«Да что вы знаете о любви?!» Часть первая
– Летом пятьдесят третьего отпустили. До своей «десятки» чуть-чуть не досидела. Вроде бы реабилитировали, а вроде и нет. К Москве ближе, чем на сто километров приближаться нельзя.
Но Лена поехала домой. И прямо на вокзале пришла в комендатуру:
– Мне надо, понимаете, надо всего двое суток побыть в Москве.
С трудом, но разрешили. Кинулась к себе в квартиру, а там чужие люди.
– Вас майор в сорок пятом искал, молодой, на костылях. Потом письмо было, – высокий худой юноша держал Лену на пороге. – Мама, где письмо, которое бывшей хозяйке пришло?
– Убрала я его, – из комнаты выглянула миловидная женщина. – Чего держишь человека в дверях? Проходите! Сейчас чайку попьём.
– Вы на нас не обижайтесь, – говорила женщина, усаживая Елену за огромный стол, где уже сидели восемь ребятишек. – Нам Моссовет ордер выдал на жилплощадь с мебелью, – оправдывался она. – Наш дом разбомбили, когда мы в эвакуации были. Вот нас сюда и вселили.
– Мы в тылу не отсиживались, завод строили,– фальцетом выдал конопатый подросток.
– Особенно ты, – рассмеялся юноша.
Рыжий показал ему язык, на что девочка со смешными косичками тут же пожаловалась:
– А Федька опять язык показывает!
– Штроили, штроили, – прошепелявил белобрысый мальчишка. – Я помню.
Женщина улыбнулась и потрепала его вихры:
– Покушали? Идите, поиграйте. Только сильно не шумите, дедушка спит, ему в ночь сегодня. И нам не мешайте, дайте поговорить. Да что же я? Даже не познакомились. Меня Вера зовут, – женщина закрыла дверь за детьми.
Из коридора доносились звуки возни, топот детских ног.
– Мы всё ждали, может, объявится кто-то из прежних владельцев. Ваши вещи мы сохранили, в кладовку унесли. Там и афиши вашей маменьки, и одежда, и книги… Можете в любой момент забрать.
В комнату заглянула девочка лет пятнадцати с седой, как у старушки, головой:
– Тётя Вера, баба Зина долг отдала. Я в шкафчик деньги положила.
– Хорошо, милая.
Вера перехватила взгляд Лены.
– Три дня во рву под грудой тел пролежала, пока наши в село не пришли. Мать её ещё до выстрелов толкнула туда. Катюша – дочь старшего брата моего мужа. Перед войной на Украине, у дедушки с бабушкой, с мамой гостила. Отец её на фронте погиб. Мы к себе девочку забрали.
Женщина вытерла набежавшую слезу.
– Не все дети мои. Но все наши. У Феденьки родителей в первую зиму на строительстве завода рухнувшей стеной придавило. В морозы цех возводили. Муж не позволил мальчика в детский дом отдать.
Вера нервно покусывала губы.
– Светочку из блокадного Ленинграда на Урал вывезли. При ней письмо с новым адресом нашего завода нашли. Мы, как до места добрались, младшей сестре мужа сразу написали. Дед поехал внучку забирать, а привёз двоих. Эдик на год старше, в детском доме нашу племянницу опекал. Вцепилась она в него, уезжать не хотела. Братик ещё у Светочки есть. Ему четырнадцать уже. Пока не нашли. Но надежду не теряем.
Лена слушала женщину и понимала, то, что пережила она, лишь малая частица Вселенского горя, обрушившегося на весь народ.
– Заболтала я вас совсем. Оставайтесь у нас. Куда вы сейчас пойдёте? Переночуйте, помойтесь с дороги. Вечером муж придёт с работы, свекровь, дедушка встанет. Я вас со всеми познакомлю.
Лена была благодарна этой женщине. Она оттаивала сердцем, наблюдая за детьми. Её жизнь удивительным образом переплелась с жизнью этой семьи, которая уже никогда не станет чужой. Лёжа ванне, наполненной горячей водой, Лена плакала впервые за десять лет.
Константин Сергеевич, директор маминого театра сжимал кулаки, багровел лицом, слушая Ленин рассказ.
– Девочка моя, помогу, чем смогу.
Он звонил куда-то, уговаривал, ругался матом, стыдил собеседников, потом виноватым тоном произнёс:
– Тебя берут уборщицей в кукольный театр соседней области. Это временно. Документы выправишь, прописку оформишь, дальше думать будем. Пока при театре поживёшь. Устроишься, я твои вещи с оказией доставлю. Ты только не теряйся, дочка.
В театре встретили насторожено. Слухи уже разнеслись – дочь столичной звезды на работу устраивается. Но отнеслись с сочувствием и пониманием, кто чайник принёс, кто одеяло. В который уже раз Лена приспосабливалась к сложившимся обстоятельствам.
Как паспорт получила, начала Ванечку разыскивать. На родину к нему съездила, по тому адресу, что все десять лет про себя твердила. А дома нет и улицы нет, одни развалины. В райсовет сходила, справки навела:
– Женщина, у нас тут пожар был, архивы сгорели. Не могу сказать, куда людей расселили. Вы попробуйте на базаре с людьми поговорить. Городок небольшой. Может, найдёте, кто знает тех, кого ищите, – дала совет секретарь в приёмной.
С трепетом в сердце отправилась в торговые ряды. Но чуда не произошло, оборвалась ниточка.
– Соседствовали мы, – старуха с кринками молока с сочувствием смотрела на Лену. – Ваня вернулся ближе к осени, при погонах. Мать с сестрой и племянницей забрал, а куда уехали, не знаю.
Жизнь постепенно налаживалась. Через несколько месяцев костюмером в театре стала, пригодились навыки шитья. Во время спектаклей стояла за порталом, наблюдая работу актёров, и невольно выучила все роли.
Когда случилось несчастье с актрисой, исполняющей в сказке главную роль, режиссёр рискнул, ввёл Лену на замену. Деваться некуда, детские спектакли срывать нельзя! Лена с трудом управляла огромной куклой. Роль знала, а навыка обращения с марионетками не хватало. Актёрская братия помогла, показала, обучила на ходу, подстраховала. Всё прошло на ура.
Потом главреж место в труппе предложил. Маленькую комнатушку от театра дали. На новоселье коллеги подарков натащили, стол собрали, капустник устроили. Лена, выросшая за кулисами, знала цену театральной дружбе. Если тебя приняли в коллектив, то не бросят и не предадут.
Только покоя не было. Бессонными ночами вспоминала Ванечку и писала, всем, кому можно и кому нельзя, подолгу ожидая ответов.
– Душу себе не рви, – увещевала Мария Павловна, завлит театра и соседка по квартире. – Жив, а это главное. Десять лет прошло, как война кончилась. Женился твой Ваня давно. Ты посмотри, сколько бабёнок одиноких. Прибрал к рукам кто-нибудь.
Не сразу, но Лена приняла такой расклад. И теперь молилась, чтобы в его жизни всё хорошо складывалось.
– Тебе о себе думать надо, семью создавать, – наставляла соседка. – Одной не сладко на пороге старости.
Она знала, о чём говорила. Мужа, сыновей война забрала. Осталась работа, воспоминания, да альбом с фотокарточками из счастливой жизни.
– Володю, к примеру, возьми. Тоже лиха хлебнул. Жену и ребёнка в войну потерял. Он на тебя засматривается. Или вот этот, райкомовсий. Думаешь, чего он к нам в театр зачстил?
Лена отмалчивалась. А что сказать? По сути, права завлит, о будущем думать надо. Но не лежало сердце ни к кому.
Н.Литвишко
Продолжение следует...
Не забудьте подписаться на мой канал, чтобы не пропустить ничего интересного.