Осторожно, в тексте затаились спойлеры
Бывший кинокритик Пол Шредер заслуженно пользуется репутацией мастера серьезного кино. Его сценарии, пропитанные психологией и философией, легли в основу многих шедевров большого экрана. При этом завидное место в истории важнейшего из искусств Шредеру обеспечил еще его первый сольный текст – для «Таксиста» Мартина Скорсезе. Прошлогодний «Дневник пастыря», который написал и снял сам Шредер, напрашивается на очевидные параллели с культовым триллером 1976 года – да автор и сам этого не скрывает. Однако слишком много воды утекло. Слишком повзрослел и Шредер, и его герои, да и мир, похоже, стал отдавать привкусом еще большей безнадеги.
Сложный вопрос
Как и его духовного предшественника – неугомонного таксиста, священника Толлера гложет экзистенциальная тоска и поиски выхода из ловушки, в которую превратилась жизнь. Сын погиб в Ираке, Бог молчит, остатки веры растворяются в стакане дежурного виски. Компанию герою как никогда печального Итана Хоука составляет лишь его дневник с невеселыми думами. А тут еще на церковной скамье образуется молодая и глубоко беременная пара борцов за экологию. Майк и Мэри требуют от божьего человека ответа на странный вопрос: «Имеем ли мы право приносить в этот (рушащийся на глазах) мир новую жизнь?»
Майк в отчаянии из-за клинической депрессии (или наоборот). Мэри верит в светлое будущее, потому что без надежды жить нельзя. И вот уже наш добрый пастор на распутье – ему придется выбрать для себя одну из этих дорог.
Происходящие события и размышления Толлера приводят к одному из самых ярких кинофиналов года. Но что же, черт возьми, это было на самом деле? «Я приму любую вашу интерпретацию фильма», - бессовестно заявляет Шредер в интервью. Но пытливого зрителя такой ответ не устроит. Нам нужно знать точно, что же произошло. И, возможно, решение загадки укажет на хэппи-энд в этой совсем нерадостной истории.
Жизнь без надежды – отчаяние
Еще до появления Майка с Мэри главный герой потихоньку спускался во тьму. Но мрачный Майк, уставший от проповедей и выбравший дуло собственного ружья, будто бы заражает преподобного Толлера вирусом отчаяния. С точки зрения фильма, это практически реальная болезнь – для нашего героя она выражается в симптомах прогрессирующего рака.
Видя пренебрежение к судьбе окружающего мира со стороны людей, ответственных за загрязнение природы, убеждаясь в меркантильных повадках собственной церкви, тихий Толлер решается на радикальные действия. Надев куртку со взрывчаткой, которая осталась от Майка, он готовится громко заявить о себе во время празднования юбилея церкви. Но появление на церемонии Мэри заставляет Толлера отказаться от своего плана.
Вместо взрыва, он обматывается колючей проволокой и подносит к губам стакан с ядом (его роль исполняет чистящее средство для труб). Но снова вмешательство Мэри останавливает героя. Стакан падает на пол и герои сливаются в самом длинном экранном поцелуе года.
Однако принять такой финал на веру не получится. Дело в том, что девушка появляется на пороге комнаты, в которую до этого не мог попасть «начальник» Толлера. Кроме того, когда она крепко обнимает священника, ей никак не вредит колючая проволока, скрытая под его окровавленной одеждой. Из всего этого многие зрители сделали вывод, что Мэри в финале не реальна. На самом деле, считают они, герой выпил яд и героиня Аманды Сейфрид явилась ему в предсмертном видении.
Но есть и другая интерпретация. Мэри в этой сцене действительно лишь плод воспаленного сознания Толлера, однако она «работает» в качестве ангела, спасающего его от самоубийства. Не сумев стать ни карающим бичом божьим, ни мучеником во имя его, преподобный видит в ней образ всепобеждающей надежды, которая оказывается сильнее агонии отчаяния.
