Воскресенье. Полный усатый водитель из соседнего МАЗа приветствует меня хриплым, густым голосом, выглянув в боковое окно.
- Выходной сегодня, таможня не работает, давай по сто грамм "сделаем"! - предлагает он.
- Спасибо, нет, - отказываюсь я, радуясь, что не приходиться ничего выдумывать, чтобы отказаться от выпивки: - Работы много, хоть бы за день управиться.
- Домкрат достал - с колесом что-то? - растерянно смотрит на меня водитель. Он удивлен моему отказу, но продолжает настаивать: - Давай "причастимся", воскресенье же. Веселее будет работать, ну…
Другие рассказы Василия Мартысевича
"Дальнобой, начало"
"Скорость"
"Стас"
- Нет, - резко отрезаю я. - Давайте позавтракаем вместе, я вот как раз собираюсь. Чай или кофе?
- Кофе, и давай с коньяком! Коньяк у тебя есть? - не может угомониться "мазист".
- Коньяка нет, я вообще не по этим делам. Выходите на улицу. Смотрите, какое осеннее красивое утро. Тепло как сегодня, хорошо. У меня вот печенье "буржуйское" есть, - показываю я ему печенье в железной банке, - сыр в холодильнике, а насчет выпить, извините, дядя, сегодня не помогу с этим.
Я тороплю водителя и смотрю на свой тягач, оценивая предстоящий фронт работы. Ее действительно много. Для начала в прицепе по кругу переставить колеса. Наружные уже "подъело", особенно с левой стороны, - нужно раскинуть их по осям, включая "запаску". Следующий комплект колес, скорее всего, будет с другим протектором, "запаска" так всю жизнь под прицепом и провисит, пропадет. Также нужно подвести тормозные колодки, прошприцевать трещотки, валы. На машине надо переставить колеса с "ленивца" на переднюю ось. По всем мыслимым и немыслимым меркам колеса уже "выбежали" свое, на тягаче давно уже должна была быть замена шин. Но наш инженер-механик, который много лет живет в Германии, все никак не может принять немецкую ментальность и упреждать проблему, продолжая по старой советской привычке экономить на всем.
Вместо полноценной замены он со словами "на пару рейсов" поставил мне на ведущую ось чьи-то старые шины. Со всякого рода заменами механик тянет до последнего, а шеф, потомственный немец, "ведется" и поддерживает его во всем, экспериментирует. Ох, развалит наш инженер Германию, зря ему дали немецкий паспорт. Неизвестно, сколько предстоит еще продержаться на этих колесах, поэтому весь день придется крутить гайки…
Подхожу к передней оси. Шины здесь уже серьезно изношены, на "ленивце" получше выглядят, хотя тоже почти лысые, но хотя бы без ярко выраженных трещин и булок. На ведущей оси на этих старых чужих шинах вообще все плохо, кроме того, образовались трещины по кругу у дисков.
Так как я снимаю сегодня колеса, нужно еще будет поменять местами тормозные колодки. Тормоза дисковые, внутренние колодки почему-то изнашиваются быстрее - с этим нужно разобраться и обязательно указать на это в сервисе в Германии. Очень быстро, буквально за 30-40 тысяч, "съедает" накладки на внутренних колодках. Сегодня колодки придется смотреть на всех трех осях. На шиномонтаже ни в Минске, ни в Германии этим заняться не дадут. В Польше Томек бы позволил или даже за дополнительные деньги поменял бы сам, но из-за нашего инженера-механика у него мы больше не обслуживаемся. Томек не хочет платить механику нереально большой откат, а без отката сервис Томека механику неинтересен. Поэтому придется сегодня снимать все колеса и менять внутренние с наружными колодки местами самому.
Быстро завтракаю и начинаю с прицепа. Прыгаю на колесном ключе, откручиваю гайки. Из кабины в соломенной шляпе с большими полями, словно большой старый медведь, сползает по ступенькам водитель МАЗа, не торопясь идет за свой прицеп и "сливается". Потом достает раскладной стульчик, садится в тень между нашими машинами и перед тем как позавтракать… Из узкой 800-граммовой банки достает маленький колючий огурчик. Поднимает рюмку, чинно отставив мизинец, смотрит прямо мне в глаза, торжественно приподнимает рюмку выше - судя по паузе, безмолвно произносит тост, потом, приопуская рюмку и наклонив к ней голову, резко запрокидывает свои первые на сегодня сто грамм. Затем из подручных средств весело, улыбаясь, мастерит столик, достает газовый баллон, продукты и начинает размеренно готовить обед, плавно перетекающий в ужин, при этом без умолку комментируя свои и мои действия, ругая своего шефа, вездесущих коммерсантов, капиталистов, коммунистов, политиков больших и маленьких стран.
- Зачем тебе менять колеса местами? Это на сервисе должны делать, это ответственность твоего шефа, - видя, как я перехожу от прицепа к машине, начинает отговаривать меня "мазист", все еще не теряя надежды выпить со мной сегодня: - Здесь же только края чуть больше "подъело", чем на задних колесах, еще поездишь. Поработал сегодня, хватит, уже часа три крутишь. Пошли в магазин сходим…
Я молчу. Прошло только три часа, а я уже так устал от этого человека, он хуже назойливой мухи.
- У вас там, у немцев, какие нормы пробега на колеса? - он смотрит на меня и, не дождавшись ответа, задает следующий вопрос: - Какая норма топлива на МАНах?
Не люблю общаться с выпившими, но понимаю, что не отвяжется, что-то отвечаю. Мы "заключены" на сегодня вместе на этой площадке между двумя грузовиками. С каждой минутой он все больше заполняет пространство вокруг себя. Мне много этого дядьки, он без умолку говорит и говорит, везде лезет, трогает все на моей машине, под машиной и даже на мне.
- Что это за комбез у тебя? - щупает он штанину моего комбинезона, когда я лежу на земле, качая ручку домкрата.
Выползаю из-под машины, закрываю кабину на ключ. По всему понятно, что сосед по парковке человек порядочный, но, к сожалению, он уже изрядно пьян, как бы чего не отломал у меня в кабине "на память". Откручиваю, снимаю, откатываю колесо, освобождаю и извлекаю колодки из суппорта. Он подходит ко мне и через мое плечо противно дышит перегаром в ухо. Смотрит, как в МАНе устроена подвеска, ступица.
- О! Тормоза как в "москвиче"! И суппорт такой же, - подмечает дядя Гена (так его зовут), облизывая указательный палец и им же потом протирая свою ушную раковину. - Это немцы хорошо сделали, надежно! Хорошо, что с "москвичовского" суппорта содрали конструкцию, тормоза будут ходить! У меня в "412-м" никогда с передними тормозами проблем не было…
И дальше идут рассказы о "москвиче", какая (!) это была машина, таких больше не будет, потом про то, что иномарки уже не те.
- Взял сейчас себе 124-й "мерс" из Германии, из-под такси. Машине 7 лет, а такое корыто, запчасти таких денег стоят! Ты видел, сколько на них запчасти стоят? Я этих "коммерсов" с Малиновки… - зло сжимает он тряпку, которой вытирает стол. - Зря я, короче, 25-летнего "москвича" продавал, еще лет пятнадцать побегал бы.
- Стой! Так, а где твоя рессора? - он лезет за мной под машину, щекотно касаясь своей бородой моей шеи. Брезгливо отстраняюсь, а он заглядывает глубже: - У тебя что, перед на подушках?! В "москвиче" не так, там пружина, даже в "мерсах" 1838-х рессоры стоят! А здесь баллоны? Идиоты! Подушки ходить не будут. Нужно было, как в ГАЗоне или вон, как в моем МАЗе, рессоры ставить. Ох и хапнешь ты проблем с этими подушками!
Он искренне жалеет меня и начинает рассказывать про то, как начинал водителем на 51-м ГАЗоне.
- Вот там была машина, иномарки уже не то. Даже МАЗ мой уже не тот, что раньше. На хрена, спрашивается, они туда двигатель "вражеский" поставили? Вот случись что у меня в Болгарии с мотором, сколько ремонт будет стоить? А ЯМЗ-238 - вот мотор! Да, не едет, не тянет, дымит, коптит, но движок вечный и ремонтируется в поле. В любом поле, что в России, что в Болгарии, - ностальгически вздыхая, подчеркивает водитель.
Говорить с ним не хочу, но иногда, после реплики или вопроса, когда он долго держит паузу и вызывающе смотрит мне в глаза, я отвечаю. Говорю односложно, не ввязываюсь в полемику. На стоянке мы одни. Ему скучно, жарко, он устал от всего, просто давно устал от этой жизни, часто вспоминает Советский Союз, злится на Горбачева, перестройку.
- Так и не пожил я нормально. Из-за него, Горбачева, и квартиру не успел получить, до сих пор у тещи живу. В отпуск ни разу детей не свозил ни на море, ни в горы, вообще никуда не ездили. А так все начиналось: пятилетка за пятилеткой, Союз летел локомотивом к коммунизму, мы были впереди планеты всей… - с трудом сдерживает слезы водитель МАЗа.
Время для нас течет по-разному. Я не сделал еще и половины запланированного, а уже середина дня. Для дяди Гены день длинный. Иногда он капризничает как ребенок, что я не уделяю ему внимания, ругается, серьезно злится, угрожает, потом хрипло смеется в бороду и усы, извиняется. В общем, я становлюсь невольным слушателем пьяного бреда, замешанного на политике и кулинарных изысках. Дядя Гена любит и умеет готовить, он изучил состав моих запасов, взял что-то из продуктов и кашеварит. Смачно комментируя процесс приготовления картошки с грибами, говорит, как добиться стабильного вкуса, как не передержать и в то же время хорошо протомить под крышкой грибочки.
Иногда пожилой уже мужчина с большой деревянной ложкой выглядит смешно. Высокий, толстый человек с голым волосатым торсом, с загаром от майки-"алкоголички", в сланцах на босую ногу, в старых несвежих шортах, не подбирая слов и выражений, начинает давать дельные советы Клинтону, Ельцину, Лукашенко, при этом помешивая томатный суп и нарезая овощной салат. Дядя Гена очень эмоционально говорит, размахивает руками, пытаясь донести до меня, как ему кажется, простую истину, которую он внезапно понял позавчера ночью на маршруте, когда ехал сюда грузиться. Он наглядно показывает мне страны и континенты, используя свое немаленькое пузо как глобус.
- Вот Беларусь, - указывает он на свой пуп, - мы - центр планеты. Ты понимаешь это? Мы - центр Европы, вся индустрия здесь, весь научный потенциал здесь, соответственно мы - центр планеты! Это аксиома. Что такое аксиома, тебе, надеюсь, объяснять не надо?
При этом он, не переставая, перемешивает салат. Потом замирает с серьезным лицом, достает ложку из глубокой стеклянной тарелки, чуть припускает шорты и ложкой сильно шлепает себя по пупу.
- Центр здесь, мы здесь! - кричит он, майонез с ложки капает на его шорты, волосатые ноги и растекается по грязным от дорожной пыли пальцам ног, но это его не отвлекает, он облизывает ложку и продолжает: - Понимаешь?
Дядя Гена смотрит на меня с мольбой в глазах, почти трезвеет: все это очень важно для него сейчас. Лицо его вытягивается, он держит паузу, верит в меня. Я ведь молодой, образованный и должен его понять - все же очевидно в его этой простой схеме. Он продолжает смотреть на меня большими круглыми глазами, вытянутое лицо каменеет.
- Это, знаешь, как поговорка "все дороги ведут в Рим", - пытается помочь он мне. - Мы в центре планеты - все пути идут через Беларусь. Давай въезжай! Это как в Минске из любой точки кольцевой дороги до центра одинаковое расстояние. На Октябрьской площади в Минске должен стоять не дворец, а логистический центр. Это я, кстати, придумал…
Он делает небольшое отступление, снова вынимает ложку из салата и поднимает ее над головой. Майонез капает ему на шляпу, плечо и импровизированный стол из бочки и листа ДСП.
- Неужели эти политики там, наверху, не видят этот наш логистический центр планеты, нашу страну?! Автомобильный, железнодорожный транспорт, флот река-море, аэропорты даже в областных городах, транспортная авиация, все у нас. Самый трудолюбивый народ планеты уже здесь, нас много, мы можем! Мы соединим восток и запад, север и юг, мы легко соединим северное и южное полушария, континенты, мы… Нет, не мы! Я - транспортный властелин планеты! - победоносно кричит водитель МАЗа на фоне большого круглого осеннего солнца за его спиной. Солнце нимбом подсвечивает его фигуру с высоко поднятыми руками, майонез с ложки капает, забрызгивая все вокруг, включая меня.
- Как позвонить в Белый дом? - все еще на эмоциях, совершенно серьезно спрашивает меня пьяный водитель, я пожимаю плечами. - Ну хотя бы номер Кремля у тебя есть?
- Сегодня воскресенье, выходной, давай завтра поищем телефоны, - предлагаю я.
Он растерянно смотрит на меня, безмолвно задавая вопрос: "Ты что, дурак? Какое завтра?" "Мазист" расстроен, возмущен, ведь дело не терпит отлагательства, завтра транспортную нишу займут соседи - "прошаренные" прибалты или украинцы. Еще долго он громко возмущается, звонит в телефонную справку, пытаясь узнать телефон Кремля или личный номер Ельцина. Я его останавливаю, напоминая, что мы в роуминге, что это дорого.
Через какое-то время Гена начинает дремать в водительском кресле, дергаясь во сне, что-то бормоча в свои пшеничные усы, которые выделяются на фоне более темной бороды. Иногда он подхватывается, просыпается, смотрит, не понимая, где он и что происходит, спускается, помешивает суп и снова проваливается в дрему уже на стульчике рядом с супом. Солнце закатывается за лес, я заканчиваю свою шинную деятельность, собираю инструмент, складываю вещи по ящикам, бужу Геннадия:
- Дядя Гена, холодно уже, идите отдыхать.
Он открывает глаза, долго смотрит на меня, на мою машину. Он почти проснулся. Лениво, еще сидя на стуле, начинает собирать свою кухню. Встает, складывает посуду, предлагает мне суп. Я очень хочу, но стесняюсь и отказываюсь, он чертыхается и продолжает складывать все в ящик.
- Хоть бы не испортился суп до завтра, тепло на улице, - бормочет он и потом громко спрашивает: - Сколько тысяч прошел твой МАН? Он как новый у тебя, поди, миллион уже намотал на кардан?
- МАНу два с половиной года, пробег далеко за 400 тысяч километров, - отвечаю я.
Водитель МАЗа смотрит на меня ошалевшими глазами, долго набирает в рот воздух, начинает что-то несвязно говорить, заминается, снова набирает воздух.
- Два с половиной года?! - дальше тирада отборного мата.
Геннадий одной рукой берет меня за плечо, а второй с выставленным указательным пальцем тычет в меня каждым словом.
- Моему МАЗу пять лет, пробег 300 тысяч. И за эти пять лет я не сделал в этой машине и половины того, что ты сделал сегодня за один день. Ты же весь день работал, - закрывает он лицо большими руками, заходясь мокрым грудным кашлем. - Колеса переставлять не надо, тормозные колодки не трет. Да, тормоза слабенькие, колеса иногда стреляют, текут прокладки, сальники, лопаются рессоры, перетираются шланги. Болты не откручиваются, заламываются, с проводкой есть вопросы, все скрипит и громыхает. Зимой в нем холодно, летом жарко, но это рабочие моменты и проблемы шефа, я же не делаю в нем… Читай по губам: я не делаю в нем ни фига!
Он орет так громко, что из сторожки прибегает охранник, думая, что мы здесь что-то не поделили и деремся.
- А норма расхода топлива в МАЗе вдвое больше! Какой же я дурак, скорее, скорее, - он лезет в кабину. - Где телефон?
Водитель стал на подножку посеченной камнями, уже с "жуками" кабины МАЗа - та "присела" на правую сторону. Дрожащими руками в свете тусклого плафона он ищет телефон, шаря руками по сиденью, по полу. Хватает трубку, пытается набрать номер, но у него не получается. Он раздражен, злится и в итоге просит меня найти контакт, говорит, кого выбрать из списка. Я ищу, нажимаю на вызов и даю ему трубку.
- Владимирович, засунь в пень свою новую "Вольву", я с МАЗа не слезу! - кричит он в трубку. Потом замолкает, пауза и уже тише продолжает: - Да не пил я сегодня, я ведь совсем не пью, закодирован. Нет, стою на таможне, завтра "таможусь"…
Геннадий кладет трубку. Вечер заканчивается, еще немного - и мы затихаем в своих кабинах.
Василий МАРТЫСЕВИЧ
Фото автора
Специально для ABW.BY
Наши материалы заслуживают вашего внимания, подпишитесь на канал ABW.BY в Telegram или следите за паблик-чатом в Viber