Девятая симфония – это высшее достижение Брукнера-симфониста, его итоговое высказывание, заключающееся в прощании с жизнью. С одной стороны сверхмысль опуса схожа с финальным откровением Чайковского (Шестая симфония), с другой Брукнер не иллюстрирует здесь жизнь. Возвращаясь к его более ранней – Восьмой симфонии, Девятую можно охарактеризовать как некое «падание» на землю и переосмысление своих прометеевских взглядов на творческую силу, покорявшую Олимп в Восьмой, где герой-человек достигал высшие романтические цели – равнение с богами. В Девятой же центральной темой композиции является борьба фатума и человека, которая закончилась трауром для последнего.
Особенность симфонии в ее, так скажем, готическом, остром характере, и хотя симфонизм Брукнера относится к позднему романтизму, влияние классицизма, особенно Бетховена, очень ярко проявляется во второй части, создающей настроение конфликта двух поколений. И если классики чаще всего успокаивались и находили гармонию в пасторальных мотивах, Брукнер наоборот указывает на возвышающиеся заостренные шпили соборов. Достигается это контрастными темами, которые развиваются волнообразным нарастанием, с резкими паузами и «озарениями». Напомню, что Брунер был глубоко верующем человеком и с помощью музыкальных приемов, рисуя картину храма, он указывает на то, где стоит искать спасения.
Имеет смысл провести параллель с Девятой симфонией Бетховена. Если венский классик видел спасение в народном сплочении, и это его путь «в светлый храм», то Брукнер больше углублен в религиозную концепцию. Композитор, зная, что не успеет дописать финальную четвертую часть, рекомендовал вместо нее использовать его Te Deum. Это наиболее логично, ведь третья часть иллюстрирует смерть, а после нее должна была последовать исповедь и восхваление Всевышнего. Но из-за драматургической целостности трех написанных частей Девятой симфонии, произведением Te Deum ее сегодня не заканчивают.
