Машинный перевод статьи журнала New York Times
Опасно обветшавшие жилые кварталы, похмелье Советов, до сих пор являются домом для многих россиян. Эндрю Крамер сообщает о недавнем обрушении квартала в старом промышленном городе
Громкий взрыв потрясает Anna P Тимофеева Awake. Она тянется к свету, но электричество пропало. В темноте она и ее муж быстро одевают своего двухлетнего сына и готовятся бежать.
«Мы поняли, что что-то не так», - говорит она. Но когда они открывают входную дверь своей квартиры, они останавливаются. По ее словам, с порога семейной квартиры на седьмом этаже они могут смотреть прямо вниз на кучу щебня далеко внизу - все, что осталось от 25 соседних квартир.
Взрыв, который обрушился на высотное здание Тимофеевой в городе Магнитогорск на юге России в канун Нового года, убил 39 человек и первоначально вызвал страх перед терроризмом. Но с тех пор власти обвинили еще большую опасность для среднего россиянина: разрушенную инфраструктуру, в том числе жилые дома советских времен .
В течение десяти или более лет, когда доходы от нефти увеличивались в размерах, Кремль вкладывал ресурсы в свои вооруженные силы, разрабатывал новое оружие, модернизировал свои ядерные запасы, ремонтировал и профессионализировал свою армию, флот и агентствовоенной разведки .
Результаты - будь то военное вмешательство в Сирии и Украине или вмешательство в политику в Европе или Соединенных Штатах - подкрепили стремление президента Владимира Путина вернуть России статус крупной державы.
Тем не менее, обвал квартир и более раннее, крайне непопулярное сокращение государственных пенсий служат напоминанием о продолжающихся трудностях, которые обычные россияне просят перенести, особенно те, кто живет во внутренних районах страны.
В случае аварии в Магнитогорске взрыв, вызванный природным газом, оборвал часть здания, сгладив десятки квартир, но оставив Тимофееву невредимой. «Нам повезло», - говорит она.
Других не было, и 4 января был днем похорон в Магнитогорске, большом промышленном городе, построенном вокруг гигантского сталелитейного завода, где жилье, как и на большей части территории России, уже давно является насущной проблемой.
Магнитогорск, что означает «магнитная гора» и назван в честь близлежащих месторождений железной руды, настолько огромных, что говорят, что они искажают показания компаса, - это город, чье имя издавна напоминает тяготы российских промышленных заводей.
Он был создан из пустой степи по указу Иосифа Сталина и задумывался как образцовый коммунистический город, населенный восторженными добровольцами, известными как ударники. Сегодня его примерно 415 000 жителей получают среднемесячную заработную плату в размере £ 280.
«Магнитогорск оставался наиболее важной эмблемой великого преобразования», - пишет автор Стивен Коткин в « Магнитной горе» , истории города. Здесь построение коммунизма «стало реальностью, в которой можно участвовать из первых рук».
Магнитогорский металлургический комбинат стал гордостью Советского Союза, в то время как рабочие жили в грязных хижинах в первые годы, и с тех пор в скудном и скудном жилье.
В одном парке есть памятник в форме палатки, в память об общем порядке раннего проживания. На постаменте вписаны строки местного поэта Бориса Ручева: «Мы жили в палатках с небольшими окнами, мылись под дождем и высушивались на солнце».
На другом памятнике, названном «Сзади на фронт», изображен рабочий, вручающий воину меч, иллюстрирующий роль города в поставках стали для военной промышленности. Россия сегодня тратит около 5 процентов своего валового внутреннего продукта на армию, больше, чем любая другая европейская нация.
Но жизненное пространство в Магнитогорске всегда было тесным. В 1930-х годах среднестатистический житель получил 1,9 кв. М, или около 20 кв. Футов, часто либо угол комнаты, либо место для кроватки в деревянных казармах открытой планировки.
Сегодня большинство жителей живут в бетонных высотных зданиях в стиле многоквартирного дома, подобных тому, который обрушился в прошлом месяце на улице Карла Маркса . Построенный в 1973 году, в котором проживает около 1300 человек, он представлял собой тип массового, утилитарного жилья, которое можно увидеть по всему бывшему Восточному блоку.
Но даже после катастрофы пожилые жители все еще пели хвалу коренастой структуре, перебравшись туда из казарм или коммунальных квартир. Далеко не требуя нового и более безопасного здания, многие из них провели неделю, умоляя власти разрешить им остаться в той части, которая осталась стоять.
«Что не нравится в этом здании?», - говорит 78-летняя Клавдия Г Киселева, которая переехала, когда открылось высотное здание. Стоя на стуле, укутанном мехами, и наблюдая, как самосвалы убирают мусор, она громко размышляет. «Это удивительный дом».
Судя по знаку на подъезде возле обвала, похоже, что они добираются. «Дорогие жители!» Гласит: «Осмотр, обнаруженный в квартирах на подъезде 10, разрешен». Обрушение произошло на седьмом подъезде.
Тем не менее, другие скептически относились к возвращению обратно. Юлия В. Скалвыш, бухгалтер на сталелитейном заводе, говорит, что ей сказали, что ей придется вернуться в свою двухкомнатную квартиру в нескольких ярдах от обрушения. Власти явно не беспокоились о трещине в изразцовой стене ее кухни, которая, по ее словам, с каждым днем становится все длиннее.
«Они говорят:« Это безопасно, вы можете вернуться », но я не хочу», - говорит она. «Я хочу жить в безопасности».
Для некоторых близкий призыв укрепил их веру в Бога. Вера Д Сараварова, 59 лет, которая жила по соседству с квартирой, которая рухнула в пустоту, объясняет свое выживание тем, что оставалась в церкви накануне всю двухчасовую проповедь, хотя она и хотела уйти из дома.
У русских православных церквей нет скамей, говорит она, и ее ноги начинали болеть. Но друг сказал ей: «Ты должен остаться» до тех пор, пока священники не закроют это, и она это сделала. «Это было чудо», - говорит она. «Мы были защищены Богом».
Несколько жителей хвалят Путина за посещение в течение дня после катастрофы, и они направляют свой гнев на местные власти.
Владимир Юрьевич Воронцов, 71 год, бывший сталелитейщик, сын которого умер, обнаруживает кипение на встрече с губернатором Челябинской области. «Мой сын был раздавлен до смерти, и эти клоуны все еще сидят здесь», - говорит он о бюрократах. «Они получают деньги и ничего не делают».
Власти должны выплатить компенсацию в размере 1 миллиона рублей или около 11 700 фунтов стерлингов семьям погибших. Арендаторы, которые потеряли квартиры, получат 50000 рублей в качестве компенсации за личные вещи.
К концу недели разбитые горем семьи и друзья стали устраивать близких отдыхать на левобережном Магнитогорском кладбище, где надгробия завалены снегом.
Рядом с тремя свежими могилами, врезанными в замерзшую землю, гробовщик открывает складной стол и наливает водку в пластиковые стаканчики для прощального тоста. Прибывает катафалк с семьей Крамаренко - мужем, женой и годовалой дочерью - в их последнем путешествии.
Вороны бродят по замерзшим березам. Охваченные горем, родственники возлагают свои руки на гробы - ребенка, завернутого в розовую ткань, - когда директор похоронного бюро Надежда Монжорова читает прощание.
«Как мы можем сказать, что их нет с нами?» - говорит она. «Они остаются в своих родственниках, в своих друзьях, в своих делах и в наших сердцах».
© New York Times