Читайте Часть 1 повести "Эдмонд" в нашем журнале.
Автор: Михаил Чарков
- Ну, как прошел ужин, - Эдмонд лежал на полу своей квартиры в куче разбросанных листов бумаги.
- Знаешь, довольно неплохо, - ответил Роберт.
- Вот как, - произнес Эдмонд, не отрывая взгляда от потолка. – Я думал, ты не любишь такие приемы.
- Да, все так, просто в этот раз все прошло хорошо. У месье Леграна прекрасная семья, они милые люди и у них прекрасная дочь.
- Ах, ясно, - Эдмонд привстал на руках, - и что, прямо настолько хорошие люди?
- Да, месье Легран очень жизнерадостный человек, я бы даже не подумал, что он военный, - продолжал Роберт, не замечая язвительного тона друга.
- Ясно, ясно, - Эдмонд встал и прошел к своему второму столу в самой дальней и темной части квартиры.
- Я все же не понимаю, зачем тебе три письменных стола, - попытался сменить тему Роберт. Он понял, что не хочет рассказывать Эдмонду про эту семью. Всякий раз, как он рассказывал ему о чем то, что было ему не безразлично, Эдмонд будто нарочно пытался это очернить. Конечно, не прямыми действиями или словами. Он словно постепенно прикасался к этой вещи, пока она не обретала иные, искаженные черты.
- Я - не обычный человек Роберт, я не могу творить за одним и тем же столом. Этот стоит как раз там, где до него не достает солнечный свет ни в какое время дня. Этот, - он указал на стол в противоположном углу, - стоит здесь для моей повседневной работы. Пьесы, стихи на заказ, весь этот мусор. Ну а за этим, у окна, я обычно пишу по ночам о любви и смерти… - он посмотрел на Роберта с грустью, но тут же надел маску безразличия. – Ну или просто, когда жарко, - закончил он.
- А эти жуткие настенные часы, - продолжал Роберт. - Они-то тебе зачем? Я знаю, что ты их ненавидишь и сколько раз ты пытался их выбросить…
- Но так и не смог. Эти часы были еще у моего деда. Мама рассказывала, будто в них заключена душа древнего демона. И души всех мужчин нашего рода принадлежат ему.
Роберт посмотрел на Эдмонда, не понимая шутит ли его друг. Но тот улыбался.
– Может поэтому я не могу их выбросить?
Роберт решил, что с него на сегодня хватит подобных историй.
- Эдмонд, прости, но я сегодня не смогу задержаться надолго. Служба, сам понимаешь. Отец многого ждет от меня, - он замялся, когда Эдмонд посмотрел на него внимательно и с недоверием, но ничего не сказал.
- Конечно, я все понимаю, - ответил Эдмонд наконец. - Ко мне скоро придет Стефан, так что ничего страшного.
Он повернулся к своему столу и начал перебирать записи.
- Ну тогда я пойду, зайду к тебе завтра с утра.
- Заходи.
Роберт вышел на шумную улицу. Конечно, он солгал ему. Он часто ему лгал. При таком положении друга, ему приходилось это делать, чтобы не ранить чувства Эдмонда. Но сейчас он почему-то почувствовал укол совести. Ему казалось, что тот все знал.
***
Он снова остался один. Утром Эдмонд так надеялся, что поговорит с Робертом, обсудит свои новые идеи, а тот расскажет ему о том, как прошел ужин и о последних новостях. Но он ушел, обронив всего пару фраз. Эдмонд знал, что он солгал ему о службе. Роберт наверняка поспешил к ней. Конечно, он не обязан сидеть с ним, как у постели живого мертвеца, Роберт вообще не был ему ничем обязан.
- Я и есть живой мертвец, - произнес Эдмонд вслух. Слова прозвучали и снова наступила эта оглушающая тишина. На него вдруг нашел приступ всепоглощающей ярости, он схватил бутылку вина, стоящую на столе и со всей силы бросил ее об пол. Стекло разлетелось на куски, забрызгав все вином и порезав ему ноги. Он стоял так посреди комнаты, обратив лицо к потолку. С таким же обжигающим чувством ему вдруг захотелось писать, выплеснуть ярость на бумагу, запечатать ее в вечности навсегда. Он поднял с пола забрызганный вином лист и сев за стол, начал писать.
Мертвая голова настенных часов снова наблюдала за ним из темноты. Он писал яростно и быстро, буквы сами складывались в слова, словно им вдруг овладела древняя магия. Он огранил свою ненависть в строки, как ограняют драгоценные камни. Она застыла на бумаге, словно в янтаре, уже не так терзая его нутро. Он писал об этих проклятых вельможах, не знающих ни горя, ни страданий, ни отчаяния, представляя, как Роберт гуляет под руку с этой девушкой, вместо того, чтобы быть сейчас с ним.
Закончив, он положил лист на стол и подошел к окну. Бросив взгляд на грязную улочку, увидел, как Стефан неуклюже пробирается сквозь толпу, спеша в его сторону. Эдмонд почувствовал отвращение, сейчас он чувствовал отвращение абсолютно ко всем детям человеческим. Он не хотел видеть его и слушать. Ему сейчас, как ни абсурдно это звучало, хотелось остаться одному. Через минуту он услышал знакомый робкий стук в дверь.
- Не заперто, - крикнул Эдмонд. После ухода Роберта он забыл запереть дверь.
Стефан тихо вошел.
– Месье, у вас что-то случилось? – спросил он, заметив осколки.
- Переходи сразу к делу, - раздраженно прервал его Эдмонд. Он все так же стоял спиной к нему и смотрел в окно.
- Я был при дворе у Герцога. Там много говорят о нехватке продовольствия в соседних провинциях, ситуация очень серьезная. Если жара продержится еще несколько недель, фермеры могут лишиться половины посевов.
Эдмонд слушал его безучастно. Сейчас ему были совершенно не интересны все эти новости. Стефан продолжал:
– Все больше говорят об угрозе чумы. Сообщается еще о десяти случаях в деревне к юго-востоку от города. Герцог издал указ о немедленном сжигании трупов всех, кто умер от неясных причин.
- Я просил тебя принести мне очередные городские сплетни? – в груди Эдмонда снова полыхала злость. Теперь уже на Стефана.
- Месье, вы велели принести вам только важные новости. Я пошел туда и думал, что там…
- Я просил тебя принести мне жизнь! Я просил тебя рассказать о душе и сердце этого города! А ты принес мне смрадный труп пса с пыльной обочины! – паузы, с которыми он говорил, были наполнены тихим гневом. Стефан стоял неподвижно, лишь иногда было слышно, как он сглатывает. – Скажи, разве ты не говорил мне о чуме еще в прошлый раз?
- Говорил, но сегодня произошло… - Стефан сделал все правильно, он понимал, что задание Эдмонда было совершенно абстрактным и тот явно сам это понимал. Но что-то было не так.
- Говорил, - продолжал Эдмонд уже спокойно. Он знал, как наказать Стефана. Знал, как раздавить его, уничтожить. Надежды и мечты этого парня были у него в руках, и он понимал это как никогда хорошо. От этих мыслей Эдмонду делалось удивительно приятно.
– Ты больше не работаешь на меня, - произнес он ледяным тоном.
- Господин, - голос Стефана чуть не плакал и это понравилось Эдмонду. Да, он был прикован к этой квартире, но это не мешало ему уничтожить этого человека с его надеждами прямо сейчас. Он - Эдмонд Готье и он управляет жизнями людей, словно марионетками.
- Вы не можете, вы говорили мне… вы обещали…
- Я ничего не обещал тебе. И поверь мне, никто не может ничего обещать такому, как ты. Ты был приговорен уже тогда, когда появился на свет у своей мамаши прачки. Такие, как ты, не живут среди подобных мне. Вы вынуждены служить нам, а затем тихо исчезнуть, когда этого мне захочется.
Он слышал, как Стефан тяжело дышит. Эдмонд стоял у окна и слушал, как в его руках с ужасным, отвратительным хрустом ломается судьба человека.
Через минуту тяжелое дыхание Стефана стихло, Эдмонд стоял погруженный в свои чувства, даже не оглядываясь. Через время он ощутил, что молчание длится слишком долго. Он резко обернулся и увидел, как Стефан стоит, словно зачарованный, склонившись над забрызганным вином листом бумаги, на котором Эдмонд несколько минут назад выплеснул всю свою злобу в адрес высокородных крыс, на самого Герцога и подобным ему.
- Убирайся! - выкрикнул Эдмонд.
Стефан поднял на него лицо полное ненависти и выскочил в дверь. Теперь в глазах Эдмонда не было всепоглощающей ярости. В них был всепоглощающий страх.
***
Роберт неторопливо шел вдоль длинной, каменной набережной. С правой стороны расположилась площадь с многочисленными прилавками. В одних продавали домашнюю утварь и овощи, в других цветы. В его голове появилась глупая мысль купить букет. Но он сразу отмел ее в сторону, подумав, что это будет совсем неуместно. Он шел неторопливо, но сердце в его груди замирало каждую минуту, как он замечал силуэт в голубом платье. «Успокойся, она же сама предложила тебе здесь встретиться. И хватит так бурно реагировать на любое платье голубого цвета, она же будет не в том же самом, в чем была на ужине». И тут он заметил, как от бакалейной лавочки отходит девушка, это была она. Он боялся пропустить ее взглядом, но сейчас понял, насколько это было глупо. Такую девушку невозможно было проглядеть. Может кто-то и мог пройти мимо, даже не взглянув, но только не он. Для него она выделялась из всей толпы. Легкое голубое платье, «все-таки оно было голубым, как на ужине», делало ее похожей на фарфоровую статуэтку балерины. Весь окружающий мир потускнел, одна она была буйством красок. Ее рыжие волосы горели на солнце, выделяясь среди миллионов. Роберт подумал о том, что, если бы здесь был целый миллион человек, а они находились на расстоянии в сотню лье, он бы все равно заметил ее, словно пылающий маяк. Аннет тоже заметила его, склонив легкий зонтик на плечо, она направилась в его сторону. На ее руке висела маленькая корзинка, очевидно, она покупала что-то в той бакалейной лавочке.
- Здравствуйте, месье Клод, сегодня чудесный день чтобы, пройтись у моря, не так ли? – она говорила с улыбкой, словно затевая хитрость.
- Здравствуйте, мисс Аннет, - у Роберта не вышло скрыть волнения в голосе. Он смотрел в ее зеленые глаза и не мог оторваться.
– Вы позволите? – она взяла его под руку, и они пошли вдоль набережной.
- Вы знаете, что панье, которое делает ваше платье столь пышным, изготавливают из китового уса? Его добывают вот на таких барках, далеко в ледяных водах Арктики, - он указал на большое парусное судно, стоявшее вдалеке у пристани. - Моряки выходят в море на долгие месяцы и рискуют жизнью, чтобы портной мог сделать подобное платье.
- Я и не догадывалась, что у китов есть усы, - Роберт удивленно посмотрел на девушку, но уловив ее улыбку, рассмеялся.
- Вы шутите. У вас отличное чувство юмора.
- Не забывайте, я - дочь капитана, Роберт, уж что такое китовый ус, я знаю и как он добывается, тоже, - произнесла она снисходительно.
- Я не хотел вас обидеть.
- Не беспокойтесь, - она повернула свое прекрасное личико в его сторону. - На самом деле я даже ходила с отцом на шлюпе до Корсики.
- В самом деле? – удивился Роберт. Он почему-то представил Аннет в офицерском камзоле, стоящей на корме и оглядывающей в подзорную трубу бескрайние воды.
- Да, и я даже знаю, что такое ванты и бушприт, - рассмеялась она.
- Вы - прекрасная девушка, Аннет, - в восхищении произнес Роберт.
- Спасибо, - ответила она, скромно улыбаясь.
***
Он мог рассказать. Неповторимый слог Эдмонда Готье хорошо знаком в высших кругах. Стефан мог преподнести его, как новое произведение. Эдмонд сам часто просил его посещать светские вечера с такого рода поручениями.
Он смотрел прямо на него, он точно прочел его. У Эдмонда не было в этом сомнений. Хоть парень и был наивен, Эдмонд не знал, способен ли тот на месть. А если все же способен, то его безупречная память не упустит ни одной строчки и скоро, оказавшись в руках у самого Герцога, это стихотворение превратится для Эдмонда в смертный приговор. Только это не будет настоящая казнь. Казнью станет то, что последует за этим. И оно будет в разы хуже гильотины или деревянного эшафота. Забвение. Он медленно умрет в этом месте. Иссохнет и рассыплется в прах, останется частью этой проклятой квартиры навечно. И даже Роберт, его самый большой почитатель, его брат… забудет о нем с этой минуты.
Эдмонд сел на пол, сжимая руками голову. Его охватил ужас и отчаяние, он упал и его тело начали сотрясать рыдания.
***
Что-то разбудило его. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на полу. Очевидно, он заснул на том же месте, где его охватил приступ отчаяния. Очередной громкий и сильный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он поднялся и машинально направился к двери. На пороге стоял Роберт, на нем была брезентовая накидка от дождя.
- Эдмонд, ты что, спал? - Он сразу вошел. – Я стучал пять раз. Уже испугался что с тобой что-то случилось, - он прошел к окну, снял треуголку и стряхнул с нее капли воды.
- Там что, дождь? – растерянно спросил Эдмонд.
- Да, недавно начался. Я проходил мимо и решил зайти. Мы сегодня не пообщались, как следует.
Эдмонд презрительно хмыкнул и жестом убрал волосы назад.
- Не стоило, друг, со мной все хорошо. Я думаю у тебя есть дела поважней, чем нянчиться со мной, - он начал собирать с пола разбросанные листы бумаги.
- Я вовсе не собирался с тобой нянчиться. Просто подумал, если Стефан к тебе сегодня не заходил, может, моя компания будет тебе приятна.
- Стефан заходил, с чего ты взял что нет? – он выпрямился и посмотрел на Роберта.
- Я подумал, после сегодняшнего у него могло не быть времени.
Эдмонд уже начал чувствовать раздражение.
– О чем ты, черт возьми? После чего?
- Его мать скончалась утром. Ты же сказал, он заходил. Он тебе не сказал?
- Что? – Эдмонд еще секунду не мог понять, о чем говорит Роберт. Затем слова друга дошли до него, как нельзя лучше. Он положил собранную кипу листов на стол и сел в кресло.
- Эдмонд, ты что, не знал? – Роберт смотрел на него с тревогой.
Эдмонд поднял на него потерянный взгляд.
- Знал, конечно я знал. Просто я тут задремал и еще не совсем проснулся. Поэтому и не слышал, как ты стучал.
На самом деле сейчас в его мыслях царили абсолютный покой и ясность. Как он мог забыть. Он - хозяин судеб этих людей. Такие, как Стефан, не могут причинить ему вред. Какая глупость, нет. Это он может раздавить его двумя пальцами. И он это сделает. Он снова посмотрел на Роберта, тот так и стоял, тревожно глядя на него.
- Хочешь вина? – спокойно предложил Эдмонд.
- Не откажусь, - ответил тот и сняв плащ, сел в кресло напротив.
- Ты знаешь, я ведь его выгнал, - начал Эдмонд, наливая вино в бокал.
- Кого?
- Стефана. Он уже долгое время не выполнял моих поручений. Бывало, не приходил по несколько дней, - он вручил бокал Роберту.
- Ты мне не говорил. Думаешь, это все из-за его матери?
- Нет. Я уверен, что это здесь не при чем. Он просто плохой работник. Ленивый, как и все они, - на слове они он сделал ударение, чтобы у друга не возникло сомнений, о ком он говорит.
- Но Стефан был не таким, я знал его. Он всегда выполнял все твои поручения и находил время смотреть за хозяйством и матерью, - Роберт нахмурился.
Но Эдмонд продолжал все так же спокойно:
- Ты лучше меня знаешь, какими они бывают. Он был неотесанным, невоспитанным деревенщиной, который только и хотел, что взобраться повыше. Выбраться из грязи, в которой родился. Почувствовать себя человеком.
- Зачем ты мне это говоришь! – не выдержал Роберт. Он вскочил на ноги. – Ты знаешь, что я не разделю твоих взглядов и ты знаешь, как я отношусь ко всем этим бедным людям.
- Бедным? – нарочито удивился Эдмонд. Роберт был прав, Эдмонд знал, что его реакция будет именно такой. – И чем же эти люди бедные? Может это я не даю им выучиться хотя бы простейшей грамоте? Может это я всякий раз сую им в руки бутылку? Я не даю им добиться хотя бы чего-нибудь в их жалкой жизни?
- Такова жизнь, среди них есть и хорошие, и честные люди, - Роберт начинал вскипать от возмущения.
- Я тебя умоляю, каждый, абсолютно каждый из прислуги твоего отца насыплет крысиный яд ему в бокал, если будет знать, что ничего за это не будет. Такова их сущность.
- Получается, ты приговорил этих людей, только потому, что им не посчастливилось родиться богатыми?
- Богатыми? – на лице Эдмонда теперь проступило неподдельное недоумение. – Богатство здесь не при чем, Роберт, - теперь он снова говорил спокойно. – Дворцы и богатейшие поместья Франции забиты такими же отбросами. Они сидят там, разводят лошадей и охотничьих псов. А отличаются они друг от друга лишь тем, что одни пьют более дорогое вино, чем другие и носят чистое белье, - лицо Эдмонда выражало полное отвращение, словно он увидел дохлую крысу.
- Я не намерен продолжать этот разговор, - Роберт накинул плащ, взял треуголку и направился к выходу, но друг схватил его за руку. Его глаза теперь светились безумным блеском.
- Но мы с тобой, Роберт. Я и ты. Мы не такие, как они. Посмотри, чего ты добился. Ты живешь, как они, вырос в такой же семье, но ты не один из них. В тебе есть и честь, и благородство.
- А что есть в тебе?
- Во мне сила, - Эдмонд произнес эти слова почти шепотом. Его тело содрогнулось от возбуждения. – Во мне сила вершить судьбы людей. Я могу направлять их, могу вкладывать свои мысли в их головы. Могу заставить их подчиниться моей воле, а они даже не будут об этом знать. Такие, как мы, настоящие правители этого мира. Ни вельможи, ни герцоги, ни какие-то Бурбоны. Такие, как мы, созданы, чтобы управлять ими. Вести их. Показывать им дорогу или же просто уничтожить, - в его глазах горел безумный огонь, он улыбался.
Роберт вырвал руку и скрылся на темной улице.
- Мы с тобой создаем этот мир! Я докажу тебе это! – Эдмонд кричал во тьму. – Я докажу.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и Михаила Чаркова подарком, указав в комментарии к нему назначение "Для Михаила Чаркова".