Страница 140
Перед обедом Карасик все-таки сгонял в штаб и уточнил информацию насчет артиста. Володя не врал, поэтому, не откладывая в долгий ящик, отправился подежурить в бассейн. Он придирчиво осмотрел воду и остался доволен. Вода была прозрачной, четко просматривалось дно.
- Недавно поменяли? - кивнув в сторону воды, обратился он к прапорщику, «водяному» шиндантского полка. - Ожидаешь приезда Розенбаума?
- Приезд ожидаю и с большим нетерпением, а вот насчет воды обижаешь, начальник, ее я держу всегда в отличном состоянии и меняю часто, так что. - он не договорил, - Интересно, кто это может быть? - сказал он, всматриваясь в дорогу, которая вела от штаба дивизии.
С подъехавшего БТРа спрыгнули офицеры из Москвы.
- Искупаемся, командир?
- Нельзя, - Карасик решительно встал в воротах, - распоряжение штаба дивизии до купания Розенбаума никого не пускать.
- Это точно, - подтвердил прапорщик.
- Значит, велено не пущать, - полковник усмехнулся в свои шикарные усы, - а я думал, что ты не очень-то признаешь авторитеты.
- Смотря чьи, - обиделся Карасик, - если бы это был какой- нибудь проверяющий, а тут.
Неизвестно чем бы закончилась эта полемика, но отвлек шум двух вертолетов, которые садились недалеко.
- Прилетел, - подумал Карасик. Наблюдая, как выходят из вертолета люди, как их встречало начальство, Карасик вспомнил другой визит артистов.
.Осенью прошлого года в Баграм прилетела группа артистов: трио «Меридиан», Ирина Алферова и Тамара Гвердцители.
И сразу же, возле аэродрома они дали многочасовой концерт, который прошел с колоссальным успехом. Единственное, что омрачало, это то, что многим не удалось попасть на этот концерт. Активизировались боевые действия. Затем, по плану они должны лететь на вертолете на одну из крупных застав. Естественно, артистов предупредили, что вертушек надо ждать заранее, чтобы, как только они коснутся земли, быстро загрузиться и взлететь. Это необходимо было для страховки, все-таки артисты, да еще какие.
И вот показались вертолеты. Все бросились к ним, но. это были не те, которые должны были везти артистов. Эти прибыли с боевых.
Тамара первая подбежала к открывающейся двери. и тут к ногам стали выгружать трупы, а из глубины вертолета слышались стоны раненных вперемежку с отборными матами... Концерт задержался. Ирина плакала под душем, а Тамара молча сидела в модуле, обхватив голову руками.
Из воспоминания Тамары Гвердцители
В то время шла война в Афганистане, и меня пригласили принять участие в благотворительных концертах. Я хотела поддержать ребят, своих ровесников, которые бессмысленно погибали за чужую землю, и поехала. Георгий был против, но переубедить меня не смог. Настаивать не имел права — все-таки не муж.
Полетели три артистки — я, Ира Алферова и Надя Лукашевич из трио «Меридиан». Поздно вечером приземлились в Кабуле. Ехали по городу на автобусе мимо людей в темных одеждах, бродивших среди развалин словно тени.
Спрашиваю у водителя:
— Часто бомбят?
— Каждый день.
На первом концерте зал был забит до отказа — солдаты, медсестры, врачи.
Я вышла на сцену, спела несколько песен, и вдруг — оглушительный грохот. Замигала лампочка, со стен посыпалась штукатурка, кто-то закричал. Я обеими руками сжала микрофон и продолжала петь. Грохнуло еще раз, погас свет...
Подбежал администратор и стал тянуть меня со сцены:
— Тамара, срочно в укрытие!
— Как же я уйду на середине песни?
— Вы с ума сошли, бомбят!
В зале зажгли фонарик, за ним другой, вспыхнули огоньки зажигалок, и я поняла, что буду петь во что бы то ни стало. И я пела — практически в полной темноте, без микрофона, под аккомпанемент взрывов.
У нас было еще несколько концертов в Кабуле, и каждый раз бомбили...
Через неделю мы поехали в горы, в вертолетные войска. Солнце палит, духота, автобус ползет по узкой пыльной ленте все выше, и кажется, конца нет этой дороге. Наконец кишлак. Крохотные глиняные домики лепятся один к другому прямо на скалах. Выглядываешь из окошка, а там, сразу за стенкой, — бездонная пропасть. Переночевали и утром уже были в военной части.
Все, что я видела вокруг, повергало меня в ужас. От осознания бессмысленности и ужаса войны я испытала шок. Перед концертом собиралась с силами, а потом долго сидела, уставясь в одну точку.
Несколько раз мы возвращались в Кабул, говорили с родными по телефону. Однажды звоню маме, и вдруг трубку берет Георгий: — Как ты?
— Хорошо, — а сама кусаю губы, чтобы не расплакаться.
— Ты точно в порядке?
— Да, все замечательно.
Восточные ткани — самые лучшие, и несмотря на войну, их можно было купить в Кабуле. На следующий день, никому не сказав, я пошла на рынок. Закуталась в темный платок так, что видны были только глаза. Говорили, что женщину не тронут, тем себя и успокаивала.
Рынок Чар-Чата располагался неподалеку. Торговцы сидели, поджав ноги, рядом с горами шелка, бархата, парчи... Я ходила по рядам, искала подходящую ткань. Увидела роскошный молочно-белый атлас, но не купила — сразу бы всем стало ясно, что я собралась замуж. А мне не хотелось обсуждать эту тему. Нашла цвета слоновой кости. Для свадебного наряда тоже подойдет, коллегам же можно сказать, что это отрез на концертное платье.
С трудом объяснилась с продавцом, боялась, что он как-то среагирует на то, что я не местная.
Вернулась в гостиничный номер вся мокрая от кабульской жары и нервного напряжения. Тут же пошла в душ. Вода была ледяная. Горячую включали по расписанию. И вдруг снова грохот, крики. В мою дверь заколотили: «Тамара, в бомбоубежище, быстро!»
Я кое-как оделась, схватила сумку с драгоценным отрезом и выскочила на улицу.
К вечеру я поняла, что заболела. Поднялась температура, пропал голос. Смотрела на всех круглыми от ужаса глазами и не могла произнести ни звука. В таком состоянии Георгий меня и встретил в тбилисском аэропорту.
Дома я проспала четыре дня подряд...
Потом мы с Георгием ездили по всей Грузии, развозили письма от солдат. Матери ничего не знали о своих сыновьях. Просили: «Скажите правду, где они?» Я отвечала, что в Узбекистане. Не могла лишить их надежды. Как матери жить с сознанием, что ее сына могут убить в любой момент?
В Рустави совсем седой старик повернулся к Георгию:
— Наши дети действительно в Узбекистане?
— Там была моя невеста, а не я.
Он вздохнул:
— Вот если бы была женой, точно сказала бы правду. А так могла и соврать...
Эти психологически тяжелые поездки очень