Айна НИКОЛАЕВА, фото : А. Хусаинов
Папа, как скульптор и человек с тонким вкусом, не мог остаться равнодушным к «праздничному убранству столицы». Он долго молча разглядывал монструозные сооружения, но, завидев розовые пластиковые врата, полез за фотоаппаратом: «Своим в институте покажу». «Может не надо, — умоляюще бормотала я, — не позорь». Присмотревшись к арке, увитой искусственными цветами и листвой, папа оживился окончательно: «О, вход на кладбище!»
В «старой» Третьяковке мы попытались заодно купить билеты в «новую» Третьяковку. Нам предложили дату через неделю. Потому что Серов, который висит теперь в свободном доступе, даром никому не сдался и все ломятся на Айвазовского. Который, как известно, написал только одну картину за свою жизнь, но очень большую и потом отрезал от нее куски.
Когда мы вышли из Третьяковки, я увидела велорикшу. В Москве. Велорикшу. От неожиданности и, как пишут следователи, «находясь в состоянии аффекта» предложила папе прокатиться. Он тоже от неожиданности, и очевидно, глубоко подавленный фатальной невозможностью насладиться нелюбимым в нашей семье маринистом, вдруг согласился.
В переулках было еще ничего. А вот на Большом Каменном мы произвели фурор. Жесты окружающих водителей мы предпочли расценить как одобряющие. «Мальчик жестами показал, что его зовут Хуан». В общем, «не русские вы, но л ^ ~
сияне», приезжайте в столицу нашей Родины, город-герой Москву. т' никто не уйдет обиженным!