Немного позже, когда я осознала всю прелесть бытия – быть одной – меня охватила мания страха. Мания одиночества! Мания тихого вечера и одинокого бокала на столе!
Сидя перед зеркалом, я в который раз мысленно переносилась в прошлое, называемое счастьем.
- Нет, не уходи! – его руки скользили по моей талии и с дикой силой прижимали к себе. Мне не хватало воздуха, сил и желания, чтобы бороться с этим натиском нежности. Да мне и не хотелось.
Каждый раз, оставаясь наедине с ним, я тонула в нереальной реальности его чувств, которые синтезировались в целую вселенную, и он щедро отдавал ее мне. И там мне было уютно.
Каждый раз он умолял меня остаться с ним и не возвращаться домой. Но я не могла себе представить, как это, остаться навсегда у такого родного, но незнакомого мне человека.
Однажды, сидя на карнизе его самой высокой квартиры в доме, под проливным дождем, который плотной стеной скрывал нас от посторонних глаз (хотя… какие могут быть глаза, да еще и посторонние, на уровне птичьего полета???), он спросил меня:
- Расскажи мне обо мне, - и закрыл глаза.
Мне стало смешно. И я начала повествовать о том, какой он нежный, ласковый, чувственный, желанный мной. Вот на этих словах он открыл глаза:
- Тогда почему ты не хочешь остаться со мной? – его взгляд оставался неподвижным и… мертвым. Обычно, он выражал желание или теплоту, но сейчас… Я отпрянула.
- Просто считаю, что пока рано,- и отвернулась.
- Ты не любишь меня, - его взгляд остыл. Потух и замер. Он смотрел сквозь меня. А я не понимала: при чем здесь любовь-то?
- Почему? – мой вопрос был чистой формальностью, потому что меня всегда напрягали такие разговоры. И я считала их полной нелепостью.
- Мои чувства к тебе обусловлены только тем, что ты согласилась со мной встречаться, не обещая ничего взамен. Это для меня было самым чудесным подарком в жизни. Я так хотел, чтобы наша общая жизнь на двоих была покрыта туманом для остальных, но в нашем мире сияло бы солнце.
Я усмехнулась.
- Зануда, - мои шаги в комнату заглушил дождь.
Через час после моего возвращения домой, меня вызвали в полицейский участок.
Он оступился на скользкой крыше. Это была случайность.
Но для меня его бесформенное тело, которое я опознавала, сдерживая приступ тошноты, осталось тупой вмятиной в виске на всю жизнь.