В истории порой встречаются настолько интересные и яркие личности, что просто не можешь не подумать, что их жизнь могла бы послужить сюжетом для фильма или романа. Особенно если это люди творческие. Одним из таких был Сергей Ауслендер.
Сергей Абрамович Ауслендер родился в 1886 году. Отец его был выходец из еврейской купеческой семьи из Херсона, потомственный почётный гражданин Абрам Яковлевич Ауслендер (1859 - 1887), который в 1883 году, будучи студентом студентом последнего курса Петербургского института инженеров путей сообщения, был арестован за участие в народовольческой организации и в следующем году сослан в Сибирь. Любопытно отметить, что фамилия Ауслендер переводится с идиш как "иностранец", "чужестранец". Мать же, Варвара Алексеевна (1857 - 1922), по своему происхождению была из старинного ярославского дворянского рода Кузминых. Её младшим братом был известный поэт и переводчик Михаил Алексеевич Кузмин.
Михаил Кузмин (1872 - 1936) - личность весьма и весьма уникальная. Он происходил из мелких дворян Ярославской и Вологодской губерний. Его одноклассником в 8-й Санкт-Петербургской гимназии был будущий советский нарком иностранных дел Георгий Чичерин, также из старинного дворянского рода (племянник Бориса Чичерина). Помимо увлечения музыкой и литературой их объединяло общее пристрастие - склонность к содомии. Именно эта старая дружба с Чичиериным позволила Кузмину устроиться в СССР и избежать репрессий. Кумиром Кузмина в литературе был ещё один крайне интересный человек - итальянский поэт Габриеле Д'Аннунцио, итальянский ирредентист, соперник Муссолини и участник первой мировой войны, которому посвятил своё стихотворение Николай Гумилёв.
Кузмин, который вероятно имел староверческие корни, очень интересовался старообрядцами и их культурой. Он странствовал по скитам олонецких и поволжских раскольников, изучал традиции староверческого духовного пения, собирал древние рукописи с крюковой нотацией. В нём удивительно сочетались любовь к русскому и европеизм. Одно время Кузмин носил русские армяк и картуз с «кучерской бородкой».
«Небольшая выдающаяся борода, стриженные под скобку волосы, красные сапоги с серебряными подковами, парчёвые рубашки, армяки из тонкого сукна в соединении с духами (от меня пахло, как от плащаницы), румянами, подведёнными глазами, обилие колец с камнями, мои музыка и вкусы — должны были производить ошарашивающее впечатление. При всей скурильности я являлся каким-то задолго до Клюева эстетическим Распутиным. Я удивляюсь и благодарен мирискусникам, которые за этими мощами разглядели живого и нужного им человека».
Из дневника М.А.Кузмина. Июль 1934 года.
Ко всему этому стоит добавить ещё и то, что Кузмин состоял членом ... "Союза Русского Народа", которых называли черносотенцами.
Из дневника М.А.Кузмина.
29 ноября 1905.
Записался в "Союз Русского Народа".
Хрусталёв оказался Носарём; конечно, движение делают не два жида, но отчего и Лассаль, и Маркс, и Бебель - евреи? и русские освбодительные деятели, и Носарь, и Гольдштейн, и Гапон, и Гершуни.
2 декабря 1905.
Жиды и жидовствующие шакалы, изменники и подлецы губят Россию; они её не погубят, но до полнейшей нищеты и позора могут довести. Что им Россия, русская культура, история, богатство? Власть, возможность изблёвывать своё лакейское, поганое краснобайство, дикая пляска наглых осатанелых жидов.
Именно он и ввёл своего племянник, студента историко-филологического факультета Императорского Петербургского университета, в круг столичной богемы. Ауслендер вскоре примыкает к выделившемуся из символизма новому литературному течению - акмеизму. В августе 1910 года в Никольской церкви села Полищи близ Окуловки Новгородской губернии он обвенчался с актрисой Троицкого театра Надеждой Александровной Зноско-Боровской, сестрой критика, драматурга и шахматиста Евгения Александровича Зноско-Боровского. Шафером на свадьбе был его хороший друг и соратник Николай Гумилёв, секундантом на дуэли которого с Волошиным был упомянутый Зноско-Боровский. К тому же, гумилёв посвятил другу стихотворение «Маркиз де Карабас».
Николай Гумилёв - личность настолько известная, что в представлении не нуждается. Ученик Брюсова и основатель акмеизма, романтик до мозга костей, последний поэт-рыцарь ХХ века, человек невероятной судьбы, достойной романов и фильмов. Добровольцем пошёл на Первую мировую войну, воевал героически, стал георгиевским кавалером. Был кавалеристом - сперва уланом, а потом - александрийским гусаром. Получил офицерский чин прапорщика. Ездил во Францию, где принимал участие в подавлении восстания в Ла-Куртин. Вернулся в захваченную большевиками Россию, где не стеснялся открыто демонстрировать свои монархизм и Православие - в частности, он при всех на улице крестился на купола церквей. В итоге был арестован ЧК по делу сфабрикованного "заговора Таганцева" и расстрелян. На расстреле вёл себя достойно и отважно, чем поразил своих палачей.
„Я традиционалист, монархист, империалист, панславист. Моя сущность истинно русская, сформированная православным христианством. Ваша сущность тоже истинно русская, но совершенно противоположная: спонтанная анархия, элементарная распущенность, беспорядочные убеждения. Я люблю всё русское, даже то, с чем должен бороться, что представляете собой вы.“
Николай Гумилёв - революционеру Виктору Сержу, лето 1917.
С весны 1916 года по ноябрь 1917 года Ауслендер находился в Белоруссии по линии "Всероссийского Земского Союза". В начале 1918 года прибыл из Петрограда в Москву, пережившую уличные бои ноября. Большевицкого переворота он не принял. После июльского восстания левых эсеров, Сергей покидает Первопрестольную и отправляется в Екатеринбург, а оттуда в Омск - на территории, контролируемые белыми. Становится военкором в белых войсках. Живёт в Омске и становится основным спичрайтером адмирала Колчака, вождя русских крестоносцев, и автором его официальной биографии.
Из дневника М.А.Кузмина.
11/28 мая 1919.
Говорят, что Ауслендер при Колчаке. Сибирь, Урал, генералы, молебны, пироги, иконы, поездки. Господи, где всё это? С какою сволочью мы остались.
Ауслендер честно служил Белому делу до самого падения Омска. Среди его публикаций того времени - фельетон "Ленин и Троцкий". Но главное его творение того периода - упомянутая выше биография Колчака.
Адмирал! О нем ходят уже легенды… Жизнь его, наполненная сраженьями и упорными трудами, жизнь моряка и реформатора русского флота, становится достоянием истории.
Мы знали много храбрых и безупречных воинов, которые хорошо умели сражаться и умирать, но которым государственные вопросы были чужды, которые многого при всей доброй воле не могли понять и почувствовать. Верховный правитель совместил в себе многое: он не только твердый воин, так хорошо понимающий, что нужно в эти часы решительной борьбы, он также учёный, привыкший свой ум направлять на области разносторонние; ему не впервые пришлось подходить к вопросам общегосударственной и политической жизни; как моряк он многое видел и познал не только из книг, а в жизни различных стран. Все это дало ему широту мысли, не затемнённой предвзятыми партийными и теоретическими программами, мысли, согретой пламенной любовью к России, за которую столько раз он готов был умереть, принимая участие в боях.
Колчаку посвящали свои стихотворения такие поэты и писатели как Сергей Бехтеев, Александр Куприн, Василий Ян, а также поэты группы "Памир" - Леонид Мартынов (которого в детстве впечатлил сборник Ауслендера "Золотые яблоки"), Сергей Марков и Евгений Забелин.
Леонид Мартынов
КОЛЧАКУ
Померк багровый свет заката,
громада туч росла вдали,
когда воздушные фрегаты
над этим городом прошли.
Их паруса поникли в штиле,
не трепетали вымпела.
- Друзья, откуда вы приплыли,
какая буря привела?
И через рупор отвечали
таинственные моряки:
- О потонувшем адмирале
не зря вещали старики.
Я помню рейд «Республиканца».
- Колчак, сдавай оружье нам!
Но адмирал спешит на шканцы
Оружье подарить волнам.
И море страшно голубое –
жить, умереть – не все ль одно!
Лети, оружье золотое,
лети, блестящее, на дно.
Сергей Марков
ПОЛЯРНЫЙ АДМИРАЛ КОЛЧАК
Там, где волны дикий камень мылят,
Колыхая сумеречный свет,
Я встаю, простреленный навылет,
Поправляя сгнивший эполет.
Я встаю из ледяной купели,
Из воды седого Иртыша,
Где взлетела, не достигнув цели,
В небеса моряцкая душа.
В смертный час последнего аврала
Я взгляну в лицо нежданным снам,
Гордое величье адмирала
Подарив заплеванным волнам.
Помню стук голодных револьверов
И полночный торопливый суд.
Шпагами последних кондотьеров
Мы эпохе отдали салют.
Ведь пришли, весь мир испепеляя,
Дерзкие и сильные враги.
И напрасно бледный Пепеляев
Целовал чужие сапоги.
Я запомнил те слова расплаты,
Одного понять никак не мог:
Почему враги, как все солдаты,
Не берут сейчас под козырек.
Что ж считать загубленные души,
Замутить прощальное вино?
Умереть на этой белой суше
Мне, наверно, было суждено.
Думал я, что грозная победа
Поведет тупые корабли...
Жизнь моя, как черная торпеда,
С грохотом взорвалась на мели.
Чья вина, что в злой горячке торга
Я не слышал голоса огня?
Полководцы короля Георга
Продали и предали меня.
Я бы открывал архипелаги,
Слышал в море альбатросов крик,
Но бессильны проданные шпаги
В жирных пальцах мировых владык.
И тоскуя по морскому валу,
И с лицом, скоробленным, как жесть,
Я прошу: "Отдайте адмиралу
Перед смертью боевую честь..."
И теперь в груди четыре раны.
Помню я, при имени моем
Встрепенулись синие наганы
Остроклювым жадным вороньем.
Не позже 1932
После победы красных, с 1920 по 1922 годы Сергей Ауслендер, по собственным словам, работает воспитателем в детском доме под Томском. В 1922 году перебирается в Москву, где работает завлитом в ТЮЗе. Пишет историко-революционную беллетристику для юношества, в том числе - роман "Пугачёвщина" (1928). Поддерживает дружеские отношения с руководителем ОГПУ Вячеславом Менжинским, с которым был знаком ещё по дореволюционным литературным кругам. Однако после смерти покровителя, Ауслендер был обречён. 22 октября 1937 года он был арестован, 9 декабря приговорён к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение в ночь с 11 на 12 декабря на Бутовском полигоне. Тогда же принял мученический венец священномученик Серафим (Чичагов), убеждённый монархист и противник большевизма, русский офицер, участник русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов и духовный сын св.прав.Иоанна Кронштадтского. 9 августа 1956 года Сергей Абрамович Ауслендер был реабилитирован. Долгое время о его судьбе сообщалось, что он "скончался от язвы в лагере в 1943 г." и лишь недавно стала известна его реальная судьба.
Таковы они, русские судьба ХХ века. Любопытно заметить, что люди, стоявшие у истоков акмеизма в той или иной мере исповедовали правые взгляды и все были решительными противниками большевизма. двое из них вообще погибли от рук большевицких палачей. Непросто сложилась судьба Ахматовой, пережившей смерти и аресты дорогих ей людей, а также гонения в свой адрес. Погиб в большевицком лагере Осип Мандельштам, а Елизавета Кузьмина-Караваева - в лагере нацистском. Общественная позиция и взгляды на события Второй мировой войны Георгия Иванова, ещё одного поэта-акмеиста, вызывали обвинения его в германофилии, антисемитизме и коллаборационизме.
Судьбы поэтов в России часто трагические и драматические. И их поэзию без этого понять порой непросто.