Она же — Степана Разина. Она же — Варварка. Одна из древнейших московских улиц является рекордисткой по количеству имен, которые когда-либо носила. Помимо упомянутых остались в истории названия Всехсвятская, Варьская, Варварская, Варварский мост. Итого — восемь!
Текст: Михаил Быков, фото: Александр Бурый
В Китай-городе все улицы — короткие. Полверсты или чуть более. Да и улиц этих раз-два и обчелся, все больше переулки. Вернее, раз-три. Никольская, Ильинка, Варварка. Все — дороги, ведущие к Красной площади и кремлевским башням. Никольской и Спасской, некогда Фроловской. Короткие улицы, но такие разные.
Молодые редко задумываются о природе вещей. Есть — и есть, надо пользоваться. И мы, будучи юными на стыке 70–80-х годов прошлого века, не утруждали себя осмыслением того, что на улице Степана Разина в одном из переулков за бывшим Гостиным двором работал себе в удовольствие пункт приема стеклотары. В нескольких сотнях метров от Спасской башни, сквозь ворота которой проникали в сердцевину власти могучие ЗИЛы и "чайки". Чем обуславливалась прибыль данного заведения, было тоже невдомек. В доходах от сдачи использованной посуды публика, которая проживала в громадной гостинице "Россия", подмявшей под себя старинное Зарядье, явно не нуждалась. В расположившихся между Варваркой и Ильинкой (тогда улицей Куйбышева) "покоях" ЦК КПСС служили персоналии, не обученные процессу сдачи стеклотары. Работники филиала Исторического музея "Покровский собор" в силу малочисленности обеспечить достойный товарооборот заведению были явно не способны. Тем не менее пункт процветал. Одна из загадок в новой истории Варварки, которую не разгадать уже никогда.
Во времена позднего социализма улица Степана Разина помимо пункта сдачи стеклотары могла привлечь только музейной экспозицией в палатах бояр Романовых. Довольно бедной и скучной, ибо этот филиал Исторического музея особо не афишировали и не рекламировали. Романовы, однако... Коллективные экскурсии рекомендовалось тогда водить в музей революции 1905 года на Пресне. Гости с советского Кавказа, занимавшие внушительное количество номеров в "России", боярской жилплощадью интересовались редко. Сюда забредали по большей части крайне активные туристы из зарубежья. Преимущественно западного.
Вот, собственно, и вся улица. Закрытые учреждения без табличек у дверей, глухие въездные ворота, загадочные советские конторы с мудреными аббревиатурами. И безжизненные храмы по левую сторону, если идти от Васильевского спуска, который тогда не имел названия вовсе. Улица-сестра Никольская, в советскую бытность улица 25 Октября, жила полнокровной жизнью благодаря тому, что соединяла популярный ГУМ с не менее популярным "Детским миром". Другая сестра, Ильинка, от праздного люда не страдала, но была важной, чиновной и востребованной. А Варварка, будто старица большой реки, смотрелась безлюдной и тоскливой. Мало кому тогда приходило в голову, что многие века Варварка была сродни нынешней Тверской, Арбату и Пречистенке — одной из самых богатых и жизнерадостных улиц Первопрестольной.
УЛИЦА БЛАЖЕННЫХ
В ноябре 1434 года от Рождества Христова на Москве в Борисоглебской церкви на Варварке состоялось отпевание, а рядом с храмом и погребение Максима Блаженного. Первого всенародно известного юродивого. Деревянная церковь Бориса и Глеба, поставленная при усадьбе богатых сурожских купцов в XIV веке, не сохранилась, ее разобрали еще в XVI веке. Построенный на ее месте храм погиб в конце XVII века. И на этом самом месте в 1699 году завершили строительство нового храма — Блаженного Максима Московского. Век этой церкви был уготован короткий — менее сорока лет. В 1737 году Москву спалил очередной пожар, памятный под названием "Троицкий" или "Великий". 9 июня занялось у Боровицкого моста в доме бояр Милославских. Огонь перекинулся в Кремль, ветер понес пламя в Китай-город. В тот страшный день сгорела четверть города. Сгорела и рака с мощами чудотворца Максима. Но сами мощи уцелели. В Синодальной канцелярии их осмотрели, положили в ящик и опечатали. Сгоревший храм восстановили летом 1742 года. Мощи блаженного Максима вернули храму в 1768-м. В Отечественную войну 1812 года, когда Москву поразил очередной пожар, церковь на Варварке вновь пострадала, но, согласно сообщению ее настоятеля Игнатия Иванова, "мощи блаженного Максима остались на своем месте под спудом, в прежнем виде. Амвон поднят, в теплой церкви престол опрокинут, в окнах рамы и колоды выгорели, также сгорела крыша и вся церковная утварь; кроме скрытых самых нужных вещей все разграблено".
В XIX веке вокруг раки с мощами Максима Московского свершалось множество чудес, например исцелений. О чем свидетельствовали и такие прихожане храма, как члены семьи Смирновых, знаменитые своими сортами водки, люди крайне рациональные и с мистикой не дружившие. Сколь ни ищи, обнаружить следы мощей после прихода к власти большевиков не удается. С Варваркой связаны судьбы и двух других самых известных московских юродивых: Василия Блаженного по прозвищу Нагой и Иоанна по прозвищу Большой Колпак. Оба захоронены в соборе Пресвятой Богородицы, что на Рву, в обиходе — храме Василия Блаженного. От стен этого собора, собственно, и начинается Варварка.
УЛИЦА ЦЕРКВЕЙ
В те годы, когда за Гостиным двором принимали бутылки 0,7 и 0,5, с высокого южного пандуса храма Василия Блаженного поздними вечерами можно было наблюдать, как скапливались на углу Варварки девушки с низким уровнем социальной ответственности, явно намеренные провести свободное время в гостинице "Россия". А она, гостиница, приветливо светилась сотнями окон, приглашая в свое огромное лоно и в лоно поменьше — Государственный концертный зал с одноименным названием. Исток же Варварки, напротив, темнел мрачным прошлым, и купола, возвращенные ее церквям и соборам, не отражали крестами свет праздника со стороны Москвы-реки. Не было на куполах крестов.
Кто только не радовал зрителей в этом концертном зале! Что уж вспоминать об отечественных примах и премьерах эстрады, если сии стены освещали такие мировые звезды, как Элтон Джон и "Бонни М". Еще ничего не сказано, но попахивает ханжеством, скажете? Отнюдь. Пели-танцевали себе — и славно. В то время Знаменский монастырь, находящийся в 100 метрах от бывшей "России", был закрыт, как и остальные церкви Варварки. От ханжества не отрекаюсь по части концертов и конькобежных эскапад у некрополя Кремлевской стены. Но это уже другая история — новейшая.
Итак, Знаменский монастырь. Это сейчас хорошо. Мой бессменный товарищ по путешествиям фотограф Александр Бурый минует ворота ограды и спускается по ступеням, что ведут в монастырский двор. Ну, и ваш покорный слуга вслед за ним. А в те достопамятные времена имени "Пункта приема стеклотары" забраться сюда было суждено только обладателю соответствующей "корочки", выданной на Лубянке. От "России" — путь закрыт. Сверху, с Варварки, — тем более. Теперь же известно, что начиная с 1972 года, когда закончились реставрационные работы в Знаменском соборе, здание было передано в ведение Дома пропаганды Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, что работали тут, оказывается, лекционные залы. Сколько раз проходил мимо — не догадывался. То есть то, что не разрушили, начали приспосабливать под бытовые нужды. Помещения монастыря определили под жилье. А когда построили гостиницу "Россия", пришлось приводить все в относительный порядок. Потому как не только председатели грузинских колхозов смотрели в окна из номеров, но и иностранные гости. Вот вам, дорогие, купола и братские кельи. Смотрите в удовольствие. Но войти — нини, место закрытое, Дом пропаганды, знаете ли.
Согласно одной версии, монастырь был основан в 1629 году в честь рождения наследника престола, Алексея Михайловича Романова. Вторая ведет нас в 1631 год, когда скончалась инокиня Марфа. До насильственного пострига по приказу Бориса Годунова — Ксения Ивановна, жена боярина Федора Никитича Романова и мать первого царя династии, Михаила. Можно сказать, что с первого дня обитель стала придворной, так как находилась на месте Старого государева двора. Так стали называть палаты бояр Романовых на Варьском крестце, после того как царский трон занял представитель рода. К слову, крестец — это место на улице, служившее неким социальным центром. В очерке "Облик старой Москвы" художник Аполлинарий Васнецов писал: "В Китай-городе — кружала и харчевни, погреба в Гостином дворе с фряжскими винами, продаваемыми на вынос в глиняных и медных кувшинах и кружках... Здесь же, на крестцах неожиданно раздававшийся вопль и причитание о покойнике говорили о том, что родственники узнали в выставленном божедомами покойнике своего родственника... Здесь же зазывали прохожих в кружала и притоны словоохотливые веселые женщины с бирюзовыми колечками во рту ("знак продажности бабенок", — по объяснению иностранца-дипломата того времени). Слышен был плач детей-подкидышей, вынесенных сюда в корзинах все теми же божедомами, собирающими добровольные приношения на их пропитание... Смерть, любовь, рождение, стоны и смех, драма и комедия — все завязалось неразрывным непонятным узлом и живет вместе как проявление своеобразного уклада средневекового народного города".
Первоначально монастырь в этих палатах и расположился. В качестве соборной церкви использовалась романовская домовая, хранившая родовую икону "Знамение" XVI века, вывезенную предками из Новгорода Великого. Отсюда — название монастыря и построенного в конце XVII века пятиглавого двухъярусного собора, самого большого в Китай-городе, который стоит и сегодня. Казалось бы, при таких отцах-основателях обитель должна была пребывать в постоянном благоденствии. Однако судьба ей досталась иная. Строить собор вызвались бояре Милославские, люди царевны Софьи. Понятно, что все с ними связанное Петра I раздражало неимоверно. Знаменский монастырь в частности. Известен лишь один случай, когда основатель новой столицы обратил на него взор: в 1721 году подарил обители водосвятную чашу. Можно предположить, что связано это было с победой в Северной войне и превращением царства в империю.
О монастыре то вспоминали, то забывали. Елизавета Петровна внесла скромную лепту. Екатерина Великая, проведшая секуляризацию монастырей, отняла у обители все владения, низведя ее до монастыря 3-го класса. По штату такой монастырь получал от казны 806 рублей в год. Для сравнения: Троице-Сергиева лавра — 10 тысяч. Настоящая бедность обрушилась на обитель во время эпидемии чумы в 1771 году, когда в черте города закрылись все кладбища. А это весьма существенная бюджетная статья. Спустя десятилетие императрица распорядилась довести работы по внутреннему убранству Знаменского собора до конца. Позже были выделены средства на строительство отдельно стоящей колокольни, в первом ярусе которой были сделаны въездные ворота. Но едва забрезжила та самая благодать, как грянула война 1812 года.
Французы во время краткой оккупации Москвы вели себя в ее храмах отвратительно. Не стал исключением и Знаменский монастырь. Солдаты его разграбили, а после гражданский комендант Жан-Батист Лессепс разрешил проводить богослужения в нижнем храме. Отблагодарил, так сказать.
В 1856 году посетивший Москву император Александр II не забыл навестить родовой двор на Варварке. Тут-то ему и пришла в голову мысль устроить в палатах музей бояр Романовых. Их выкупили у монастыря за 20 тысяч рублей. Имея общий двор с таким музеем, монастырь был вправе рассчитывать на внимание царственных особ. И время от времени такое внимание оказывалось. Последний раз — перед празднованием 300-летия дома Романовых. На выделенные средства купола позолотили, провели ремонт собора, а стены выкрасили в голубой цвет. Так что сто лет назад Знаменский храм не выглядел столь аляповато-морковным, как сейчас...
С середины XVII века стоит на Варварке храм Великомученика Георгия на Псковской горе. Стоит на фундаменте своего предшественника. Более того, от первоначальной церкви Покрова Пресвятой Богородицы сохранился подклет. Причем с юга он выглядит внушительно, а со стороны Варварки его вообще не видно. Перепад высот на Псковской горке, как раньше называли это место, таков, что подклет оказался подземным. История рождения первого храма ведет во времена великого князя Василия Темного, то есть в XV век. Земля была унаследована тещей князя, которая являлась прямой потомицей родоначальника Романовых — боярина Андрея Кобылы. Как говорится, куда ни кинь... Было у храма когда-то еще одно название: "Церковь Георгия на Псковской горе, что на Варварской улице у старых тюрем". Неподалеку располагался Государев тюремный двор, куда отправляли на побывку подданных, не уплативших подати. Так и говорили: "Отправили к Варваре на расправу".
В 1812 году храм изрядно пострадал и "пришел в себя" только спустя шесть лет. Иным образом с ним обошлись после Октябрьского переворота. Закрыли одним из первых в Москве, еще в 1917-м. Превратили в склад. В связи со строительством "России" в середине 70-х храм отреставрировали и открыли в нем выставочный зал, о котором москвичи в подавляющем большинстве не ведали. Верующим храм вернулся в 1995 году. Он, как и остальные церкви Варварки, а также расположенная почти на берегу Москвы-реки церковь Зачатия праведной Анны, что в Углу, относится нынче к Патриаршему подворью.
Справедливость требует вспомнить о церкви Святой великомученицы Варвары, что стоит в самом начале Варварки. Хотя бы потому, что она дала название самой улице. Без всякого экскурсовода ясно, что храм построен относительно недавно. По сравнению с остальными, сохранившимися на Варварке. И действительно, год рождения церкви — 1804-й. Резонно спросить: как же она могла подарить название, которое известно с XV века? На этом месте стояла когда-то деревянная церковь Святой Варвары. Освящена в честь великомученицы она была не случайно. Варвара — покровительница торговли. И где, как не на пятаке, вокруг которого бурлила торговая жизнь Первопрестольной, должно было обустроить Варварин храм. Где, как не на стыке торговых рядов Китай-города, Красной площади и береговых пирсов, у которых разгружались купеческие суда. В начале XVI века знаменитый итальянский архитектор Алевиз Новый подарил Москве и каменную церковь Варвары. Она простояла долго и была в народе любима. Но в конце XVIII века митрополит Платон решил, что церковь не соответствует окружающей архитектуре, уж больно старовата да мелковата. В результате появился храм, который видим сегодня.
Однако вернемся к храму Максима Блаженного. Разоренный в годы торжествующего атеизма, он, как и прочие храмы на Варварке, был относительно восстановлен в 60-е годы ХХ века. Требовалось, чтобы "витрина", открывающая вид на гостиницу "Россия", выглядела прилично. Глядя на возрожденный, пусть лишь внешне, храм, Пимен, в миру Сергей Извеков, избранный в 1971 году патриархом, мог мысленно перенестись в юность. Здесь он начинал свой пастырский путь, служа регентом хора. По крайней мере, художник Павел Корин изобразил будущего главу РПЦ в этом качестве и в этом месте в 1926 году. Из чего следует, что, в отличие от других китайгородских храмов, у Максима Блаженного тогда еще теплилась церковная жизнь.
В 1827 году к храму пристроили колокольню. Зодчие грешили безвкусием всегда, не только в "нынешнее время". Зачем понадобилось к однокупольной церкви, построенной в традициях русской храмовой архитектуры, присовокуплять типовую звонницу в стиле ампир? Грунт вскоре начал проседать, и колокольня дала крен. Падать не падает, но роль московской "пизанской башни" исполняет исправно.
УЛИЦА ПАЛАТ
Глядя на нынешнюю Варварку, а уж тем более вспоминая ее скучнейшую кривую образца, скажем, 1980 года, ни в жизнь не поверишь, что на протяжении веков эта самая жизнь била тут через край. Сейчас открылась одна православная лавка, в которой страждущий путник может утолить жажду и отведать монастырского пирожка. Двадцать-тридцать лет назад об этом не стоило и мечтать. Хотелось пить-есть — переходи на левую сторону и мимо наглухо задраенного, точно подводная лодка в походе, Гостиного двора или таких же задраенных Средних торговых рядов бегом метров 200–300 по Хрустальному или Рыбному переулку к ГУМу, в очередь за фирменным гумовским мороженым.
На протяжении веков Варварка торговала всем, чем можно. Об этом говорят и названия переулков в округе. Эти переулки стремились не только в сторону Верхних торговых рядов (ГУМ) и Ильинки, но и в противоположном направлении — в Зарядье, к Москве-реке. Там их пересекали другие, идущие параллельно Варварке. Всюду теснились дома, подворья, лабазы, лавки и, само собой, заведения. Самым известным из них была "Ветошная истерия", принимавшая гостей на углу улицы и Никольского переулка, названного так в честь храма Николая Угодника "Красный звон". Храм, кстати, жив, равно как и храм Троицы в Никитниках, к которому от Варварки ведет Ипатьевский переулок. Между прочим, именно для этой церкви написал Симон Ушаков знаменитую икону "Древо государства Московского". Да и жил в последние годы мастер прямо напротив храма: на палатах XVII века сегодня красуется табличка с соответствующей надписью. А похоронен был Симон Ушаков тут же через дорогу — на погосте Знаменского монастыря. Только могила его давно утеряна... Так вот, ведет Ипатьевский переулок к храму Троицы в Никитниках, да не приводит. Церковь теперь стоит на территории комплекса зданий Администрации Президента РФ. И дорогу к храму пресекает красивый, с иголочки, шлагбаум. Ну, и будка из пуленепробиваемого стекла, само собой.
"Ветошная истерия" — это от переделанной на московский лад "аустерии", коими так славился Петербург. А Варварка славилась чайными, трактирами, харчевнями и прочими местами коллективного пользования. Не случайно с внешней стороны Китайгородской стены к Варварке примыкали угодья знаменитого Хитрова рынка.
Торговые диаспоры селились тут издавна, время от времени какая-либо из них теснила прочие и претендовала на главенство. Уже упоминались сурожские купцы, осевшие тут на самой заре Варваринской истории. Сурож — русское производное от византийской Сугдея и итальянского Солдайя. Ныне попросту — Судак. Тот, что в Крыму. Когда-то генуэзцы превратили этот городок в крупный торговый центр Черноморья и возили оттуда товары на Москву. Процветал одно время на Варварке Панский двор, который — по делу, нет ли — ассоциировали с польскими купцами. В XIX веке царствовали водочные магнаты Смирновы и предприниматели Морозовы. В начале ХХ века улицу облюбовали купцы иудейского происхождения. Неподалеку была построена Большая хоральная синагога.
А вот в середине XVI века Московией сильно заинтересовались в Англии. Государь Иван Васильевич Грозный также был не против наладить дипломатические и торговые отношения с Альбионом. В результате в Лондоне начала работу торговая Московская компания, а в Юшкиных палатах на Варварке разместилось ее официальное представительство. Первое иностранное официальное представительство зарубежного государства в России. Почему "Юшкины"? Это здание в конце XV века построил сурожский купец Иван Бобрищев по прозвищу Юшка. Британцы, получившие здание в подарок от царя, после очередного пожара перестроили помещения на свой лад. Например, вместо привычных для Руси печей устроили камины. Поставили мощный подъемный механизм, позволявший доставлять товары, поступавшие снизу от реки, на уровень, соответствующий бревенчатой мостовой Варварки.
Сейчас тут работает любопытная экспозиция Музея истории Москвы. Вас встретит охранник в тельняшке под форменной рубашкой и будет справедливо строг, как и подобает охраннику в "резиденции иностранного государства". Нас с Александром Бурым он нисколько не смутил. Смутило другое. Среди немногочисленных посетителей преимущественно женского пола все до одной из четырех были одеты в кофты и свитерочки, чья расцветка повторяла расцветку матросской тельняшки...
Со временем англичане из Юшкиных палат съехали. Зданием владел Иван Милославский, затем — государевы службы. Петр Великий открыл здесь одну из первых Арифметических школ. Далее Старый Английский двор попал в частные руки. Различные владельцы довольно энергично его перестраивали, в итоге дом потерял первоначальный вид и первоначальную же прелесть. Вернуть оные удалось в 60–70-е годы прошлого века в ходе глобальной реставрации.
В филиале Государственного Исторического музея "Палаты бояр Романовых" людей в тельняшках не попалось. Зато тут всех посетителей заставляют цеплять на обувь пластиковые бахилы больничного цвета. Эта, с позволения сказать, защитительная мера — олицетворение неравноправия. Сами служители музеев, где применяется этот метод сбережения паркета, шастают по залам без всяких бахил.
Палаты хороши! Они компактны, если не сказать больше — тесны по нынешним меркам. Своды низкие. Притолоки дверей сгибают в три погибели. Лестницы, ведущие в подвалы, круты и узки, так что двоим не разминуться ни в коем случае. Даже если эти двое — подростки. Библиотека, детская, женская половина со светелкой, скажем так, рабочий кабинет... Шахматы царя Михаила Федоровича. Вероятно, из того времени, когда юный Романов царем еще не был и жил тут, а не в Кремле. Как положено царю. Музей сделан "вкусно", и как-то невдомек, что после многочисленных перестроек и переделок палаты значительно отличаются от тех, которыми пользовались бояре Романовы в XV–XVI веках и где родился в 1596 году первый русский царь из этой династии. Полную аутентичность являют собой лишь подвалы: "Кирпичный" и "Каменный". В одном из них можно видеть кладку, которой более пятисот лет.
УЛИЦА БУДУЩЕГО
Нынешняя Варварка оживленнее, чем в годы, когда она существовала в тени знаменитой снесенной гостиницы. Между прочим, гостиница появилась в Зарядье по случаю. Сталин планировал построить на месте снесенных кварталов восьмую высотку, где должен был разместиться аппарат Народного комиссариата тяжелой промышленности. Можно не сомневаться, в этом случае от памятников архитектуры на Варварке не осталось бы и кирпичика. Но вождь ушел, и план остался планом. Сейчас между Варваркой и Москворецкой набережной на территории будущего парка "Зарядье" снуют сотни рабочих, трудится разнообразная техника, поднялись уже над стройплощадкой конструкции, напоминающие приземлившийся в центре Москвы космический корабль с недосягаемой планеты. Ради этого корабля пришлось пожертвовать доходным домом Персица, что упирался плечом во фрагмент краснокаменной стены на углу Варварки и Китайгородского проезда. Ну да что нам этот Зелик Мордухович Персиц с его домом 1909 года постройки в стиле русского модерна!
Зато напротив сохранившейся пока фасадной стенки доходного дома восстанавливают церковь Иоанна Предтечи или, как ее еще называют по приделу — папы Климента. Совсем недавно только опытный глаз мог разглядеть в доме красноватого цвета бывший храм, построенный на средства купца Подсевальщикова в 1741 году вместо прежней деревянной церкви. Нынче и неверующий поймет — храм. Нет, миниатюрные купола и изящные барабаны еще не возродились, колокола на вечерню не зовут. Но над крышей поднялся скромный православный крест. А внутри идут реставрационные работы. Пусть медленно, но идут. Глядишь, успеют к тому дню, когда откроется парк будущего "Зарядье". И прошлое древней улицы станет еще богаче.