Как мы относились к немцам, вопрос конечно интересный. Ну как можно относиться к человеку, который стоит перед тобой с оружием в руках и с вполне недвусмысленными намерениями? Конечно, как к врагу. Но отношение сразу менялось, если этот самый недруг бросил автомат на землю и сдался в плен.
Как-то раз в Венгрии мы обошли немецкую часть с фланга и оказались у них в тылу. Едем по проселочной дороге через лес на нескольких летучках, причем одна из них трофейная, немецкая. Так вот эта басурманская летучка с нашими ребятами сломалась и отстала от общей колонны. Пока механик ее там чинил где-то на опушке леса и приводил в порядок, к нашей веренице пристроился такой же немецкий автомобиль, в котором сидели настоящие гитлеровцы.
Когда пришло время устроить привал, я дал приказ остановиться и пошёл вдоль колонны, чтобы убедиться в том, что всё у нас в порядке. Подхожу к последней машине и говорю: «Ну что, Лёха, в дороге проблем не было?» А мне в ответ: «Was meinen sie damit?» Черт побери! Да это же немцы! Вот так сюрприз! Я сиганул в канаву, выхватил пистолет, и кричу: «Немцы!» В общем, взяли мы их в плен без единого выстрела, да и напуганы они были сильно. Стало ясно, что они у себя в тылу тоже не ожидали встретить колонну с красноармейцами.
Когда их допросили, выяснилось, что это обычные дезертиры. Они несколько дней хорошо проводили время в одной из соседних деревень с вином и венгерскими девками, а теперь решили незаметно пристроиться к немецкой колонне, чтобы не загреметь под трибунал. Да вот только на нас нарвались. Скоро и наша пропавшая летучка нас догнала. Тогда только мне Лёха и рассказал, что у них прокол колеса случился.
Но возвращаясь к обезоруженным фрицам, я и говорю, что с того момента, как у них отобрали оружие, они перестали быть для нас врагами. Конечно, их не отпустили на все четыре стороны, отправили в плен, как и положено. Но над ними никто не глумился и не выяснял отношений при помощи рук, только отобрали всё ценное, что у них было при себе. Но жизнь-то оставили, это самое главное! Мы же не звери какие-нибудь. Да и знали мы, что новая немецкая власть этих бывших крестьян насильно на войну гнала, против их воли.
Федор Лозиков, командир колонны. «Между своими и чужими». 1944 год, Венгрия.