В Дунайской низменности нам не пришлось копать траншеи, так как пехотный полк, от которого немцы здесь оставили одни лохмотья, любезно потеснился и ушёл на переформирование. В нашем штрафном батальоне было примерно четыре сотни бойцов, которые заняли позицию у подножия высоты, захваченной противником. Каменистый холм, подконтрольный гитлеровцам, представлял из себя жалкое зрелище. От виноградников, которые когда-то буйно росли здесь, остались одни посеченные осколками обрубки. То же можно было сказать и о редком кустарники, проросшем между камнями. Таким образом, нейтральная полоса представляла из себя практически полностью открытое место.
До первой линии обороны фрицев был примерно километр, и на этом пространстве еще вчера шел бой. Пехотный полк, который уступил нам свои траншеи, несколько раз пытался взять эту высоту, но безуспешно. Достойная задача для штрафного батальона! У немцев на каменном холме были установлены несколько минометов и орудий, а также оборудованы пулеметные гнёзда. Всё это я узнал на планерке перед атакой от нашего ротного. И мне было не совсем понятно, что могут здесь сделать четыреста пусть и очень отчаянных бойцов, если целый пехотный полк был вынужден отступить под сильным немецким огнём. Конечно, мы не рассчитывали на то, что нам достанется лёгкий участок фронта. Но каменистая высота, каких не мало в Венгрии, казалась совершенно неприступной. Даже если какой-то солдат и сможет пробежать половину нейтральной полосы, то скорее всего он там и останется, рядом с бойцами из вчерашнего пехотного полка.
Решили атаковать рано утром, в надежде ещё в темноте преодолеть каменистый склон и внезапно ворваться в немецкие траншеи. Похоже, завтра предстояла рукопашная схватка, но медлить было больше нельзя. Так как эта немецкая часть, закрепившаяся на холме, начала бить в спину соседней дивизии, которая уже успела продвинуться вперед. Когда стемнело и бойцам раздали разведённый спирт, стало понятно, что бессмысленный бросок начнётся совсем скоро. Теплилась только надежда на то, что мы сможем отвлечь огонь противника на себя, а с тыла на немцев обрушится какая-нибудь другая наша часть. Но надежда была слабая, так как обычно каждый батальон отвечал именно за свой участок фронта.
Архипов протянул мне кружку с разведенным спиртом, и я невольно заметил, что руки у него дрожат. Выпил сто грамм и почувствовал, что мне мало, попросил ещё. Поймал себя на мысли, что мне совершенно безразлично, чем закончится этот бой. Показалось, что другие солдаты не более оптимистичны, чем я. Почти одновременно с артподготовкой начал моросить дождь, а я почувствовал, что пьянею. Трясущийся рядом от страха Архипов вызывал полное чувство безнадежности. Почему-то вспомнилась мать, родной дом в деревне. Когда раздались хлопки полковых пушек, пришло ленивое ощущение, что сегодняшнее утро не хотелось бы сделать последним.
Малый В. Каменистая высота перед нами.