Тихий протяжный вой донесся до моих ушей, словно слетев со страниц книги. Что это? Откуда? Я глянул в окно, передо мной, поблескивая в лунном свете, распласталось болото. Зависшая над ним тишина казалась незыблемой. Уж не померещилось ли мне? Я хотел было снова сесть в кресло, когда заунывный тягучий стон снова разнёсся в тиши, уже громче, протяжнее с надрывом. Вот оно! Собака вернулась?!
Я схватил револьвер, слетел по лестнице на первый этаж и выскочил из дома. Меня окатило холодной ночной сыростью. Холмистая равнина простиралась в сумраке, разбавленном лунным светом. Я осмотрелся – тишь спокойствие и ни одной живой души. Только я с бешено колотившимся сердцем в груди и револьвером в руке. Кого пытаюсь высмотреть я в зловещей мгле? Собаку, призрак, воскресшего Стэплтона? И вот снова вой – скользнул по болоту и перетек в глухой рык. Я бросился бежать на звук, трава хрустела под ногами, я шарил взглядом по кочкам и зарослям тростника. «Ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно…» Нет, зло не ушло из этих болот, оно здесь, где-то рядом…
И я увидел ее… Я увидел черный силуэт собаки на вершине невысокого холма. Крупное животное на крепких длинных лапах. Она чует меня? Она смотрит на меня? На минуту замерев, не отрывая взгляда от развернувшейся картины, я бросился бежать к холму.
***
Бэрримор принес портвейн, и мы с леди Бэрил продолжили разговор. Миссис Баскервиль улыбнулась с мягким лукавством:
– Бедный мистер Гейт, вы устали от загадок, но, помнится, вы именно за ними приехали сюда?
– Я был очарован историей о собаке, но я не искал приключений на свою голову.
– Я вас понимаю. Мой вам совет – бросьте Меррипит-хаус, переселитесь в Гримпен, там вам будет спокойней.
– Еще спокойней мне будет в Лондоне.
– Да? Вы хотите уехать? – в глазах леди блеснуло искреннее сожаление.
– Не хочу и не уеду. И в Гримпен не переберусь. Вы правы, я получил то, что искал и, по большому счету, мне все это нравится.
– И вам не кажется, что здесь опасно?
– Для себя я никакой опасности пока не заметил. А вас не тревожит возвращение собаки Баскервилей?
– Что? Как она может вернуться? Ее же Холмс застрелил.
– А вы не слышали вой на болотах?
– Я – нет.
– И следов не видели? Вот мы с сэром Генри наткнулись на очень интересный след в долине. Он не рассказывал?
Миссис Баскервиль пожала плечами:
– Собачей след, это всего лишь собачий след.
– Это был очень большой собачий след, миледи. А неподалеку от Меррипит-хауса, на болоте, я видел собаку, огромную черную собаку.
– Со светящейся мордой?
– Нет, как будто.
– Даже не знаю, что вам сказать на это, – усмехнулась Бэрил, покачав головой.
– А что если Стэплтон вернулся и взялся за старое? – спросил я.
Улыбка сошла с губ миссис Баскервиль.
– Вы это всерьез сейчас сказали, мистер Гейт?
***
В полутьме я не заметил притаившийся на пути овраг и едва не свалился в него, чудом удержавшись на краю. В тот момент, когда я осматривался, в небо взлетела ракета, осветив край поляны. Вспышка озарила дно ложбины и погасла, но я успел заметить… Я не понял, что это. То что там лежало… Этого не должно было там быть. Я склонился к оврагу, вглядываясь в темноту, пытаясь разобрать, что такое извлекла из мрака случайная вспышка. Мелькнула мысль сходить на поляну за факелом, но я побоялся, что не смогу вернуться на место, потеряю его, мне не хотелось возиться. Я решил, что справлюсь, и стал спускаться в овраг, он был неглубокий, с пологим склоном. На дне, и правда, что-то лежало, я наткнулся на это и, присев, стал шарить руками. Сырая трава, камень, ткань… Кажется, шелк… Что-то холодное, гладкое, влажное… Кожа… Человек. На дне оврага лежал человек. Я ощупывал лицо человека… Шея, волосы… Это женщина. Она лежала без движения, податливая, как кукла.
***
Мистическая сказка… Легенда, записанная в 1742-ом о трагедии, происшедшей в эпоху Великого мятежа 1649-1653 года. И реальное дело Стэплтона – 1898 год. Между гибелью Хьюго Баскервиля и убийством Чарльза Баскервиля прошло примерно 240 лет. Что связывает эти истории? Поробуем провести параллели.
Собака – орудие убийства. В чьих руках? Вообще-то, вроде как, в руках дьявола… Собака в рукописи причисляется к силам зла. Но Хьюго наказан за грехи, его убийство это скорее кара божья… Орудие адское, но кара божья. Но тогда за что наказана дочь фермера? Стоп. А кто сказал, что девицу убила собака? Ну-ка, что там в рукописи? «Луна ярко освещала лужайку, посреди которой лежала несчастная девица, скончавшаяся от страха и потери сил». Да, собака к ней не прикоснулась. Собака загрызла Хьюго. Стало быть, дьявол тут ни при чем, черный пес это кара божья. А в нашей истории животное орудие преступления.
Теперь посмотрим на других персонажей. Хьюго это Стэплтон, оба беспутные парни, оба злодеи, оба Баскервили, оба скверно кончили. Стэплтон взял в руки то оружие, которое двести лет назад погубило его предка, но, в конечном счете, это оружие обратилось против самого злодея.
Так, дальше девица, дочь фермера. Кто это? Бэрил? А может Лора? По версии Ватсона, обе являются жертвами Стэплтона. Обеих он использовал. Вот только почему-то Бэрил вызывает сочувствие у автора, а Лора нет. Лору Ватсон, вроде как, даже порицает. Хотя именно Бэрил была соучастницей афер Стэплтона еще до приезда в Девоншир. Эти дела с растраченными деньгами и школой… Ее роль могла быть, конечно, пассивной, но все-таки. Она его, как минимум, покрывала. Прошлое Лоры менее криминально. Она просто влюбляется не в тех мужчин. Но Ватсон явно недолюбливает ее. Почему? Лора резко отвечала на его расспросы. А по какому праву доктор лез в ее жизнь? Он не полицейский, не следователь, не судья. Миссис Лайонс имела все основания послать его к черту. Кажется, Ватсон считал ее соучастницей преступления. Может быть, он в чем-то прав? Может быть, я просто чего-то не замечаю? Чего-то такого, что он разглядел?
Л.Паче "Смерть собаки Баскервилей"