– Николай Максимович, вот вы говорите, что детей до 12 лет не пускают в театр. Ну вот ты приводишь ребенка на «Евгения Онегина», а там пьяная Татьяна Ларина, как вы говорили, танцует на столе. Но что тогда свобода творчества, объясните, пожалуйста, и есть ли границы у этого?
– Я сам этого не понимаю. Но вот давайте возьмем за модель Императорский театр. Дело в том, что все Императорские театры, а их было до конца XIX века четыре основных: Большой, Мариинский, Малый, Александринский. Это содержалось на деньги не государственные, а императорской семьи, точно так же, как и театральные училища.
Вся императорская семья говорила на всевозможных европейских языках, как вы понимаете, но опера, так как она была для народа, в Императорских театрах что немецкая, что французская, что итальянская, исполнялась только на русском языке. Были другие театры, где все исполнялось на языке оригинала, вы имели право выбора, вы могли пойти туда и туда.
Что делал Советский Союз. Был академический Большой театр и Малый театр, где игралось все как надо, как должно быть. Привлекались лучшие художники, лучшие режиссеры, лучшие исполнители, люди получали хорошую зарплату, несли за свою работу ответственность. Там должно было исполнено быть все как должно, но для этого на этой же улице в Москве был театр Станиславского и Немировича-Данченко, музыкальный, где что хотите делайте.
Например, «Евгений Онегин» в Большом театре был классический, а там была версия Станиславского, с чего и начался театр Станиславского и Немировича-Данченко. Это тогда, в начале века, было авангардом, под конец XX века – это уже стало классикой, но эти спектакль отличались.
Я очень большой противник перегибов, я считаю, что цензура – это вещь опасная, это такой кинжал, который может быть губительным. Но есть вещи, на которых хочется сказать «Люди, а вы о чем думали, когда это делали? Зачем вот в таком виде?».
Ведь, скажем, МХТ возник не просто так, а как конкурент Малому театру. Это был частный театр, они делали, что хотели. И они доказали, что состоятельней, интереснее, к ним народ шел гораздо больше, они стали конкурентоспособными с Малым театром, где играли великие артисты, но содержалось все на императорские деньги.
А сейчас все хотят сидеть на бюджете. Хотят фестиваль имени «меня», школу имени «меня», только «дайте государственные деньги, а я уже сам разберусь». Не всегда это должно быть так.
Я как руководитель вам скажу, что прошел не одну проверку, и аккредитацию проходил, это сложные вещи, очень непростые. Иногда очень сложно совместить наши внутрипрофессиональные требования с требованиями государства, но все шли навстречу, все понимали, о чем я говорю. Просто другое дело, когда сидит человек, который в состоянии объяснить, где несовпадение норм и профессиональных требований, а когда сидит человек, который просто истерит и кричит, что «вы все уничтожаете» – это очень плохо.