Каждый раз, проходя мимо дома, в котором провёл своё детство, я вижу, как меняется пейзаж вокруг него, как медленно, но неуклонно увядает здание. Радуясь тому, что по-прежнему нахожу взглядом знакомые с малых лет мелочи — асфальтовую дорожку, спускающуюся под уклон к ближайшему магазину, по которой я однажды, в порыве какого-то необъяснимого возбуждения, проехался на коленках и потом долго ревел, пока бабушка обмазывала их йодом; лавочки и ступеньки возле подъезда, по которым скакали мои детские ноги в крохотных шлёпанцах; пышный куст сирени возле мусорных баков — удивительное отечественное сочетание прекрасного и не очень, — я всё же понимаю, что вещи не вечны, как и память о них. Пусть парк, разделяющий две моих обители — нынешнее и прошлое — становится со временем красивее, пруд, ставший символом многих воспоминаний — чище (он даже обзавёлся уютными лавочками, прогуливаясь мимо которых невольно, с улыбкой, рисуешь в мыслях любовные пейзажи с обязательными поцелуями под звёздами и лунной дорожкой на водной глади), а на той самой горке, упомянутой в черновике, всё так же зимой шумно галдит и устремляется к ледяному подножию пёстрая малышня, — завтра ту асфальтовую дорожку могут разрыть и разбить, убрать или поменять лавочки на другие, а сирень вырубить под корень, чтобы освободить больше места для мусора. Всё может быть.
И есть только одна вещь, которая будет вечной. Проходя мимо дома, я всегда останавливаюсь и смотрю на неё, после чего иду дальше, наполненный новыми силами и надеждами. Это моё мистическое, необъяснимое место силы. Качели. Ржавые уже несколько десятилетий, с облупившейся краской, с полусгнившей дощечкой, заменяющей сиденье. Если их тронуть, они будут скрипеть оглушающим, жутким звуком, разносящимся вдоль нескольких кварталов. Этот звук символизирует само Время. Леденящий душу маятник, который кажется самым хрупким и беззащитным в калейдоскопе окружающих его вещей и людей, но в конечном итоге оказывается самым непоколебимым.
Эти качели однажды замкнут и завершат важный цикл, таково одно из моих самых ярких стремлений. Они возносили меня ввысь в далёком детстве, окутывая ветром и блаженством, стали символом Начала, точкой отсчёта, и я хочу вступить на эту детскую площадку вновь, сесть на эти качели, почувствовав, что добился всего, что хотел, поняв, что этот день и час настали. Сесть, вспомнить всю свою прошлую жизнь, всех людей, которые прошли сквозь неё, и именно там навсегда попрощаться с прошлым. Потому что счастливым людям прошлое ни к чему.
* * *
"Люди пьют чай, а в это время рушатся их судьбы".
А. П. Чехов.
Когда человек умирает — после него остаётся его чашка. Что самое невыносимое в уходе из жизни близкого человека, что нарушает всю гармонию привычно мелькающих дней, и что не может принять и понять человеческое сознание ещё очень долгое время? Чашка с чаем на столе, когда человека больше нет. Описать это словами и вызвать какие-либо эмоции словесными всплесками невозможно, нужно взглянуть на чашку. Даже если ты презирал умершего, истощил все моральные силы и в последние годы его жизни уже не испытывал ничего, кроме равнодушия и холодной ненависти — после всегда остаётся его чашка. Ты сразу вспомнишь всю беззащитность, уязвимость, неповинность ненавистного прежде человека, запертого старостью, немощью, болезнью, обстоятельствами прошлых лет в темнице собственного разума или собственных заблуждений. Даже если оправдываешь себя тем, что "не мог иначе, что нервы не стальные" — после всегда остаётся чашка, которую не разобьёшь и не выбросишь. И когда ты возвратишься в родные стены, ещё ощущая пальцами прогретые солнцем комки земли, которые бросал в последний путь, провожая ушедшего человека и, кажется, сказав и насквозь прочувствовав сердцем все слова прощения и прощания, чувствуя и щемящую горечь и невольную радость освобождения от хлопот и обязательств, тебя дома всегда встретит она. Чашка на столе, когда человека больше нет.
17.05.2018
Подписывайтесь на группу ВК "Библиотеки Прошлого": https://vk.com/biblioteki_proshlogo