторюсь, каждый новый день в Лоо дарил мне какое-то необыкновенное впечатление.
Мальчик-даун, например. В один из дней на берегу недалеко от себя я увидела молодого симпатичного мужчину с ребенком лет пяти. В ребенке было что-то не совсем обычное. Приглядевшись к мальчику, я поняла, что у него болезнь Дауна. Отец относился к малышу очень заботливо. Купал его в море, постоянно кормил его чем-то и надевал на голову панаму, которую ребенок тут же скидывал. Хорошо и долго поплавав в море, я задремала на берегу, пригревшись на солнышке. И вдруг почувствовал чье-то прикосновение. Малыш приполз ко мне на покрывало, и мы начали с ним общаться языком вскриков и жестов. Мальчик оказался очень ласковым и жизнерадостным существом. Он обнимал меня, заглядывал в глаза и силился что-то сказать. Но не мог. Он умел выговаривать четко и ясно только два слова: «мама» и «папа». Мужчина, его отец, подошел ко мне, и мы разговорились.
Светлана ГАФУРОВА, фото автора
Оказалось, они прилетели из Новосибирска восемь дней назад и вечером уже улетают домой. Я подумала о том, какие иногда злые шутки играет с людьми природа. Вот родилось существо — не человек и не животное. Оно ласковое, радостное, любвеобильное, но находится в некоем пограничном переходном состоянии от животного к человеческому. И как ему жить в нашем жестоком и достаточно агрессивном обществе, где и здоровому-то человеку приходится очень нелегко?
На следующий день мужчины с ребенком уже не было на берегу. На их месте загорала женщина с очень властным громким командирским голосом. Она каждые пять-десять минут разговаривала по мобильному телефону да так громко, что буквально весь пляж был в курсе ее переговоров.
Женщина командно руководила каким-то производственным процессом:
— Олег! Сколько тебе горбыля привезти? — кричала она в трубку. — Посчитай, перезвони мне. Я дам распоряжение, и доски подвезут!
Через пять минут женщина снова звонила кому-то и требовательно спрашивала:
— А ты собаку кормил сегодня? Чем кормил? А сам что ел? Не ел еще? Небось, печенек натрескался?
Последовало десять минут молчания, и вновь по пляжу разнесся командирский крик:
— Настя! А что это у меня на втором этаже свет горит в доме? Кто это без меня шляется по моему дому? Выключи там свет!
Сделав паузу, женщина снова громко ругалась с неким Антоном, укоряя его, что он занимается не тем, чем надо. Вместо того, чтобы собирать в мешки стружку, кроет полы у Петровича.
Наезд был мощный. Но вскоре я услышала вновь зычный голос:
— Антоша! Прости меня, пожалуйста! Я тебя люблю! Покорми собаку!
Через час я уже знала, что женщину зовут Екатерина Михайловна Петрова, что живет она под городом Архангельск на русском севере, занимается фермерством, отстроила себе огромную фазенду за городом и помогает выходцам детдома с трудоустройством. Еще она поведала мне трагическую историю о том, что без нее опоросилась свиноматка и сожрала всех своих поросят. На этой печальной ноте мы и расстались.
Да! Есть еще женщины в русских селеньях!
Завершающим аккордом из пестрых и разнообразных впечатлений отпуска в Лоо было знакомство с местным городским сумасшедшим и книголюбом Гришей. Он разложил свой товар — старые потрепанные книжки, журналы и газеты — под пальмой на кромке фонтана рядом с магазином «Книги» на центральной улице Лоо. Мимо книг я не смогла пройти равнодушно и остановилась, разглядывая обложки. Подул ветер, нескромно задрав подол моего сарафана.
— Вы прямо как Мэрилин Монро на знаменитой фотографии, — сделал мне комплимент продавец книг. Я растаяла и даже купила у него книгу. Это так вдохновило Гришу, тощего, беззубого, по-нищенски одетого мужичка, что из него полился поток красноречия. Я была просто сбита с ног лавиной разнообразной и едва понятной информации и кое-как сумела вывернуться и улизнуть. От Гриши повеяло таким знакомым родным и милым душе уфимским сообществом городских сумасшедших, маргиналов, книголюбов, книгочеев, философов и мудрецов, что мне тут же захотелось домой.
И тут я поняла, что, наконец, приняла и полюбила Лоо всей душой! Навсегда!
