До него все мужчины мира казались одинаковыми. Словно белый, ровный холст на вид. А ты разукрашен всеми цветами радуги. Больше в тебе конечно красного, что означает страсть, риск, запрет. Страсть дурманная пленит к тебе снова и снова. А то, как ты пахнешь... Ты пахнешь моей юностью, мечтой, свободой, покорностью. Свежим морским ветром, ранним, утренним поцелуем, дуновением рассвета. Или как ты любишь говорить: пахнешь, как грех.
Как грех.. К.. слышишь.. Оказывается любить тебя по - настоящему ровным счетом на весах религиозных убеждений - Грех. Ты впитан моими слезами счастья, детской наивной радостью, искренним женским счастьем. А выглядишь, как первое, долгожданное свидание. Как экстра ночь без раздумий и сдержанности. Ну нет в моей жизни стабильности и спокойствия. Есть ты - сумасшествие. Мне по силу это, как человеку творческому, которому необходима доза. Вместо того, чтобы писать сценарии я пишу тебе письма ночами. Надеюсь когда нибудь я осмелюсь тебе их показать. А пока дам суду хлеба публике.
До него все мужчины мира казались одинаковыми. Словно белый, ровный холст на вид. А ты разукрашен всеми цветами радуги. Больше в тебе конечно красного, что означает страсть, риск, запрет. Страсть дурманная пленит к тебе снова и снова. А то, как ты пахнешь... Ты пахнешь моей юностью, мечтой, свободой, покорностью. Свежим морским ветром, ранним, утренним поцелуем, дуновением рассвета. Или как ты любишь говорить: пахнешь, как грех.
Как грех.. К.. слышишь.. Оказывается любить тебя по - настоящему ровным счетом на весах религиозных убеждений - Грех. Ты впитан моими слезами счастья, детской наивной радостью, искренним женским счастьем. А выглядишь, как первое, долгожданное свидание. Как экстра ночь без раздумий и сдержанности. Ну нет в моей жизни стабильности и спокойствия. Есть ты - сумасшествие. Мне по силу это, как человеку творческому, которому необходима доза. Вместо того, чтобы писать сценарии я пишу тебе письма ночами. Надеюсь когда нибудь я осмелюсь тебе их показать. А пока дам суду хлеба публике.
