Предыдущая часть: Наука и ненаучное знание. Введение.
Во введении я указал на то, что есть некоторые области знаний, где научный метод познания не совсем эффективен. Поэтому сейчас я более подробно остановлюсь на области применимости научного метода познания. Начну с тех областей, где эффективность применения научного метода очевидна: во-первых, это те области знаний, которыми занимаются естественные науки: например, физика, химия. Иными словами, научный метод познания эффективен для изучения материальной природы: материальную природу можно непосредственно наблюдать, анализировать полученные факты, строить модели и проверять их экспериментально. Во-вторых, научный метод эффективен для изучения некоторых абстрактных данных. Например, такая абстрактная наука как математика изучает числовые абстракции.
Для изучения исторических событий применение научного метода вызывает некоторые затруднения. Мы не можем построить «машину времени», отправиться в прошлое и увидеть, как все было на самом деле. Поэтому для изучения истории метод непосредственного наблюдения неприменим. Но с другой стороны, возможно анализировать различные исторические свидетельства: исторические документы, археологические находки и другие объекты. В этом случае верификация свидетельств происходит путем сравнения следующих из них выводов: если наличие какого-либо исторического факта подтверждают несколько различных свидетельств, то мы можем говорить о том, что такой факт, вероятно, действительно имел место[1][2][3].
Отдельного разговора заслуживает психология. Такие понятия как душа, чувства, разум, сознание плохо поддаются формализации. Многие люди, услышав эти слова, понимают о чем идет речь, но вот дать им четкое определение весьма затруднительно. Существует довольно большое множество различных определений данных терминов.
В психологии есть два подхода к изучению поведения человека: ненаучный и научный. Первый подход заключатся в построении умозрительных моделей психики человека, выделения в ней различных абстрактных объектов, например: Ид (бессознательная часть, совокупность инстинктивных влечений), Эго (само-осознание), СуперЭго (совокупность морально-этических установок человека). Другая модель личности – это ее деление на Взрослого (рассудок, разум), Родителя (примерно то же самое, что СуперЭго) и Ребенка (примерно то же самое, что Ид). Другой вид умозрительных моделей – классификация личности человека, например, деление людей на холериков, сангвиников, меланхоликов и флегматиков, либо, например, классификация по направлению внутрь себя или вовне: деление на интровертов или экстравертов. Такое деление по типам личности, а также разбиение психики человека на абстрактные объекты условное, кроме того, затруднительное для экспериментальных проверок, поэтому такой подход относится к ненаучным методам познания[7][8][9][10].
Второй подход в психологии – это изучение деятельности человеческого мозга (например, выяснение, какие участки мозга за что отвечают), закономерностей работы центральной нервной системы и экспериментальная психология. Это научный подход. При таком методе исследования тоже строятся модели психики человека, модели принципов работы мозга. Как правило, такие модели строго формализованы и подвергаются экспериментальной проверке. К моделям научного направления в психологии относится, например, выделение условных и безусловных рефлексов, а также инстинктов, рассудочной деятельности и распознавание стимулов в психической деятельности человека и животных. Некоторые модели центральной неровной системы нашли свое применение и в компьютерных науках, например, искусственные нейронные сети и различные эвристические алгоритмы, имитирующие рассудочную деятельность человека[9][11][12].
От психологии мы плавно переходим к рассмотрению тех областей знаний, где применение научного метода познания весьма затруднительно. Например, исследование природы сознания. Сознание само по себе – это субъективный процесс. При помощи научного метода возможно исследование только его объективных проявлений, чем и занимается экспериментальная психология. Когда же дело касается субъективной составляющей сознания, возникают непреодолимые (на данный момент) трудности, которые я сейчас перечислю[13].
Самая главная трудность – это невозможность почувствовать чужую субъективность. По факту, наблюдая за другим человеком, мы можем лишь предполагать, что он чувствует, представляя себя на его месте и моделируя, что бы мы чувствовали в данной ситуации. Но мы не можем реально почувствовать то, что чувствует он, можем только представить. А это не одно и то же.
Разовью данную идею следующим мысленным экспериментом. Вот, например, возьмем восприятие красного цвета. По сути, мы видим красный цвет, потому что рецепторы на нашей сетчатке глаза реагируют на соответствующую длину волны и передают в мозг эту информацию, тем самым создавая ощущение красного. Но вот интересный вопрос: а другие люди тоже красный цвет видят красным, как я? Может, кто-то видит его так, как я вижу зеленый, но называет его красным, потому что этот цвет принято называть красным? А зеленый, соответственно, он воспринимает, к примеру, как красный. На самом деле проверить это невозможно. Давайте представим такую гипотетическую ситуацию: два человека живут в мире, где существует только зеленый и синий цвета. Но, тем не менее, они способны различать и красный цвет. Только один из них красный воспринимает как зеленый, а зеленый как красный. А другой воспринимает цвета правильно. И так, в этом мире один человек вместо зеленого видит красный цвет, но называет его зеленым, потому что так принято. Далее, они выходят в другой мир, где есть красный цвет. Для них это будет новый цвет, созерцания которого вызовет в мозгу новое ощущение. Только у одного это ощущение как от красного цвета, а у другого как от зеленого. Первый видел только зеленый цвет и не знает красного. Второй видел только красный (вместо зеленого) и не знал зеленого. Оба назвали этот новый цвет красным, совершенно не зная о том, что для одного этот цвет на самом деле выглядит как зеленый. И для этого второго человека ощущение зеленого тоже будет новое. Но он по договоренности с первым продолжает называть его красным.
Другой мысленный эксперимент называется «мозг в колбе». Суть этого эксперимента следующая: «Предположим, что некий любопытный учёный может извлечь мозг некоего подопытного человека из тела, поместить его в колбу с питательным раствором и подключить нейроны к компьютеру, генерирующему электрические импульсы, идентичные тем, которые получал бы мозг, находясь в теле, а также реагирующему на нервные импульсы, посылаемые мозгом. Компьютер может симулировать виртуальную реальность, таким образом, человек, которому принадлежит мозг, несмотря на отсутствие тела, будет по-прежнему осознавать себя существующим и постигающим окружающий мир, генерируемый компьютером, считая его реальным». Этот мысленный принадлежит Х. Патнэму, являясь своего рода «физиологической моделью» субъективного идеализма Дж. Берклих[12][14].
Другой интересный вопрос: это наличие сознания у другого субъекта (объекта). Мы все верим, что у других людей тоже есть сознание, полагая, что раз есть у нас - то есть и у других. Эта уверенность кажется нам очевидной и незыблемой. Но давайте зададим другой вопрос. А если ли сознание у животных? У обезьян, у собак, у кошек? А у лягушек или муравьев есть сознание? Как это проверить?
Давайте представим, что на Землю прилетел звездолет с гуманоидами на борту. Они выглядят так же как мы. И ведут себя тоже так же как люди. Как вы думаете, есть ли у них сознание? Скорее всего, большинство людей ответят, что да, у них есть сознание. Но ведь никто не проверял! Откуда это знать? Это вопрос из серии, есть ли сознание у других людей? На основании того, что другое существо похоже на нас и ведет себя так же как мы, мы предполагаем, что у него есть такое же сознание, как и у нас. Но опять же, это никто не проверял. Можно поставить под сомнение даже возможность существования сознания у другого человека. На первый взгляд, мысль кажется абсурдной. Но давайте проведем еще один мысленный эксперимент. Представим недалекое будущее. Вы обнаруживаете у себя в почтовом ящике очередной спам от стоящего неподалеку от дома магазина бытовой техники. Уже готовы выбросить этот бесполезный разноцветный клочок бумаги. И тут ваше внимание привлекает рекламный заголовок: "Внимание! Новинка! Робот, реально обладающий сознанием!". Чисто из любопытства вы читаете. Оказывается, рекламируемый робот, якобы обладающий сознанием, стоит столько же, сколько и обычный киборг. А вы как раз собирались приобрести себе домашнего робота, потому что вам уже надоело самому делать в квартире уборку, мыть посуду и готовить завтрак. И вы, опять же, из чистого любопытства клюете на рекламу: как же, цена такая же, а тут робот еще и сознанием обладает, интересно". Но как вы узнаете, что робот действительно обладает сознанием? Как вы проверите, что сознание робота - это не очередной трюк нечистых на руку маркетологов? Давайте будем воображать дальше. Допустим, киборг разговаривает человеческим голосом, проходит тест Тьюринга, вместе с вами смотрим ваши любимые фильмы и сопереживает за героев как реальный человек. И вообще, его поведение не отличается от поведения живых людей. Поначалу вы можете думать, что все это искусная имитация. Но потом у вас возникнет вопрос: а разве можно смоделировать все это? Слишком уж естественно ведет себя робот. В конце концов, вы будете готовы поверить в то, что у робота есть сознание.
Правильный ли такой подход, когда на основании внешних признаков сознательной деятельности мы делаем вывод о наличии сознания у некого субъекта? Давайте зададим еще один вопрос и попробуем на него ответить: «Обладает ли сознанием компьютерная программа, играющая в шахматы?». Большинство скажут, что нет. Это кажется очевидным. А теперь давайте представим, что вы играете в шахматы не с программой, а с другим человеком, но не видите его перед собой. Допустим, другой игрок находится в соседней комнате, или вообще за несколько тысяч километров от вас. Но если программа играет так же хорошо, как живой человек, то сможете ли вы сказать, с ботом вы играете или с человеком? Что же получается? Программа, которая, по сути, не совершенна, достаточно качественно имитирует отдельные действия человека. Но что если программу сделать более совершенной? Если возможно запрограммировать логическое мышление игрока в шахматы, то почему нельзя запрограммировать имитацию отдельных аспектов человеческого поведения? Имитацию эмоций? Кто-то может сказать, что если киборг будет полностью имитировать существо, обладающее сознанием, то он и будет обладать сознанием. Но это не факт. Имитация чего-либо это не то, что мы имитируем. Жвачка со вкусом апельсина - это не апельсин. Компьютерная модель урагана, созданная с целью предсказать погоду - это не сам ураган.
Раз уж мы задались вопросом, будет ли обладать созданием киборг, полностью имитирующий человеческое поведение, рассмотрим еще один мысленный эксперимент: «Китайская комната». Этот эксперимент описал Джон Серл, цель которого состоит в опровержении утверждения о том, что цифровая машина, наделённая «искусственным интеллектом» путём её программирования определённым образом, способна обладать сознанием в том же смысле, в котором им обладает человек. По сути, является критикой теста Тьюринга. Вот суть этого эксперимента (цитируется по русскому переводу: «В мире науки», 1990, № 3, с. 7-13):
«Возьмём, например, какой-нибудь язык, которого вы не понимаете. Для меня таким языком является китайский. Текст, написанный по-китайски, я воспринимаю как набор бессмысленных каракулей. Теперь предположим, что меня поместили в комнату, в которой расставлены корзинки, полные китайских иероглифов. Предположим также, что мне дали учебник на английском языке, в котором приводятся правила сочетания символов китайского языка, причём правила эти можно применять, зная лишь форму символов, понимать значение символов совсем необязательно. Например, правила могут гласить: «Возьмите такой-то иероглиф из корзинки номер один и поместите его рядом с таким-то иероглифом из корзинки номер два».
Представим себе, что находящиеся за дверью комнаты люди, понимающие китайский язык, передают в комнату наборы символов и что в ответ я манипулирую символами согласно правилам и передаю обратно другие наборы символов. В данном случае книга правил есть не что иное, как «компьютерная программа». Люди, написавшие её, — «программисты», а я играю роль «компьютера». Корзинки, наполненные символами, — это «база данных»; наборы символов, передаваемых в комнату, это «вопросы», а наборы, выходящие из комнаты, это «ответы».
Предположим далее, что книга правил написана так, что мои «ответы» на «вопросы» не отличаются от ответов человека, свободно владеющего китайским языком. Например, люди, находящиеся снаружи, могут передать непонятные мне символы, означающие; «Какой цвет вам больше всего нравится?» В ответ, выполнив предписанные правилами манипуляции, я выдам символы, мне также непонятные и означающие, что мой любимый цвет синий, но мне также очень нравится зелёный. Таким образом, я выдержу тест Тьюринга на понимание китайского языка. Но всё же на самом деле я не понимаю ни слова по-китайски. К тому же я никак не могу научиться этому языку в рассматриваемой системе, поскольку не существует никакого способа, с помощью которого я мог бы узнать смысл хотя бы одного символа. Подобно компьютеру, я манипулирую символами, но не могу придать им какого бы то ни было смысла. Этот пример соответствует системе быстрого обучения формальным знаниям для решения типовых задач, которая сегодня стала вытеснять в коммерческих школах аналитическую систему образования. Такие специалисты с программным мышлением способны быстро, не раздумывая, решать задачи из заученного набора, но абсолютно беспомощны в нестандартной ситуации. Аналитическое мышление, используя собственные знания, может путем сопоставления комбинаций символов и анализа порядка в передаваемых сообщениях для ответа, определить устойчивые сценарии их применения, а значит, построить классификатор условных понятий и форм применения. Полученную формальную систему можно согласовать с собственной системой знаний, по принципу непротиворечивости перевода высказываний на обоих языках в общем пространстве мышления. В результате мы получим однозначное относительное представление о неизвестном языке, но конкретные характеристики объектов в этом языке останутся неопределенными. Внести определенность можно только калибровочными тестами сличения базовых элементов обеих систем для установления функции их отображения. К этому типу задач относится также установление контакта с разумом иной формы жизни, развившейся в принципиально других физических условиях»[15][16].
Таким образом, вышеприведенные рассуждения и мысленные эксперименты наглядно иллюстрируют невозможность познания субъективной природы сознания научными методами. Это собственно, и есть та граница, за которой применение научного метода невозможна.
Продолжение: Наука и ненаучное знание. Особенности и ограничения ненаучного метода познания
Используемая литература
1. Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1983.— 840 с. — на сайте.
2. Философия для аспирантов : учебное пособие / В. П. Кохановский [и др.]. — 2-е изд. — Ростов н/Д. : Феникс, 2003. — 448 с. — (Высшее образование).
3. С. И. Гришуин. Философия науки. Основные концепции и проблемы. Учбное пособие, изд. 2-е, исправленное – М:Книжный дом «Либроком», 2009 -224 с.
4. Новейший философский словарь. — Минск: Книжный Дом. А. А. Грицанов. 1999.), взято 27.09.2015 из http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_new_philosophy/893/%D0%9F%D0%90%D0%A0%D0%90%D0%9D%D0%90%D0%A3%D0%A7%D0%9D%D0%9E%D0%95
5. Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания / Отв. ред. и сост. И.Т. Касавин. – М.: Политиздат, 1990, 464 с.
6. Ерахтин А.В. Концепции современного естествознания: Метод. Материалы для самостоят. Работы. – Иваново, 2006
7. Забияко А. П. Медитация // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. / гл. ред. И. Т. Касавин. — М.: «Канон +» РООИ «Реабилитация», 2009. — 1248 с. — ISBN 978-5-88373-089-3.
8. Зигмунд Фрейд "О психоанализе". Издательство: "Алфавит" (1990). Формат: 145x210, 40 стр.
9. Психотерапевтическая энциклопедия. СПб, 1998, Под редакцией Б. Д. Карвасарского
10. Эрик Берн Люди, которые играют в игры. Игры, в которые играю люди. Москва, 2004, 480 с.
11. Пол, М. Черчленд и Патриция Смит Черчленд («Может ли машина мыслить?», «В мире науки», 1990, № 3, с. 14)
12. Савельев А. В. Эпистемология самопознания в нейрокомпьютерной парадигме // Философия науки, 2007, № 3 (34), с. 41—59.
13. Наука: возможности и границы (Отв. Ред. Е.А. Мамчур). – М.: Наука, 2003, 293 с.
14. Википедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D0%B7%D0%B3_%D0%B2_%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B1%D0%B5, свободный. (Дата обращения 14.10.2015).
15. Википедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%B0, свободный. (Дата обращения 14.10.2015).
16. Пол, М. Черчленд и Патриция Смит Черчленд («Может ли машина мыслить?», «В мире науки», 1990, № 3, с. 14)