Автор: Джерри Пратер
Единственное, чего все, попавшие во Вьетнам солдаты ждали с нетерпением - это день, когда они отправятся домой. Первоначально я был уведомлен специальным приказом №97 от 6 апреля 1968 года о том, что дата моего вьетнамского дембеля - 24 мая 1968-го и что по прибытии мне предстоит продолжать службу в 1-ом батальоне 41-го пехотного полка, который находится в Форт-Худ, штат Техас. Однако спустя некоторое время я получил бумагу HQ CAVFL 22 (от 3 апреля 1968 года), которая называлась так: AVDAAG. Эта бумага была поправкой к моему первоначальному приказу и, согласно ей, мне надлежит прибыть на авиабазу в заливе Камрань не позднее 14-30 20 мая 1968 года. Вылетать я должен был военным бортом №254 в 14-30 21 мая 1968 года. Я дико обрадовался возможности свалить пораньше, несмотря на то, что новая дата была всего на три дня ближе ко мне чем старая.
Я прибыл в батальон прибытия/убытия личного состава 19 мая 1968 года примерно в 15-00. Вскоре после прибытия я купил билет на рейс до Сиэттла, штат Вашингтон и второй билет от Сиэттла до аэропорта Лав-Филд, что в Далласе. Сделал я это прежде всего потому, что служащий World Wide Travel сказал мне, что в Наме этот второй билет купить а) дешевле б) за него не придется платить налог. Еще важный момент - там мы встретились с Эдом Хаусом и держались вместе до тех пор, пока не сели в самолет. В ту ночь мы практически не спали, так как были безумно рады, что свалим из Вьетнама в ближайшие 36 часов. Во вторую ночь мы тоже почти не спали, так как наш рейс был в два ночи.
Наконец мы загрузились на борт №254 (все строго по расписанию) и я, Эд Хаус и Ларри Нинн сели в один ряд кресел - совсем также, как мы сидели годом ранее во время полета из Окленда в Плейку. Мы сидели на наших местах и просто таки сияли от радости из-за того, что тот момент, которого мы так ждали целых 364 дня наконец наступил. Сидя там я изо всех сил молился, чтобы Вьетконг или АСВ не обстреляли наш самолет или взлетно-посадочную полосу из минометов или артиллерии. Затем, после того, что показалось мне вечностью, самолет начал двигаться и рулить по взлетно-посадочной полосе для взлета. Я взмолился еще усерднее. Самолет развернулся и остановился в ожидании разрешения на взлет, получив которое он снова начал двигаться и набирать скорость. А я все молился и молился, и мы были уже почти вне досягаемости артиллерии. Наконец мы набрали достаточную скорость и взлетели - я слышал как самолет втягивает шасси в свое брюхо. Я не чувствовал себя в безопасности еще примерно минут пять, пока до меня наконец не дошло, что никакому виду вражеского огня нас уже не достать. Мы были на пути в Мир!
Эд, Ларри и я начали говорить и я решил, что не буду спать всю обратную дорогу, так как я не знал доведется ли мне когда-нибудь снова увидеть двух своих лучших друзей. Примерно через час я вырубился и не просыпался пока мы не сделали остановку на дозаправку, которая, насколько я помню, была в Японии. Остановка была недолгой, так что заскучать мы не успели. После того как мы опять взлетели я снова попытался не заснуть и поддерживать разговор, но опять вырубился примерно через час после взлета. Я просто не мог бодрствовать, так как очень мало спал в предыдущие две ночи, на которые к тому же наложился жесткий нервоз, который я пережил во время отлета из Нама.
Мы приземлились в Форт-Льюис примерно в 6-00 21 мая 1968 года - дата при этом не изменилась, так как в полете мы пересекли международную линию перемены дат. После того как я спустился по трапу и ступил на взлетную полосу я нагнулся и положил руку на землю - я был в восторге от того, что стою на почве Старой Доброй Америки. А потом мы с нетерпением ждали того шикарного стейка, который, по слухам, нам должны были подать по возвращении. Стейка мы не получили, но нас накормили яичницей и блинчиками, что тоже было здорово. Все это время я думал только об одном - как доберусь до аэропорта в Сиэттле и сяду в самолет, на котором полечу домой. Так как летели из Нама мы в нашей обычной тропичке и джанглах, нам выдали набор одежды состоявший из - зеленой парадки, галстука, пары ботинок, носков, синего пехотного аксельбанта и плаща-дождевика. Для парадки и плаща нам сшили патчи нашей Первой Кавалерийской и знаки различия.
Так как я должен был вылетать рейсом 183 авиакомпании "Браннифф Эйрлайнс" 21 мая 68-го года ровно в 10-45, я был в одном из первых автобусов, доставлявших солдат в аэропорт Сиэттла. Выйдя из автобуса мы, шесть или семь американских солдат, прошли в зал ожидания через три или четыре двери. Когда мы оказались в зале ожидания, нас встретила группа протестующих, которые выкрикивали нам что-то в стиле: "сколько детей вы убили?" и "каково это - быть убийцей?" и еще какие-то реплики из этой же оперы. А еще они швыряли в нас всякий хлам, который правда был не очень опасен и ущерба никому особо не причинил. Они продолжали ругаться и кричать на нас еще несколько минут, после чего переместились в другой зал ожидания. Но все это нас тогда совсем не беспокоило, так как мы наконец были дома, вдалеке от ежедневной смертельной опасности. Плюс нас там было шесть или семь человек и мы ощущали поддержку друг друга. Когда другие солдаты сели по своим рейсам, я почувствовал одиночество и тоску.
А потом и я сел в самолет. Во время полета мы сделали короткую пересадочную остановку в Портленде, которая длилась минут тридцать, после чего мы, наконец, летели уже без всяких пересадок прямиком в аэропорт Лав-Филд в Далласе! Во время полета я заметил одну малоприятную вещь. Всем пассажирам, бывшим в нашем салоне, стюардесса раздавала прохладительные напитки и алкоголь. Однако мне она так ни разу и не предложила ни выпивки ни чего-то другого. В конце концов я сам попросил у стюардессы кока-колу и, когда она ее принесла, то подала эту банку в очень резкой и грубой манере. То же самое произошло, когда начали подавать обед. Все пассажиры свои обеды получили, а мой мне пришлось выпрашивать. И, когда его принесли, все тарелочки были поданы в сопровождении хамского комментария. Так как эконом класс, в котором я летел, был заполнен хорошо если на четверть, то мне было очевидно, что стюардесса не особо занята и каких-то веских причин обслуживать меня не так как других пассажиров у нее нет. Единственная разница между мной и остальными пассажирами состояла в том, что на мне была военная форма, а на них гражданская одежда.
Мы приземлились в Далласе примерно в 14-45, после чего я сошел по трапу и направился в терминал к зоне выдачи багажа. Вскоре после того как я зашел в помещение терминала, я снова стал объектом атаки протестующих, которые кричали: "убийца детей!", "нацистская собака", "гитлеровский холуй" и все в таком духе. И они опять бросались какой-то дрянью, которая опять, к счастью, угрозы никакой не представляла. В конце концов я добрался до зоны выдачи багажа, где меня уже ждала моя жена. Когда я шел к ней, она меня сфотографировала.
Жена, пока я был в армии, жила у своих родителей, поэтому сначала она отвезла меня в отель, где мы "заново познакомились". После пары часов в номере и душа я впервые за целый год сел за руль своей машины. Первым делом мы поехали в дом моих родителей в Гарланде, на что ушло примерно минут пятнадцать. Когда мы подъезжали к их дому, я увидел большой баннер, который они повесили поверх гаражной двери. На баннере было написано: "Добро пожаловать домой, Джерри!". Вуух. Наконец-то я оказался рядом с людьми, которые меня любили, были рады меня видеть и которые были счастливы от того, что я дома и мне больше ничего не угрожает.
