Девятый день изучения китайского языка. Знаю, умею читать и писать уже несколько десятков иероглифов, могу построить несколько простых типовых фраз, а также выучил три грамматические конструкции. Прогресс неплохой, особенно для такого занятого человека, как я.
Продолжаю замечать для вас всякие фишки, связанные с языковой структурой, когнитологией, всякой нейрофизиологии и даже Искусственным Интеллектом, так как интересно, как китайский язык может быть основой оного ИИ. Пока получается, что структура языка очень простая, и понимание смысла можно было бы сделать на формальных грамматиках. Но это пока мне так просто кажется. Посмотрим, что будет дальше. Но пока у меня в голове бьётся мысль: «Почему же Джон Сёрль избрал для своего мысленного эксперимента именно китайский язык — это просто метафора крайне непонятного языка, либо же философ что-то знал?»...
Но продолжим. Мы уже узнали, насколько тяжело китайским детям учиться читать и писать. А также поразмышляли о том, что язык может быть инструментом элиты для регуляции общественных процессов. Давайте продолжим в этом ключе — есть ещё один нюанс, на примере которого отчётливо видно, насколько это ограничивающий язык. А в следующий раз попробуем рассмотреть эту проблему с точки зрения лингвистического детерминизма и релятивизма (кто хочет хорошенько подготовиться к этому — читайте про гипотезу Сепира-Уорфа).
Ну так вот. Человеческие языки — это, можно так выразиться, живые сущности. Они должны постоянно развиваться, чтобы адекватно отражать окружающую нас реальность, которая меняется. Появляются новые объекты, познаются непознанные явления, разрабатываются новые модели — для всего этого нужны новые слова. Как они появляются в русском языке, к примеру? Ну если это что-то из научной области, например, то берутся понятные греческие и латинские части слов, из которых собираются новые слова: телескоп, микрометр, геопозиция и т. д. В языках, в которых больше традиционных скреп и пуризма, типа чешского или финского, пытаются найти исконный аналог, из-за чего получается финский телефон puhelin, что дословно можно перевести как «говоритель» или что-то такое.
Но не таков китайский язык. Помните, я рассказывал про то, что там 24 инициали (включая «пустую»), 35 финалей и 4 тона. В каждом слоге имеется ровно одна инициаль, ровно одна финаль, и значение слога определяется его тоном. Итого в китайском языке может быть ровно 3360 разных слогов. Не каждый слог проявлен в языке, но 3360 разных слогов — это тот потолок, который ограничивает китайский язык сверху. Китаец при всём желании не сможет сказать что-нибудь типа «телескоп», у него выйдет что-то типа «тхе-льи-си-кхоу-пха». Нет, это свойственно всем языкам, иначе мы не знали бы такого понятия, как «акцент», но китаец не сможет записать иначе, а написанное другой китаец не прочитает иначе, чем вот так. Других вариантов нет.
Поэтому слова для новых понятий создаются по аналогии. Мы уже изучали слово «компьютер». Все остальные сложные и заимствованные слова построены по такому же принципу. Puhelin по-китайски 电话 — «электрическое слово». И вот всё у них так.
В общем, тяжело иметь китайскую прошивку в голове. Твоя картина мира очень странная. В следующий раз проговорим про это, а потом подумаем, к чему это может привести с точки зрения логики и философии языка. Подумаем про треугольник Фреге и другие мозгодробительные вещи.
Предыдущие выпуски нашей стенгазеты:
1) Начало: зачем всё это и причём тут Искусственный Интеллект.
2) Векторная семантика: как составные слова получают свой смысл.
3) 24 черты китайских иероглифов: о том, как сложно учить этот язык.
4) Компьютер = электрический мозг: как китайцы воспринимают ИИ.
5) Простые и составные иероглифы: как создаются новые иероглифы.
6) Четыре уровня семантики: какие есть связи между иероглифами.
7) Глокая куздра: как китайский язык ограничивает развитие человека.
