Сказать "я люблю тебя" значит, сказать "ты никогда не умрешь"
Альбер Камю.
Для многих людей в современном обществе любовь – это сиюминутное влечение, яркая вспышка интереса к объекту своей симпатии. Этому нас с детства учит литература, кино, музыка… Мы привыкли видеть любовь-трагедию, сопереживать героям, примерять на себя их образы. Какая девушка не представляла себя Пушкинской Татьяной или Наташей Ростовой, идеалом русской женщины великого русского писателя и мыслителя Льва Николаевича Толстого? И кто из юношей не мечтал оказаться на месте влюбленного, исполняющего оды этому столь высокому чувству.
Но в жизни все оказывается совсем не так, как на страницах любимых нами книг и кадрах легендарных кинолент. В миг вспыхнувшее чувство страсти к человеку со временем угасает, перемещается на другие объекты нашего интереса. Тогда наша так называемая любовь испаряется, а вместо нее к нам приходят чувства утраты, разочарования и одиночества. И нет возможности в этот момент уйти на рекламу, показав после незамысловатую надпись «10 лет спустя», когда все вокруг будто по мгновению волшебной палочки преобразуется в сказку, о которой мы все так мечтаем - сказку нарисованную для нас много веков назад.
Невозможно назвать точную дату первого произведения, описывающего любовь, невозможно назвать и автора первого описания этого чувства. Древние греки различали несколько видов любви. Это прежде всего, конечно, Эрот, обожествленный эрос — любовь-страсть, любовь, пограничная с безумием, безумная любовь. Или же более спокойная «филиа». Существительное «филиа» имеет свой глагол — «филео» — «я люблю» («филеосу» — «я люблю тебя»). У этой любви больший спектр значений, чем у эроса. Такой любовью можно любить многоразличное. Это, кроме того, не только любовь, но и дружба. Иными словами, уже в древности люди задумывались о разграничении любви-страсти и глубокого чувства, требующего самосовершенствования и постоянной работы над собой.
Понятие любви в философии средневековья приобретает религиозную окраску. Сам бог ради любви ко всему человечеству пожертвовал собой ради искупления вселенского греха. И с тех пор в христианстве любовь стала ассоциироваться с самопожертвованием и самоотречением. Только так она могла считаться истинной. Любовь к богу была призвана заменить все другие предпочтения человека. Соответственно и здесь мы видим приоритет платонической любви над человеческими страстями. Это проявляется еще и в том факте, что церковь фактически признала грехом любовь плотскую. В то же время церковь активно поддерживала институт семьи и брака, строящийся в идеале на взаимном понимании и уважении, что фактически означает принятие любви-страсти в совокупности с преобладающим высоким чувством.
Так что же тогда понимать под словом любовь? Феномен, существующий в разных ипостасях, или же унифицированный термин, имеющий одно конкретное значение? И каково тогда оно?
По мнению одного из мыслителей XX века, любовь – это искусство. И как любое искусство она требует знаний и усилий. Главным образом это следует из утверждения: «Едва ли существует поле деятельности или занятие, которые бы сулили столь огромные надежды и ожидания и тем не менее так регулярно приводили к фиаско, как любовь». Поэтому, по утверждению Эрика Фромма, существует «единственный и действенный способ избежать неудачи – это исследовать ее причины и заняться изучением смысла любви».
Однако, мало кто в современном обществе задается этой целью. Так, большинство людей имеют огромное стремление быть любимыми, поэтому гонятся за этой целью, делая из себя «предметы на витринах магазинов» и стремясь обменять свои возможности на эквивалентно равный человеческий товар. В тоже время они постоянно забывают о важности любить самим.
И здесь встает вопрос о том, что является объектами любви. «Любовь, утверждает Фромм, не является связью с конкретным человеком; она – установка, ориентация характера, которая определяет отношение человека к миру в целом, а не к единственному «объекту» любви. Если человек любит кого-то одного и безразличен ко всем остальным, то это не любовь, а симбиотическая привязанность или расширенная версия эгоизма». В то же время если рассматривать любовь как вспышку, то она не может не быть тесно связана с объектом влечения. Вспомним хотя бы, Сергея Есенина, за свою жизнь успевшего вскружить голову не одной девушке.
Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос.
Именно этими строками он обращается к своей последней любви и музе Августе Миклашевской. И здесь не вызывает сомнения адресность послания, а значит и любовь к конкретному объекту. Моментально вспыхнувшее влечение оказалось настолько сильным, что фактически разрушило брак поэта с Айседорой Дункан.
Так что же это тогда: чистое и светлое чувство любви или эгоизм, направленный лишь на удовлетворение собственных желаний? Если это и есть истинная любовь, по почему она доставляет страдания тем, кого раньше любили, но разлюбили по каким-либо причинам?.. или не разлюбили…
На этот вопрос мы без труда находим ответ у Шекспира:
Мешать соединенью двух сердец
Я не намерен. Может ли измена
Любви безмерной положить конец?
Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь - над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь - не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.
На 14 строках сонета № 116 поэт сумел очень емко описать любовь, для которой не существует никаких преград: ни время, ни расстояние, ни измена не представляют для нее угрозы.
А если это эгоизм, то как можно говорить о нем как о вспыхнувшем чувстве любви? Да и что вообще такое эгоизм?
Если вновь обратиться к произведению Эрика Фромма «Искусство любить», то можно найти следующее утверждение: «Эгоист любит себя скорее слишком мало, чем слишком много; в действительности он себя ненавидит. … Кажется, что он заботится о себе слишком много, но на самом деле он всего лишь делает неудачные попытки восполнить недостаток заботы о своем подлинном «Я». Иными словами, человек, не получивший достаточного количества любви и заботы в детстве, не может отдавать, так как просто не знает, как это делать. Тем не менее, Фромм утверждает, что этому можно и нужно учиться, постоянно совершенствую себя.
Иначе человечество будет двигаться бесконечно по кругу. Ведь любовь, полученная в детстве, - это прежде всего материнская любовь. А она, без сомнения, не может появиться спонтанно, и, как следствие, не может так же спонтанно исчезнуть. В то же время материнская любовь «по самой своей природе отличается неравенством: один требует помощи, другая ее предоставляет. Именно из-за своего альтруистического, бескорыстного характера материнская любовь всегда рассматривалась как высочайший тип любви, самая священная из эмоциональных уз». Казалось бы, все понятно и логично, но и здесь есть некоторые моменты, требующие освещения. Ни для кого из нас не секрет, что мать любит своего ребенка, когда он младенец, когда он полностью от нее зависит и нуждается в ней. Но что же происходит тогда, когда этот самый ребенок начинает расти и выходит из-под материнской опеки. Именно на этой стадии основная задача любой матери вырастить в ребенке личность, готовую самостоятельно двигаться по жизни. Таким образом, здесь проявляется еще одна отличительная черта материнской любви – «два человека, бывшие одним целым, становятся отдельными». И по утверждению Эрика Фромма, «…только по-настоящему любящая женщина… способна быть любящей матерью и тогда, когда ее ребенок начинает от нее отдаляться». И, соответственно, если женщина не может правильно пройти через этот этап, то у ребенка просто отсутствует понимание о любви, которую он должен отдавать людям.
Но должен ли? Здесь же имеет смысл обратиться к концепции Бенедикта Спинозы, разделившего аффекты на активные и пассивные (действия и страсти соответственно). Для активного действия характерно наличие свободы в выборе, для пассивного же это свобода отсутствует, а человек руководствуется лишь побуждениями и мотивами. Из этого следует, что «зависть, ревность, амбиции, любой вид алчности – все это страсти; любовь может проявляться только в условиях свободы и никогда – в результате принуждения».
И здесь нельзя не вспомнить повесть Куприна «Гранатовый браслет», в которой Желтков, будучи совершенно свободным в выборе объекта любви, выбирает княгиню Веру Николаевну Шеину, к которой может испытывать только однонаправленную платоническую любовь, не рассчитывая на что-то большее. Тем не менее, именно эту любовь автор считает самой настоящей, вкладывая в уста генерала Аносова ее описание: «бескорыстная, самоотверженная, не ждущая награды. Такая любовь, для которой совершить любой подвиг, отдать жизнь, пойти на мучение — вовсе не труд, а одна радость». По его мнению, любовь даже неразделенная есть великое счастье. «Не быть любимым – это всего лишь неудача, не любить – вот несчастье» - Альбер Камю.
Так что же тогда включает в себя понятие любить? По мнению Эрика Фромма, самой фундаментальной, составляющей основу всех типов любви, является братская любовь. Это «чувство ответственности, забота, уважение, понимание любого другого человеческого существа и желание помочь ему в жизни». При этом, несмотря на равенство всех в такой любви, все люди в разной степени нуждаются в помощи. И именно в помощи тому, кто больше нас в чем-либо нуждается, может проявиться истинная любовь, которая не служит какой-либо цели.
В то же время Эрик Фромм противопоставляет братской и материнской любви любовь эротическую. «По самой своей природе она избирательна, а не универсальна; эротическая любовь, возможно, самый обманчивый вид любви». В чем же причина этого?
Прежде всего это связано с тем, что мы часто принимаем «взрывное ощущение влюбленности» за настоящую светлую любовь. Однако, это чувство исчезает так же быстро, как и возникает. Это происходит, когда один человек стал для другого «интимно близким», и как следствие утратил для него привлекательность в преодолении барьера неизвестного. В результате появляется желание искать все нового и нового партнера, надеясь, что «эта любовь вдруг окажется отличной от предыдущих».
Этому, по мнению Фромма, также способствует обманчивый характер сексуального влечения. В то же время «сексуальное желание может порождаться не только любовью, но и боязнью одиночества, тщеславием, желанием причинить боль и даже уничтожить». И когда люди принимают эту страсть за доказательство своей любви, это лишь свидетельствует о том, насколько они были одиноки до этого. И все это тоже не с проста - чем больше эмоциональных травм и равнодушия мы получаем в детстве, тем острее внутри нас одиночество и желание быть нужными, и как следствие, это более эмоционально-нестабильные отношения, сомнительные связи, бесконечные страдания и стремления к самопожертвованию, мазохизм в разной его степени.
В то же время, если ты сказал «люблю», то неси ответственность за это слово и продолжай любить до конца. Ведь «любить кого-то – значит не только испытывать сильное чувство; это есть волевое решение, утверждение, принятие обета».
Но возможно ли вообще это, если любовь вспыхивает мгновенно? И что же в классическом понимании подразумевает любовь «как солнечный удар»?
Конечно, первое, что вспоминает каждый из нас, - это повести и рассказы Ивана Алексеевича Бунина. Как правило, за счастьем любви в «Темных аллеях» следует расставание или смерть. Герои упиваются близостью, но приводит она к разлуке, смерти, убийству. Счастье не может быть вечным. Бунин позволяет своим героям лишь вкусить запретный плод, насладиться им – и после лишает их счастья, надежд, радостей, даже жизни.
Любовь у Бунина не переходит в семейное русло, не разрешается счастливым браком. Писатель лишает своих героев вечного счастья, лишает потому, что к нему привыкают, а привычка приводит к потере любви. Любовь по привычке не может быть лучше, чем любовь молниеносная, но искренняя.
А какая еще любовь может быть искренней?
Эрик Фромм в своей работе «Искусство любить» говорит также о любви к себе, как плодотворной любви, выражающей возможность человека любить других, так как «если он способен любить только других, он не способен любить вообще».
Но как же тогда не путать любовь к себе и эгоизм? Ведь, по утверждению Фромма, они «не только не идентичны, они на самом деле взаимно противоположны». И тут на помощь приходит утверждение Майстера Экхардта: «Если вы любите себя, вы любите других, как любите себя. До тех пор, пока вы любите другого человека меньше, чем любите себя, вы на самом деле не преуспеете в любви к себе, но, если вы любите всех одинаково сильно, включая себя, вы будете любить их как одну личность, и это личность Бог и человек одновременно. Таким образом, тот велик и праведен, кто, любя себя, любит всех остальных с той же силой».
Таким образом, «…любовь – единственный разумный и удовлетворительный ответ на проблему человеческого существования; любое общество, которое так или иначе мешает развитию любви, должно рано или поздно погибнуть…». Но вот какая должна быть любовь, каждый решает для себя сам – будет ли она похожа на «солнечный удар» или же будет серьезным актом творчества и самосовершенствования… Самое главное, чтобы она была чистой и искренней.