Современная русская литература все сильнее увязает в глубинах советского прошлого. Конечно, мы его еще слишком хорошо помним, но могли бы уже и отрефлексировать. Впрочем, данность есть данность, а потому пойдемте прочтем очередную книжку о том, о чем мы вроде как уже раз сто читали. На самом деле можно и в сто первый прочесть о тех временах, лишь бы было в этом нечто незатхлое, свежее и непременно актуальное, в том плане, чтобы рикошетом било по нашим с вами современным проблемам.
Злободневным явился «Июнь» Дмитрия Быкова, рассказывающий о последних предвоенных годах. Роман, завершающийся объявлением начала Великой Отечественной, при своей максимальной аутентичности, живо обрисовывает вопросы вечные и чаяния сегодняшние. Быков совершает путешествие в Советы, охваченные предчувствием неизбежности войны. В воздухе зависли ожидание, мольбы о пощаде и острое внутреннее желание искупления.
В сущности, «Июнь» при общей смысловой целостности, является триптихом, части которого живут в едином пространственно-временном континууме, но связаны между собой одним сквозным героем, мелькающим то там, то здесь, но неизменно на задворках жизней персонажей центральных.
В фокус внимания Быкова попали: отчисленный студент; журналист среднего возраста, мечущийся между женой и любовницей; литератор, верящий, что с помощью текстов может управлять волей других людей. Каждому персонажу автор выделил по главе. Первую – большую, что сама по себе роман, в продолжении не нуждающийся, отдал студенту, словно не по старшинству и не по значимости распределял. Вторую - тут уже повесть, полновесную, но без налета монументальности, посвятил журналисту. Третью – совсем крошечную, но настолько дикую в своей незаурядности, что будь она хоть в два раза больше, читать бы ее никто не стал, подарил писателю. Так и падает градус вовлеченности от главы к главе, чтобы в части четвертой, которая и не история совсем, а зарисовка, что по сути вместо эпилога, одним резким ударом поразить читателя в самое сердце.
«Июнь» - роман пирамида, состоящая из, как минимум, трех больших напластований. Основание – рассказы о героях и их жизнях. Срединная часть – атмосфера, настроение, общие для всех трех пластов. Верхушка – глобальная концепция, соединяющая прошлое и настоящее, всех персонажей романа, всю страну, да и мир целиком.
Главная роль в произведении Быкова отдана войне, которая незримым призраком будущего опускается на Москву, тревожит своим наступлением и ищет оправдания. Герои – люди «рванодушные», погрязшие в своих грехах. Каждым своим проступком они приближают неизбежное, которого боятся и которому радуются. Война у Быкова искупающая, дарующая успокоение. Как, если не войной, вымолить свои грехи?
«Эта война еще будет, придет за всеми. Потому что я не знаю, чем еще можно такой мир спасти.
- А войной можно? – спросил Миша. Он разозлился. Ему не хотелось войны и не нравилось, когда в войне видели нравственное благо.
- А войной можно, но не всякой. Вот ты подумай. Должна быть такая война, которая во что-то перерастет. Во время которой люди что-то вспомнят. Она должна быть очень огромная, очень. Очень страшная. Но только такая война сотрет вот это, и с нее начнется новый мир. Уже навсегда».
«Пожалуй, подумал он, и войну которую все ждали и которая не случилась, продолжают держать в уме; все-таки ее неизбежность многое списывала, и была своя сладость в том, чтобы жить в ожидании конца концов, отменяющего все нынешние счеты. В если войны не будет, придется как-то существовать и отвечать за всё, - как приходится сейчас ему. Он подумал вдруг, сколько народу будет разочаровано, если войны не будет».
Крамольная мысль, раз за разом повторяется разными героями романа, превращаясь тем самым в аксиому. Только не опускающий руки литератор пытается отсрочить казнь, отменить войну. Но в конце она все равно сметет всех и вся, проглотив не только тех, что «рванодушные», но и лиц безгрешных. Не существует непричастных, читаем у Быкова между строк. Вот есть герой Леня, шофер, тот самый, сквозной. В нем воплощается все хорошее в романе: честь, доброта, практически святость. Так война именно его и достает, хватает своими лапами. До остальных она докатывается выстрелом где-то вдали, а у Лени встает ровнехонько перед глазами – репродуктором, что только что известил о нападении нацисткой Германии на Советский Союз. И хочется спросить, за что, пока не вспоминаешь, что связан был Леня со всеми теми, чьи прегрешения война пришла исправлять.
Мелькнет где-то в тексте не менее жуткое «после войны можно еще пятьдесят лет жить этой легендой». Фраза, пришедшая в роман из далекого будущего, верная и правильная, ведь она и есть наша современность, забывшая про репрессии, голод, страх, но оберегающая память о подвигах. В сущности, ничего не меняется. Проносятся мимо декорации, когда как власть остается властью, а народ народом. Неизменный порядок, которой лишь время от времени колышет хаос, именуемый войной. Ничего она не искупает. Приглушает на время боль мирной жизни, да и только.
Нужно отдать Быкову должное, в «Июне» он не пытается навязать читателю свои мысли о нынешней политической ситуации. Роман пропитан предвоенными годами, он живет в них и только в них. И как часто говорят: «все герои вымышлены, а совпадения случайны». Вы не найдете в «Июне» ни одной прямой отсылки. Все параллели, которые вы проведете, читая книгу, не более чем ваши собственные домыслы.
Но вот что точно не будет являться игрой вашего воображения, так это вкусный и образный язык романа. Спустим на тормоза некоторую банальность идей автора и насладимся виртуозной игрой со словами. Устроим литературный фуршет, где на сладкое нам подадут аллюзии и «дорианский дендизм».
#рецензии_galgut_and_books
Если Вам понравилась публикация, ставьте лайк и подписывайтесь на канал galgut_and_books, так вы не пропустите обновления!