Мой отец был самым добрым человеком на свете и бережно относился к каждому живому созданию. Но завести собаку не разрешал. Он говорил, что собаки очень мало живут. Привяжешься к своему четвероногому другу, и потом будет очень грустно без него.
А я мечтала о собаке, сколько себя помню. Эта мечта осуществилась только сейчас, когда мне исполнилось сорок лет. До этого я прикипала душой к питомцам, которых держали наши родные. Я помню всю эту компанию: большого белого пса с кошачьим именем Барсик, весёлую рыженькую собачку Муху, которая крутилась, как волчок, стоило указать ей на хвостик. Помню чёрненькую кудряшку Лолу, умнейшего пуделька, которая трогательно мирила тех, кто ссорился, любила кататься в машинах и подставляла пузико для чесания. Помню весёлого косматого Алтая: я вычёсывала его у бабушкиного дома, а он, красавчик, тут же мчался после моего деревенского «грумминга» и окунался в какую-нибудь навозную лужу. Помню рыжего Фильку из Хвойной, собаку моего дяди-охотника. О Фильке я думаю каждый раз, когда жарю блины. Дело в том, что ему всегда доставался последний блинчик. Он так и назывался «филькин блинчик». Помню охотницу Тайгу, трагически погибшего очаровательного Гошу, собачку Лику и других.
Помню, когда я в юности училась в воскресной школе, одна уже немолодая женщина на занятии задала вопрос священнику: попадают ли в Рай умершие собаки? Встречают ли они после смерти своих хозяев? Батюшка как-то растерялся, и женщина заявила: «Я не хочу в Рай, если там их не будет».
С тех пор я слышала разные мысли на эту тему. В богословские споры вступать не буду, потому что для себя самой давно решила: иначе и быть не может. Ведь наши маленькие спутники – часть нашей души, они живут в ней воспоминаниями и согревают всю жизнь.
Ольга Лаврова.