Щенок тыкался в меня холодным носом. В глазах — любопытство.
Её братьев отправили в другую комнату, чтобы не мешали. По полу бегали четыре палевых суки полутора месяцев от роду. За одной из них я и приехала.
Эта подходила по всем параметрам: стати, характер... Посмотрев клеймо, я опустила её обратно в гнездо к, к волнующейся мамке и отправилась обсуждать условия с хозяином.
Через минуту нам под ноги подкатилось шесть пузатых колобков. Один из них по-хозяйски уселся на мой тапок и с каким-то превосходством посматривал на братьев и сестер. Замирая от волнения, я потрепала малыша по голове и отвернула ушко. На розовой кожице чернели нужные мне цифры. Уф.
Меня отпустило. Потому что, наклоняясь к щенку я до ужаса боялась увидеть, что это не тот, кого я выбрала. Потому что брала её не просто потому, что хотела основать питомник, но и из-за работы: в центр энималтерапии нужна была собака-целитель, владельцы хотели расширить спектр услуг, так что взять просто приглянувшегося малыша я просто не имела права. Нужны были определенные характеристики.
И в то же время знала: нет собаки надежнее той, что сама выбрала себе хозяина. Оставив такую у заводчика, будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.
Мне повезло: собака, за которой я приехала, тоже сделала выбор.
По документам она значилась как Зетта Джонс.
— А можно добавить пару слов?
В идеале, конечно — и вовсе изменить кличку, но общепометка в клубе, щенячка у меня на руках, чтобы переоформить придется как минимум отправляться в клуб, а это значит, я опоздаю на поезд — ведь мне еще к ветеринару, за справкой. Так что удлинение клички — оптимальный вариант.
Заводчица звонит в клуб, там дают добро и спрашивают, что дописать.
— Леди Льдинка.
У заводчиков в глазах — немой вопрос. Приходится рассказывать о канадке Эмили Полин Джонсон.
Дочь вождя Шести наций и переводчика Джорджа Генри Мартина Джонсона от его брака с англичанкой Эмили Джонсон, писательница, поэтесса сумела потрясти меня до глубины души.
Вот ак моя собака, моя Леди Льдинка, Леда, Ледышка, собака, которая не подвела меня ни разу за 12 лет своей жизни, была названа в честь моего любимого стихотворения.
На равнине северной осталась Леди Льдинка,
Замечталась Леди Льдинка на полярном берегу,
Ослепительно блистая
Под плащом из горностая,
Леди Льдинка замечталась и осталась на снегу.
На равнине северной проснулась Леди Льдинка,
Отряхнулась Леди Льдинка и затеяла пургу:
С ледяной ее постели
Пух и перья полетели,
Леди Льдинка улыбнулась и проснулась на снегу.
На равнине северной искрится Леди Льдинка,
Веселится Леди Льдинка: «Заморозить вас могу!
Быстро пальцы ледяные
Наведут мосты речные!»
Веселится Леди Льдинка на искрящемся снегу!
На равнине северной запела Леди Льдинка,
Не успела Леди Льдинка закружиться на бегу,
Как толпа волшебниц вьюжных
В легких туфельках жемчужных
Подхватила Леди Льдинку, завертела на снегу.
На равнине северной колдует Леди Льдинка,
Грозно дует Леди Льдинка, сыплет снег в глухом логу,
И мороз хрустальным звоном
Над простором льется сонным.
Где колдует Леди Льдинка на сверкающем снегу.