Вещественные знаки невещественных отношений
Лирические заметки о будапештской недвижимости
Родившись в хрущёвке и прожив полжизни в чём-то панельно-многоэтажном, привыкаешь к мысли, что квартиры слишком разнообразными быть не могут.
Комнату в коммуналке на 20 семей и «шикарные апартаменты, оснащённые по последнему слову технологий с прямым видом на океан», оставим в стороне. Это всё же крайности.
Как бельё с брильянтами и ватник с заплатами.
От прочего же, что располагается между крайними точками, неожиданностей не ждешь. Если кухня побольше, так прихожая поменьше. Или наоборот. Здесь комнаты смежные, а санузел раздельный, а тут санузел, напротив, совмещенный, а комнаты отдельные. Всё!
Потому и смотрим тридцать лет подряд «Иронию судьбы», что квартира, неотличимая от другой – реальность, в которой живём.
Вот и от квартир в Будапеште заранее ничего чрезмерного я не ожидала. Понятно, что климат заставляет здешних жителей думать не столько об обогреве жилья, сколько о защите от солнца. Даром, что ли, все окна, смотрящие на юг, целыми днями закрыты ставнями. Понятно, что будапештскую квартиру в доме XIX века, построенном на Большом бульваре до Корбюзье и Афинской хартии, никакой Женя Лукашин с московской не перепутает, сколько бы не выпил.
Но всё же…
Тяжёлая дубовая дверь на фасаде ведёт в холл с лестницей. Ступени каменные. Перила чугунные с завитушками. У порога на полу мозаикой выложена дата – 1895. Значит, дом успели сдать к юбилею.
В 1896-м Венгрия отмечала Тысячелетие обретения родины, и к этой славной дате город активно перестраивался. Бывали годы, когда на бульваре каждый месяц вырастал новый большой доходный дом, а то и два.
Холлы эти попадаются убитые вусмерть, запущенные до состояния почти руины. Ужас отражается на наших лицах, и риэлтор реагирует заготовленной фразой: «В следующем году начнется реставрация».
Встречаются чистые и ухоженные, и тогда видишь, что у каждого дома в холле своя изюминка: гипсовый Дионис верхом на пантере над дверным проемом или майоликовый ангел-младенец на стене.
Дома вдоль проспекта Андраши или Большого бульвара, построенные в конце XIX века, во времена Австро-венгерской монархии, – и сейчас респектабельны и солидны. Скорость жизни поменялась, понятия о санитарии и приличиях изменились, не говоря уж о политическом строе – а дома с атлантами на фасадах и черепичными крышами всё так же удобны и так же любимы.
Их немножко перестраивали, конечно. Делили большие квартиры на две маленькие, объединяли пару маленьких в одну большую, проводили газ и канализацию (в XIX веке она была не во всех домах), заменяли оконные рамы и устанавливали лифты. Но всё это – с очевидным желанием сохранить заведённый порядок.
Это заметно: то, что требует ремонта, просто состарилось и выработало ресурс. И очень мало что испорчено, сломано, снесено. И в каждой комнате – старые вещи. Прабабушкины вышивки в рамочках, успевшие потемнеть картины, тумбочка времен Франца-Иосифа, как минимум – югендстильная полочка на кухне.
Всё это поддерживается и по возможности восстанавливается. Уже выходя из дома, мы заметили медную табличку на входной двери: имя мастера и год изготовления. Дверь была, как водится, дубовая, резная, со сложными филенками, рамками, гирляндами. Стиль всё тот же, имперский. Качество всё то же, на совесть.
А дата – 2010 год.
И всё же главное отличие будапештских квартир от российских не в деталях, хотя они тоже интересны и достойны отдельного рассказа. Все эти медные ручки в дверях, и медные же ключи от каждой двери, удивительным образом не потерявшиеся за сто лет, каменные полы в кухнях, застеклённые и одновременно зарешётчатые входные двери,
медные таблички с именем владельца (часто при отсутствии номера квартиры)…
Стоп, стоп. Детали – они на то и детали, чтобы разглядывать каждую по отдельности, выясняя генезис и доискиваясь до истинного значения. Не о том речь.
Главное в большом будапештском доме – двор. Он выложен плиткой, в нём стоят цветы в горшках и иногда на первом этаже прячутся маленькие магазинчики, известные только местным жителям – а больше и надо.
Вдоль верхних этажей тянутся галереи. И если ваша квартира – первая от лестницы, то мимо ваших окон дважды в день будут проходить все обитатели этажа. Утром, часов в шесть – будапештцы просыпаются рано – на работу. Вечером обратно.
А если ваша квартира в том ряду последняя, то это вы будете проходить мимо всех окон: здесь мясо жарится, здесь футбол смотрят, а здесь герань-то как разрослась, а здесь занавески поменяли. И вы всё обо всех знаете.
«Белье тут сушить удобно» – непременно подумает хорошая хозяйка, впервые попав в будапештский двор. А вот и нет. Протягивать веревки с галерею на галерею и вывешивать над двором простыни с пододеяльниками, как в Одессе, здесь не принято. Не запрещено: просто считается неприличным.
Или вот ещё из первых впечатлений.
Идём по такому будапештскому двору вечером, в темноте. У двери тусуется компания подростков – настоящих таких, классических дворовых подростков: бейсболки, спортивные штаны, сигареты, пиво. Оборачиваются к нам и что-то говорят… Хорошо, что я тогда уже знала пару слов по-венгерски. «Йо эштэт!» – говорят подростки – «Добрый вечер!»
Скажете, их хорошо воспитали родители? Я думаю, их воспитал двор с галереями.
Доходные дома Будапешта очень похожи на современные им петербургские. Просто Большой проспект Петроградской стороны – пока смотришь с фасада. А заходишь во двор – нет, не Петербург. Всех-то отличий: здесь есть галереи во дворе, там нет.
Но галереи тянут за собой правила общения с людьми, проходящими перед твоим окном, из правил вырастают привычки и складывается образ жизни.
Вот это и берегут в Будапеште – городской образ жизни. А реставрированные двери и сбереженные полочки, неизменная герань на окнах и чугунные перила галерей – только вещественные его знаки.
Анна Чайковская