В Международном индексе рабства Россия находится в первой десятке стран по количеству рабов. О том, как это устроено, и кто с рабством борется, рассказывает корреспондент Coda, поучаствовавший в освобождении невольного работника кирпичного завода в Ставрополье.
«Он сказал только, что находится в двенадцати километрах от Летней Ставки, — рассказывает Влад, волонтер движения «Альтернатива», пока мы едем по ночному Ставрополью. — Я позвонил ему на закате, попросил встать спиной к дороге и сказать, где садится солнце. Потом посмотрел по карте все дороги, ведущие к Летней Ставке, и примерно прикинул, где он может быть».
Мы с Владом ехали освобождать из трудового рабства человека по имени Виталий. О нем было известно только то, что что он работает на кошаре, так на юге называют овечьи фермы, а до этого работал на нелегальном кирпичном заводе в Дагестане. Мы выехали из Ставрополя в три часа ночи и к пяти утра планировали добраться до места, которое вычислил Влад. Надо было забрать Виталия до того, как проснется хозяин. Хотелось все сделать без лишнего скандала. Мы договорились, что он выйдет в пять утра, доберется до дороги и пойдет в сторону поселка Летняя Ставка, а мы постараемся его найти, пока работника не хватятся.
Я ощущаю внутреннее волнение. Все-таки не каждый день освобождаешь человека из рабства. Для Влада это тоже была первая миссия в качестве волонтера «Альтернативы», общественного движения, которое занимается освобождением людей из рабства. Именно благодаря «Альтернативе» мы узнали о нелегальных кирпичных заводах в Дагестане, новом символе рабского труда.
Кальян надежды
«В Дагестане есть некий вакуум власти, и в целом там все решается по-пацански, — говорит Олег Мельников, лидер движения “Альтернатива”. Я встречался с Олегом за десять дней до того, как отправиться в Ставрополье. — Участковый обычно родственник чьего-то знакомого. Поэтому там все очень сложно.
Трудно себе представить, что в Подмосковье будет стоять нелегальный кирпичный завод, на который будут все жаловаться, и это никак не будет меняться. А там это возможно.
И меня больше всего поражает позиция властей, которые сказали, что дают срок до первого января, чтобы все нелегальные производства к этому времени закрылись. Да они же нелегальные! Какие могут быть сроки?!»
Олегу Мельникову 27 лет, и он давно занимает активную гражданскую позицию. Защищал Химкинский лес, где ему сломали челюсть при разгоне протестующих. Принимал участие в акциях националистов, выступал одним из организаторов форума «Антиселигер», проходил фигурантом по «Болотному делу», участвовал в процессе обмена военнопленными во время войны на востоке Украины. Сейчас у него несколько своих бизнесов, от производства сухого льда до кальянной на «Красном Октябре». Большую часть заработанных средств он тратит на деятельность движения «Альтернатива».
«Каждый месяц я вкладываю от трех до шести миллионов рублей своих средств, — продолжает Олег Мельников, пуская дым кальяна. Мы сидели как раз в его заведении. — Но сейчас не очень хорошо с бизнесом, поэтому сложнее все стало. Я еще надеюсь на чудо. Вот сейчас продаю свою Audi A8, это позволит еще месяц протянуть. Иначе придется закрывать какие-то отделения. Вообще, это игла, на которую я подсел в 2011 году, и с тех пор не опускает. Я ждал, что кто-то придет и сможет меня заменить, но нет. Трудно быть последней надеждой. Конечно, бывает, что устаешь, хочется все бросить. А потом проходит день, два, три и опять нормально. Единственное, что меня пугает — это если ножом пырнут около дома и дети увидят. Даже сам факт не столь страшен, боюсь только, что дети испугаются».
Через день после нашей встречи на Олега Мельникова напали возле его подъезда и три раза ударили сзади ножом.
План «Б»
«Если хозяин найдет Виталика раньше нас, то будем действовать по плану «Б», — говорит Влад, стараясь одновременно рулить и рассматривать карту в телефоне. — Сначала постараемся разговором убедить, чтобы он отпустил человека по-хорошему. Или вызовем полицию. А если дойдет до силового решения… Будут кидаться, будем отбиваться. А что делать?»
Влад выглядит как русский богатырь. Два метра ростом, широкие плечи, окладистая борода, под правым глазом сходит синяк. Говорит, что на тренировке пропустил. Если дело дойдет до прений с хозяином кошары, то он сможет оказать на него некоторое моральное давление. Я сразу предупредил волонтера, что боец из меня так себе.
Мы уехали уже довольно далеко от Летней Ставки. Контрольные двенадцать километров остались давно позади, и становилось понятно, что мы не на той дороге.
Виталий уже минут сорок как покинул кошару, и вероятность погони все возрастала.
Влад принял решение развернуться и проверить другое возможное направление. Время тянулось невозможно медленно. Казалось, что мы кружимся тут уже целую вечность, хотя еще не прошло и часа.
Напрягая глаза мы всматривались в темные обочины и отсчитывали километровые столбики. Виталий по телефону сказал, что видел табличку с цифрой 58. Мы проезжали столбик 54. Напряженный момент: если в ближайшие минуты мы не увидим пешехода, то вариантов уже почти не оставалось. 55, 56, 57… Вот он! На противоположной обочине появился силуэт человека, идущего вдоль дороги, держа в руках длинную палку. Влад затормозил и открыл дверь: «Ты не Виталий, случайно? Садись».
«Вопрос рабства можем вообще искоренить»
За четыре дня до поездки в Ставрополье я заехал в московское отделение движения «Альтернатива». Типичный офис на «Красном Октябре» с оупенспейсом и двумя небольшими комнатами. У юриста Андрея Кулакова был день рождения, поэтому центральный стол был завален коробками с осетинскими пирогами, а сам именинник рубился в Warcraft с Олегом Мельниковым, который первый день как вышел в офис после нападения. Сегодня праздник, сегодня можно. В офисе ежедневно сидит около восьми-девяти человек.
«На днях мы зарегистрировались как некоммерческая организация, которая официально работает в Москве и республике Дагестан, — говорит Андрей Кулаков. — По факту в нашем НКО состоит от 600 до 800 участников по всей России, но мы их представляем, как волонтеров. Так на них сложнее оказывать давление. Что возьмешь с волонтера?»
«Глаз, конечно, замыливается со временем, — рассказывает Марк Кирдань, который отвечает на входящие звонки и ведет социальные сети “Альтернативы”, — но мы в любом случае стараемся добиться максимальной конкретики. И если люди ищут пропавших, то отправляем их в полицию или в соответствующие организации. Потому что мы именно освобождаем из рабства.
Есть мнение, что эти люди сами виноваты в том, что с ними случилось, но мы с этим не согласны. Виноват всегда преступник, который эксплуатирует других людей.
При этом, мы понимаем, что определенный образ жизни приводит людей на вокзалы, где их уже и вербуют в Дагестан. К сожалению, это определенный контингент».
«Нас в Дагестане знают, и понимают, что против нас бороться бессмысленно, — говорит Ренат Магомет-Шарифов, начальник службы безопасности “Альтернативы”, — Если они нам сопротивление окажут, то сразу приедет полиция, а потом корреспонденты, что для них еще хуже. Случаи рабства там уменьшаются.
Самая большая проблема сейчас — это лесопилки в России. Где-нибудь сто-двести километров от города. Там часто людям не только не платят, но еще и угрожают расправой.
В большинстве случаев у нас очень хорошее сотрудничество с полицией идет. Даже спасибо иногда говорят. Просто они поняли, что мы это делаем не для хайпа и не для показухи. Пришли, сделали работу и ушли. За лето мы полностью закрыли нигерийские бордели в Москве. Может это одна из причин нападения на Олега. Но точно мы не знаем. Они даже выходили с предложением, чтобы нам платить, лишь бы их не трогали. По нынешней ситуации, если мы будем продолжать так развиваться, то вопрос рабства в России мы можем вообще искоренить. Потому что мы знаем, как это делать».
В кандалы никого не заковывают
Про Виталия в «Альтернативе» узнали от человека, недавно освобожденного из Дагестана. Они вместе работали на кирпичном заводе. Но забрать его не получалось до тех пор, пока он не выяснит, где находится. Хотя бы приблизительно. Как это часто бывает, помогла неприятность. На него напали хозяйские собаки и очень сильно потрепали. За руки, за ноги, пальцы на руке порвали. После того, как собак оттащили, хозяин повез работника в больницу. Документов там никто не спрашивал и вопросов не задавал. Так Виталий смог узнать, что находится возле поселка Летняя Ставка и даже обратил внимание на километраж. Его наблюдательность сильно облегчила задачу Владу, который внимательно посидел над картой и смог определить его предполагаемое местонахождение.
«“На трех вокзалах” подошел мужичок в годах, Мурта его зовут, — рассказывает Виталий Гончар. Наш спасенный оказался тридцатитрехлетним гражданином Белоруссии. Отсидел на родине три с половиной года и поехал в Москву искать счастья. Потерял документы и прибился к бродягам на площади трех вокзалов. — Это как раз перед Пасхой было. Он предложил поехать в Дагестан на кирпичный завод. Обещал жилье, питание и пятнадцать тысяч в месяц, минус три с половиной за сигареты.
Я тогда за кирпичные заводы не слышал ничего. Согласился я и еще два человека, один белорус и россиянин. Ему за нас перевели денег, он отвез нас на рынок “Садовод” и посадил на автобус без документов. Поесть купил в дорогу, водки два литра. На постах нас прятали в багажное отделение, так и доехали. А там нас Мурат встретил на вокзале, директор завода. Утром уже вышли на работу».
Современное рабство выглядит не так, как его представляют в большинстве случаев.
В кандалы никого не заковывают. Чтобы сделать человека рабом, достаточно забрать у него паспорт (в некоторых случаях это даже не требуется) и не платить зарплату. Все.
Люди просто работают в ожидании денег. Формально это можно назвать грубейшим нарушением трудового законодательства. Ежедневный бонус в виде трехсот грамм разбавленного спирта помогает людям спокойнее относиться к тяготам жизни. Рабочий день с пяти утра до девяти вечера, с часовым перерывом на обед. Выходных нет. Вообще, история Виталия очень типична для тех, кого освобождают из трудового рабства. Одни люди невнимательно относятся к своей жизни, а другие пользуются этим, используя их как бесплатную рабочую силу.
Нелегальный кирпичный завод представляет собой производство под открытым небом. Просто находят место с глинистой почвой, устанавливают оборудование и несколько бытовок для рабочих. Прямо здесь берут глину, формуют и обжигают. Территория никак не огораживается. Из карьеров, образовавшихся от выработки глины, потом делают нелегальные свалки. За один «Камаз» строительного мусора хозяин завода берет двести рублей.
Сезон начинается с марта-апреля и длится по октябрь-ноябрь в зависимости от погоды. На зиму завод консервируют. Одну машину кирпича (три тысячи штук) тут продают за 37 тысяч рублей. Ежедневно таких машин с завода выезжает около пятнадцати. Это больше полумиллиона рублей в день. Получается, что за сезон оборот такого производства может составлять около ста двадцати миллионов. И никаких налогов или социальных отчислений. Даже за газ для обжига кирпичей не платят. Просто нелегально врезаются в газопровод и тянут к себе трубу.
«У нас были такие, которым по два года не платили, все время завтраками кормили, — продолжает Виталий. — Но у нас еще нормально. Приходили люди с других заводов, рассказывали, что там совсем плохо. Били, издевались. В октябре я ушел, поссорившись с хозяином. Со мной еще два человека хотели уйти. Он позвал нас троих, при них отдал мне семь тысяч и уволил. Семь тысяч за полгода работы! Остальные тогда уже не захотели уходить».
Уехать из Махачкалы Виталий сразу не смог. Без документов его отказались сажать на автобус, а следующий был только завтра. На парковке разговорился с человеком по имени Зубайру. Тот предложил поехать к нему на кошару в Ставропольский край. Все-таки уже Россия. Виталий должен был месяц пасти овец, и тогда Зубайру отправит его в Москву.
Один раз приезжал полицейский, узнав про работника без документов. Но хозяин ему барана, и вопросы отпали.
Через полтора месяца Виталий понял, что денег ему не заплатят и в Москву не отправят. Даже пытался несколько раз уйти, но хозяин каждый раз его возвращал. Когда уговорами, когда силой. Зубайру даже хотел отобрать телефон и сломать симку, чтобы раб не мог ни с кем связаться, но не удалось. Последний раз, когда Виталий ушел, а до ближайшей дороги было около десяти километров, Зубайру догнал его на тракторе. Пытался снова вернуть его на кошару, но в этот раз Виталий сопротивлялся сильнее обычного. И Зубайру сдался: чем постоянно охранять работника, проще найти нового.
«В случае с трудовым рабством из доказательств есть только показания потерпевшего, — говорит Андрей Кулаков, юрист движения «Альтернатива». — Они часто находятся в полубезумном, подавленном состоянии и толком не могут свою точку зрения изложить. Те же нигерийки, которых мы освобождаем, они трусливы до невозможности. Они боятся правоохранителей, общественников, всех».
Недавно активисты «Альтернативы» добились возбуждения уголовного дела против «куратора» нигерийских борделей. Это гражданин России нигерийского происхождения. Он женился на россиянке, и занялся бизнесом по эксплуатации и продаже своих бывших соотечественниц.
«Ты что, президент?»
«Мелкие угрозы были. Я опасался, но думал, что это произойдет куда позже, — негромко сказал Олег Мельников, когда мы отошли с ним в коридор. — Да, мы жали нигерийцев, кирпичные заводы в Дагестане… У меня было плохое предчувствие в тот день… В больницу потом приходили полицейские и задавали странные вопросы: “С кем выпивал?” Я сказал, что это, наверное, связано с моей общественной работой. А они: “Ты что, президент, чтобы на тебя покушения делали?” В итоге я забил на них, и мы делаем свое расследование. На самом деле мне очень стремно, но я не показываю вида, чтобы ребят не пугать».
«Когда мы стали принимать участие в круглых столах ООН, ЕврAзЭс и так далее, выяснилось, что “Альтернатива” не имеет аналогов в мире, — говорит Вера Георгиевна Грачева, представитель движения “Альтернатива” в международных организациях. — Те, кто работает в области освобождения людей из рабства, фокусируются на каком-то одном направлении. Либо пропаганда борьбы с рабством, либо реабилитация и помощь жертвам. А мы физически освобождаем людей, а также ведем информационную работу и занимаемся реабилитацией жертв. И при этом существуем без каких-либо грантов. Я двадцать лет занимаюсь этой темой, изучением самой проблемы с точки зрения международного права и тех обязательств, которые существуют в области политики.
К сожалению, Россия не является участником самой продвинутой конвенции Совета Европы по противодействию торговле людьми.
Мы единственная страна из сорока семи членов Совета Европы, которая пока ее не подписала. Она требует выполнения, а в связи с этим довольно больших усилий и политической воли. Эта конвенция отличается от других тем, что сфокусирована на защите прав жертв. А тут у нас есть некоторые проблемы».
Согласно Международному индексу рабства в мире насчитывается 40,3 миллиона рабов, из которых 71% женщин и 29% мужчин. Такой перевес получается от того, что принудительный брак тоже считается рабством. В трудовом рабстве находится 24,9 млн человек, то есть больше половины от общего количества. В сводном рейтинге Россия занимает 67 место из 167, в неволе здесь находится 794 000 человек. По общему количеству рабов наша страна все же вошла в первую десятку списка.
Текст: Владимир Еркович. Иллюстрация: Евгений Тонконогий. Фото: Владимир Еркович, «Альтернатива».