Среднеазиатские иранцы или ирони – это этнорелигиозная группа, компактно проживающая в Узбекистане и Таджикистане. Главным фактором, который позволил им сохранить свое этническое самосознание, стала их религиозная принадлежность к шиизму имамитского толка. О прошлом и настоящем ирони, проживающих в Бухаре и ее пригородах, рассказывает исследователь Эрик Сеитов. Статья основана на материалах автора, полученных в ходе полевых исследований в 2018 году.
Как известно, коренное население Средней Азии по большей части принадлежит к суннитскому исламу ханафитского мазхаба (одна из четырех правовых школ в суннитском исламе. – Прим. «Ферганы»). Шиизм в Средней Азии на сегодняшний момент представлен двумя течениями в двух регионах – исмаилитами низаритской ветви в ГБАО республики Таджикистан и шиитами-иснаашаритами, ареалом расселения которых являются Самарканд, Бухара, Джизак (Узбекистан). В небольшом количестве иснаашариты живут также в Худжанде и Душанбе (Таджикистан).
Нужно отметить, что община ирони в Центральной Азии складывалась в течение длительного периода. Из работ советского этнографа О.А.Сухаревой, описавшей историю и этнический состав гузаров (кварталов) Бухары, выясняется следующее: появление и оформление общины ирони в городе связано с долгим историческим процессом переселения. Переселение это было как насильственным, практиковавшимся бухарскими правителями, так и добровольным и касалось различных этнических групп из северных частей современных Ирана, Афганистана и, частично, Таджикистана.
Из правоверных – в еретики
В государстве Сефевидов (иранская шахская династия) в XIV веке шиизм был возведен в ранг государственной религии. Однако шиизм отвергали среднеазиатские богословы и это переводило его последователей из разряда правоверных мусульман в статус еретиков, с которыми можно было поступать как с неверными – вплоть до обращения в рабов с последующей их продажей. Эти обстоятельства существенно повлияли на дальнейшее развитие региона, проведя границы в некогда едином культурном ареале. Кроме того, они стали поводом к борьбе за политическое доминирование между Сефевидами с одной стороны и Шейбанидами и Аштарханидами (узбекские династии ханов Бухары) – с другой. Борьба эта выразилась во взаимных набегах на спорные территории, а в дальнейшем – в насильственном переселении в XVII-XVIII вв. жителей из северных провинций Ирана в среднеазиатские владения. Поэтому кроме этнонима «ирони» переселенцы также пользовались самоназваниями, возникшими по месту их происхождения, например, хорасани (хорасанец), себзбари (от города Себзевар в северном Хорасане).
Согласно О.А. Сухаревой, костяк иранского населения Бухары в первую очередь составили переселенцы из Мерва, которых долгое время именовали марви. Стоит отметить, что в ходе насильственного переселения в город никто из марви не был обращен в рабство. Это позволило им занять собственную нишу в общественной жизни города.
Кроме того, общину ирони в Бухаре пополняли как единичные переселенцы из Ирана, так и обращенные в шиизм различные иноэтничные группы, которые проживали в тех же кварталах, что и ирони. К примеру, в поселении Зиробод (около 12 километров от Бухары), которое долгое время населяли ирони, были гузары Булудж (белуджи) и Кыпчок (кипчаки), берущие свое название от поселившихся здесь этнических групп.
В настоящее время ирони компактно представлены практически во всех районах Бухары, пригородных поселках Тор-тор махалля, селе Давлатобод, городе Каган и поселении Зиробод – в последнем ирони составляют относительное большинство.
Конфликт 1910 года, вылившийся в резню между суннитами и шиитами в Бухаре привели к шиитско-суннитскому противостоянию, а сам этноним «ирони» стал нежелательным к употреблению. На практике слово «ирони» стало обозначать шиита, а под шиитом подразумевался ирони. В результате многие представители общины в официальных документах – и при Советской власти, и сейчас – предпочли регистрироваться как таджики или узбеки. Именно поэтому очень трудно указать точное количество проживающих сейчас в городе ирони. Нужно отметить, что до событий 1910 года отношения между двумя религиозными общинами в Бухарском эмирате были мирными и взаимоуважительными. Так, например, власти эмирата не препятствовали совершать ирони шиитские религиозные обряды и иметь собственные «молитвенные дома» – хусайнийа-хона.
Помимо отличий в религиозной и обрядовой сферах, ирони отличаются от местного населения и в антропологическом смысле. Среднеазиатских иранцев можно отнести к разряду южных европеоидов, индо-иранскому, частично к каспийскому и в минимальной степени – к памиро-ферганскому расовому типу.
Последнее указывает на то, что браков с местным населением было мало. Дело в том, что по сложившейся традиции ирони обычно не отдают своих девушек «на сторону», однако в некоторых случаях мужчины тут могут брать себе в жены не иранок. Такое «свободомыслие» в отношении пришлых женщин аргументируется тем, что невестка со стороны становится полноценным членом общины, усвоив шиитскую культурную идентичность через религиозные и обрядовые ритуалы.
Две сложенных руки
Если говорить о религиозной жизни шиитской общины Бухары, то духовным центром для нее выступает район «Джуйбар» или «Трикотажка», расположенный на юго-западе города. Здесь имеется некоторое количество культовых мест. К ним относится шиитская мечеть Ходжи Мир Али, названная в честь шиитского лидера Бухары первой половины XX века. На территории мечети располагается хусайнийа-хона – шиитский «молитвенный дом», используемый в дни ашуро (траурные церемонии в память о трагической гибели имама Хусейна и его сторонников в битве при Кербеле).
Еще одним важным объектом культа является мавзолей с прахом пятого и шестого шиитских имамов – Мухаммада ал-Бакира и Джафара ас-Садика соответственно. Это так называемое «ложное» захоронение, на котором, по рассказам смотрителя, покоится лишь горсть земли, привезенная с кладбища Джаннат аль-Баки в Медине. Именно саудовское кладбище Джаннат аль-Баки и является местом настоящего погребения вышеупомянутых имамов. В одной из пристроек на территории мавзолея кроме предметов шиитского культа можно увидеть несколько ценных артефактов, в том числе старые гравюры, оставшиеся, по словам смотрителя, от старой хусайнийа-хона. Как мавзолей, так и мечеть отреставрированы на средства общины.
Чуть дальше от мавзолея располагается кладбище шиитской общины города, носящее имя вышеупомянутого шестого имама Джафара.
Главным ритуальным действием для общины ирони в городе выступает ашуро. Мероприятия, связанные с ашуро, проводятся в месяц мухаррам (первый месяц мусульманского календаря, один из четырех «запретных» месяцев Корана. – Прим. «Ферганы») и носят «общешиитский» характер.
Особенности ашуро у бухарских иранцев рассматриваются в работе А.Б. Джумаева «Традиция ашуро у иранцев Бухары: источники и историко-культурный контекст». К его описанию можно добавить следующее. Ашуро в Бухаре отмечается 40 дней, в отличие от самаркандских ирони, у которых ашуро продолжается 10 дней. Ориентируясь на иранских богословов, бухарские ирони не истязают себя до крови, а ограничиваются латмией – биением себя в грудь.
Другие особенности проведения ашуро в Бухаре у среднеазиатских иранцев таковы: отсутствие театрализованных представлений-шабих, отказ от практики траурных шествий в эти дни. Кроме того, здесь есть традиция зажигать свечи в хусайнийа-хона, где для этих целей имеется специальная подставка. Также в ритуальных целях используется розовая вода (гул об) – как в качестве добавки в пищу, так и в качестве средства для очищения пространства.
Традиция проведения ашуро среди женщин общины тоже имеет некоторые отличительные черты. Их существование связано с большей ориентацией на «народные формы» ислама.
У женщин есть свой религиозный лидер – ой ямло. Обычно лидер этот происходит из числа наиболее грамотных и уважаемых женщин. Ой ямло совмещает в себе знатока как «книжных», так и «народных» форм религиозного вероучения. Одним из проявлений женских форм религиозности можно считать ритуалы, связанные с магией плодородия, выполняемые в дни ашуро в хусайнийа-хона. К числу подобных ритуалов относится написание записок с ниятами и зачитывание их ой ямло. Сюда же можно отнести «пожертвования за выполнение нията свыше»: оно выражается в том, что приносится стопка платков дурра, которые оставляют на минбаре во время службы – после этого прихожанки, желающие прибавления потомства в семье и здоровья близким, разбирают их себе.
В церемониях ашуро у женщин большую роль играет кульча Хазрати Аббос. Это небольшая лепешка величиной в 10-15 см, выпеченная с добавлением в тесто шафрана, бадьяна и молока. Называется она так в честь сына Хазрата Али (четвертого праведного халифа, сводного брата имама Хусейна, также трагически погибшего в битве при Кербеле). Ирони выпекают этот хлеб с четверга на пятницу: они просеивают муку и читают над ней молитвы, стоя босыми ногами перед печью. Перед началом выпечки они держат небольшой пост (руза). Испеченный хлеб ставят парами, «лицевой» стороной друг к другу, «словно две сложенные руки, в память об Абульфайзе Аббосе, лишившемся рук в битве при Кербеле». Сакральный статус хлеба выражается в осуществлении нията через чтение над хлебом молитв с последующим употреблением его в пищу.
Кульча здесь выступает наравне с другими ритуальными «предметами», отсылающими к культу плодородия. Определенные параллели, связанные с сакрализацией ритуального хлеба, можно найти, например, в обрядовой жизни осетинского народа, сохранившего в своей культуре элементы древнеиранских обычаев и традиций.
В остальном женские ашуро проходят так же, как и мужские, за исключением того¸ что ой ямло не входит для проповеди на минбар, а присаживается на первую ступеньку.
Те, кто стали ирони
Другими мероприятиями, проводимыми как в хусайнийа-хона, так и в домах простых прихожан, являются вафот (дни кончины шиитских имамов) и мавлид (празднование для рождения пророка Мухаммеда).
Святые места, почитаемые бухарскими ирони, делятся на «общешиитские» и локальные. Некоторые члены общины носят приставку к имени – «карбалои» или «машхади». Эти титулы говорят о совершении их носителями паломничества к святым для всех шиитов местам – городу Мешхед в Иране, городам Кербела и Неджеф в Ираке.
Поскольку вышеназванные места поклонения, культовые для шиитов, достаточно удалены, бухарских ирони могут поклоняться местным мазарам – мавзолеям суннитских святых и их сподвижников. К примеру, большой популярностью пользуется мавзолей Бахауддина Накшбанда в пригороде Бухары.
Собственно же шиитским местом поклонения является вышеупомянутый мазар шиитских имамов рядом с мечетью Ходжи Мир Али.
В число других «шиитских» мест, связанных с народным исламом в регионе, выступает мазар (кадамжой) «имом Хасан, имом Хусейн ва имом Мухаммад Ханафийя». Местные жители чаще называют его «мозор Хасан-Хусан», расположен он близ селения Дебаланд (Навоийская область, 130 километров от Бухары).
Здесь в отдельных комнатах были обнаружены гобелены «катибе» или «хашийе-йе сотун». Гобелены эти черно-зеленых цветов и с надписью арабской вязью в картуше «Йа о абдулло Хусайн» («О раб божий Хусейн!»).
Вышеупомянутые «катибе» характерны в первую очередь для шиитских ритуальных мест. Ими украшают хусайнийа-хона в Иране, Азербайджане, Ираке, Афганистане, а также дома простых прихожан в период проведения ашуро, и, кроме того, помещения, где проходят театрализованные представления – шабих.
В заключение стоит отметить безусловно важную вещь: шиизм с его ритуальной стороной выступает для общины ирони социализирующим компонентом. Однако еще важнее, что шиизм у ирони служит формированию этнической идентификации. Так, для большинства жителей Бухары понятия «шиит» и «ирони» идентичны. Да и в сознании большинства суннитов города шиизм ассоциируется с национальной верой ирони, так называемой «иранской верой», поскольку большинство приверженцев шиитского (имамитского) толка в исламе проживают в Иране. Обращение в шиизм в первую очередь практикуется теми, кто проживает в «шиитском» окружении, поддерживает тесные отношения с членами общины ирони, а также участвует в религиозных обрядах и ритуалах – словом, получает социализацию благодаря тесным связям с ирони. Для большинства жителей города переход из суннизма в шиизм и наоборот трактуется как смена этнической идентичности – что вполне укладывается в рамки конструктивистского подхода к этничности в антропологической науке.
Автор и редакция выражают благодарность фотографам Шавкату Болтаеву (Бухара) и Павлу Кравцу (Ташкент) за предоставленные изобразительные материалы.
Эрик Сеитов
Международное информационное агентство «Фергана»
