Людмила АНФИМОВА
Конец мая 1989 года оказался для меня весьма суетным и нервным. Тогда я преподавала физику и астрономию в гимназии и намеревалась сменить сферу деятельности, но «под занавес» пообещала своему классу сходить в поход.
Дети были в восторге, собирались и некоторые родители. В очередное новолуние, закончив очищение спальни, я задержалась перед зеркалом. Убрала букет и села в кресло, рассеянно глядя перед собой. Вяло потекли мысли — о школе, о новой, более творческой и интересной работе, о предстоящем дне рождения, вблизи которого со мной часто происходит нечто этакое. Вероятно, я задремала.
Словно холодный ветерок пробежал по лицу, донесся слабый аромат укропа и мяты... В зеркале, сквозь струящуюся дымку, я увидела себя, но значительно старше и не в шортах и красной футболке, а в чем-то темном, бесформенном. Вгляделась — и холодок побежал уже по всему телу. Оттуда, из темноты зазеркалья, хотя в комнате плыли поздние летние сумерки, смотрела на меня давно умершая бабушка, та самая, которую почитали травницей, а за глаза называли ведьмой. Была она в зеркале значительно моложе — такой я ее видела лишь на фотографиях. Не в силах пошевелиться, я таращилась в зеркало. Несмотря на некоторый опыт общения с тонким миром, было жутко. Запах укропа, смешанный с мятой чувствовался сильнее; так пахло от бабушки, потому что любила она укроп во всех видах, а отваром мяты споласкивала волосы. Словно в моей голове прозвучало: «В лес не ходи, детей не води. Беда будет, огонь, дым, смерть.»
Очнулась я от телефонного звонка. Староста моего класса возбужденно перечисляла состав «туристов», намеревающихся отправиться 2 июня с Уфимского вокзала в сторону поселка Иглино. А у меня в голове гудело: «.огонь, дым, смерть.» — с неподражаемыми интонациями бабушки. Довольно резко оборвав восторги ни в чем не повинной Аллочки, я заявила, что вопрос похода остается открытым до разрешения директора и письменного согласия всех родителей. В общем, дети были разочарованы, родители тоже, пока не наступило 4 июня.
В ночь на 4 июня 1989 года около поселка Улу-Теляк, что в Иглинском районе Башкортостана, произошел разрыв трубы газопровода с последующим взрывом углеводородно-воздушной смеси, эквивалентный взрыву 300 тонн тротила. Пожар охватил огромную территорию, на которой в тот момент встретились два пассажирских поезда: Новосибирск — Адлер и Адлер — Новосибирск. Оба электровоза были разрушены взрывом, 7 вагонов сгорели полностью, 26 выгорели изнутри. Ударной волной были оторваны и сброшены с путей 11 вагонов. От взрыва и в огне погибло более 500 человек, травмировано около 700, среди которых было много детей, отправившихся к морю.
Эти поезда никогда не встречались здесь, если следовали по расписанию, но в ту роковую ночь один из поездов задержался по техническим причинам, а другой остановился на промежуточной станции, чтобы высадить женщину, у которой начались, роды. Что это? Перст судьбы?
А мы хотели, доехав на электричке до Улу-Теляка, расположиться в живописном месте, вблизи которого, как потом выяснилось, и пролегал злополучный газопровод.
Разумеется, о своих видениях и общении с потусторонним миром я никому не рассказала. Слишком много ужаса обрушилось тогда на Улу-Теляк, где по дворам и огородам разбросало обугленные части человеческих тел, на Уфу, куда приехали уже сраженные, но еще не верящие горю родственники погибших, на всю Башкирию. Само слово «Улу-Теляк» стало синонимом смерти, потрясло Россию, страшным эхом отозвалось во всем мире.
Позже, уже работая на Башкирском телевидении, я попыталась выяснить некоторые подробности. Продуктопровод «Западная Сибирь — Урал — Поволжье» протяженностью в 1800 км вошел в эксплуатацию в 1985 году; на стадии строительства выявлялись недостатки проектирования, от которых, как водится, отмахнулись. Шепотом рассказывали, что при прокладке газопровода произошло несколько несчастных случаев со смертельным исходом, обрушился башенный кран, самопроизвольно включился мотор экскаватора, были локальные взрывы, самовозгорания. Словно что-то мешало или кто-то предостерегал. Может быть, природа противилась очередному надругательству? А люди выполняли план, готовя арену для огненной пляски смерти.
В следующее новолуние я проводила ритуал очищения. Потом — уже сознательно — решила «поговорить» с бабушкой. Вспомнив и воспроизведя необходимые действия, села в кресло напротив зеркала. «Ответа» не было довольно долго. Я почти физически устала, ощущала ломоту во всем теле, голову распирала пульсирующая боль.
То, что «показала» бабушка, оказалось покруче любого ночного кошмара. Вот мы сидим у костра: девочки шепчутся и хихикают, мальчишки пытаются рассказывать «героические истории», взрослые, позевывая, предлагают ложиться спать. Теплая атмосфера, искры от костра, каша с мясом, травяной чай. Впереди — долгое лето, каникулы. Как хорошо! Все это я видела в зеркале, но эффект присутствия был поразительным: я чувствовала запах дыма и аромат трав, ко мне обращались, и я отвечала, шутила. Это очень сложно описать словами. Внезапно в лицо ударила обжигающая волна, сквозь ужас, смявший сознание, я видела, что прямо на нас идет стена огня — неотвратимо, неизбежно, словно в замедленной съемке. Лица детей в огне, скрюченные тела. И вокруг — все бушует, горит, грохочет.. Где-то в спасительной вышине — черное небо, но до него не добраться.
Бабушка улыбалась мне из зазеркалья, смотрела ласково и внимательно — так умела только она. Я, измученная, валяясь на полу возле кресла, кажется, тоже улыбалась ей. Она «показала» мне мой класс, видимо, первого сентября, довольных и нарядных детей. Живых детей!
Тем летом я не ушла из школы. Просто очень хотелось реально испытать то, что чувствовала во «второй серии» — невероятное облегчение и буквально дурманящую радость, хотелось войти в свой класс!.. Родители еще долго благодарили меня за то, что отменила поход. А благо-дарить-то следовало бабушку!