С «взятием» Сибири Ермак распахнул для Руси новое измерение
Без "взятия" Сибири, без Ермака, который стал символом и олицетворением этого "взятия", нашу историю просто нельзя себе представить.
Текст: Василий Голованов, фото предоставлено М. Золотаревым
Ермак распахнул для Московской Руси новое измерение. С этим колоссальным пространством за Уралом старая Русь справиться не могла. Потребовалось превращение Руси в Россию, в гораздо более просторный и динамичный имперский проект, чтобы освоить эту глыбу пространства.
СКАЗКИ И МИФЫ
"...Первым был Ермак удалой, а второй Пугач", — певала мне в детстве баба Даша, которая была родом с Вятки и все народные песни про прославленных казацких атаманов знала с отрочества. Оба они в ее представлении были разбойниками. Мне, разумеется, по-мальчишески хотелось ей возразить, но если про Пугачева я еще знал кое-что из учебника истории и из "Капитанской дочки", то о Ермаке, кроме того, что он был покорителем Сибири, — вообще ничего. Но, как оказалось, я не одинок. Даже великолепным историкам Соловьеву и Костомарову не удалось собрать о Ермаке сколько-нибудь уверенный рассказ. Все сведения о нем рассыпаны в двух поздних летописях. Первая — так называемый "Погодинский летописец", сохранившийся список которого относится к временам Петра I. Вторая — Кунгурская летопись XVII века. Мало того что они противоречат друг другу, но и внутри себя полны неувязок. На самом деле неизвестно, ни как по-настоящему звали Ермака, ни откуда он родом, ни как он выглядел. К единственному описанию его внешности, сделанному со слов отца Семеном Ремизовым, первым историком Сибирского похода, нам нечего прибавить, кроме того, что в этом описании Ермак очень не похож на испанского конкистадора, каковым изображали его парадные "исторические портреты" XVIII века: "вельми мужествен, и человечен, и зрачен, и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою, возрастом [ростом] середней, и плоск, и плечист". То, что история "сибирского взятия" без общих мест и без прикрас была воссоздана исследователем Смутного времени Русланом Скрынниковым — целиком человеческая заслуга последнего. Но даже он не в силах сказать о прошлом Ермака ничего определенного.
То, что мы считаем установленным окончательно, является, как правило, только соглашением историков между собой. Считается, что родом Ермак был с Дона, что имя его Ермолай, что до Сибирского похода служил он у государя на западной границе и участвовал в Ливонской войне. Кстати, в письме польского коменданта Могилева королю Стефану Баторию упоминается "Ермак Тимофеевич — атаман казацкий". Сохранился еще текст письма Ермака Ивану Грозному, в котором тот извещал царя о "взятии Сибири", да документы Чудова монастыря (что располагался в Московском Кремле) о пожертвованиях послов Ермака в обитель. А кроме этого — никакого фактического материала, за исключением разве что казацких "сказок". На склоне лет ветераны вспоминали о своей службе у Ермака. Старый казак писал в челобитной царю, что в былые времена он двадцать лет "полевал" (нес полевую службу) с Ермаком в Диком поле. Если Ермак провел "в поле" лет 25–30, то во время похода в Сибирь ему должно было быть не меньше 45.
Вся его жизнь как служилого человека была связана с тем непростым периодом в русской истории, который пришелся на царствование Ивана Грозного. Начиналось оно вполне благополучно: трудами Иванова отца, Василия III, государство было укреплено, основные направления внутренней и внешней политики были определены. Иван Грозный продолжал дело отца. Хотя очевидное желание Василия III пробиться через Балтику в Европу Иван так и не осуществил. А вот Казань взял в 1552-м. И Астрахань взял в 1554-м, чтобы покончить с ордынским наследством. Но Астрахань быстро отпала, ибо поставленный править ею татарский наместник выбрал, как говорят, измену. Пришлось его разбить и Астрахань взять снова уже в 1556-м. А через два года началась Ливонская война, которая растянулась на 25 лет. И дальше пошли одни неприятности: в 1569-м турки высадили 30-тысячное войско в Азове. Запахло большой войной на южных границах, к которой Русь готова не была. Турки шли воевать Астрахань, и только счастливыми обстоятельствами можно объяснить то, что они были разбиты небольшими силами русских. Но уже в 1571-м из Крыма в очередной раз пришел хан Девлет Гирей, который сжег Москву дотла — так что взрывались пороховые бочки в башнях Кремля и Китай-города. Правда, уже на следующий год князь Воротынский наголову разбил армию Девлет Гирея под Молодями, после чего Крым никогда уже не выступал в качестве самостоятельного политического игрока. Однако сожжение Москвы возбудило тайных врагов Руси — в том числе правителя Сибирского ханства Кучума. Воспользовавшись мятежом мансийских племен, в 1573 году он послал через Урал своего лучшего полководца, Маметкула (одни источники утверждают, что он был сыном Кучума, другие — что братом. — Прим. ред.). Правда, брать укрепленные городки на Каме и Чусовой, среди которых был и Орел-городок купцов Строгановых, татары побоялись: все ограничилось разведкой, "как идти ратью на Пермь". Нового удобного случая Кучуму пришлось ждать десять лет. Но наконец манси вновь вторглись в пермские пределы, и Кучум выслал через Урал войско во главе со своим сыном царевичем Алеем. Кучум хотел большой войны с ослабевшим "белым царем"...
СТРОГАНОВЫ
Ермак, строго говоря, не был первым русским, проникшим в Сибирь. На реке Таз, впадающей в Обь, еще до похода Ермака была основана поморская фактория Мангазея. Путь на Урал с Печоры был известен новгородцам с XI века. Этим путем еще в 1483 году воеводы Федор Курбский и Иван Салтыков ходили "мимо Тюмени в Сибирскую землю".
После распада Золотой Орды в Средней Азии (бывшем "улусе Джучи") началось самое настоящее смутное время. И в 1555 году хан Сибирский Едигер прислал в Москву послов, которые просили Ивана IV, чтобы тот "всю землю Сибирскую взял во свое имя и от сторон ото всех заступил, и дань свою на них положил...". Послом и сборщиком дани в Сибирь отправлен был Дмитрий Непейцын: дани собрать ему не удалось, но он доехал до столицы ханства Кашлыка и сообщил царю, что всю Сибирскую землю при помощи бухарцев завоевал шибанский царевич Кучум...
В 1563 году Кучум убил Едигера и сам воцарился в Сибири. Теперь он готов был стать врагом Москвы.
В этот-то момент на авансцене истории и появляются Строгановы.
Впрочем, Строгановы — богатейшие приуральские солепромышленники, — конечно, возникают не вдруг. В XVIII веке, когда среди Строгановых появились графы и у них возникла нужда в родословных, некоторые особо рьяные биографы возвели сей род к некоему татарскому мурзе, который отправился в Москву на службу к Дмитрию Донскому и получил при крещении имя Спиридон. Рассказ этот был заимствован составителями Строгановской генеалогии у голландского историка Николая Витзена, который переписал его у голландского же географа Исаака Массы. Спиридон, будучи захвачен во время сожжения Москвы Тохтамышем, якобы отказался возвращаться в Орду, за что хан приказал "изстрогать на нем тело, а потом, всего на части изрубя, разбросать". Однако еще Карамзин опроверг эту легенду, после чего на протяжении XIX века Строгановы считались выходцами из Великого Новгорода. На самом деле они были поморами, сделавшими состояние на соли. Легендарный в семейной истории Строгановых Иоанникий (Аника) Строганов, будучи человеком предприимчивым и энергичным, начал с того, что по дешевке купил в Сольвычегодске "треть варницы без цырена" (железного противня для выпаривания соли. — Прим. авт.) да оборудование для кузни. Через несколько лет все соляные промыслы Сольвычегодска были в его руках. Помимо соли Аника Строганов торговал хлебом, мехами и выполнял поручения царя Ивана Грозного, связанные с наблюдением за торговыми операциями инородцев и сбором хлебного оброка в сольвычегодских землях. Владения его в Перми, Прикамье и Зауралье по площади превосходили многие европейские государства.
Аника одевался неброско, был религиозен, состояние его росло как на дрожжах. Во время опричнины он необыкновенно возвысился, выстроил на своих землях пять укрепленных городков да нанял "секьюрити" — 1000 человек из разного рода служилых людей. При Грозном лишь удельные князья да двое-трое самых знатных бояр имели право владеть укрепленными городками. Для Строгановых было сделано исключение. Он выпросил у государя "пустые места" по Каме и Чусовой, догадываясь, а может быть, даже зная, что места эти не пусты: тут и пушнина, и лес, и уральские самоцветы, и, может быть, руды драгоценные. К Уралу подбирался он медленно и последовательно. Его сыновья основали Тахчею — одну из первых факторий за Уралом, но тут-то и случился в Сибирском ханстве переворот, Кучум воцарился, Тахчея была вмиг сожжена и путь к богатствам Каменного пояса и Сибири оказался для Строгановых закрыт.
Однако к тому времени, когда войско царевича Алея пустилось в набег на Пермь, делами строгановской империи ведали уже внуки Аники, Максим Яковлевич и Никита Григорьевич, да их дядя Семен. Империя Аники Строганова к тому времени распалась. Внукам пришлось делить не только капиталы, но и 80 тысяч квадратных километров территории. Однако повторения в своих пределах мятежа 1573 года они не желали, для чего и отправили "ласковую грамоту" на Яик известному атаману Ермаку. Яик был тогда отдаленной провинцией всего вольного казацкого мира. Регулярные крепости, построенные здесь, стерты были с лица земли ногайцами, и места эти облюбовали самые настоящие разбойники. В песнях донских казаков дружина Ермака характеризуется просто: "из тумы-то тумов мазурушки" (от тума — метис, полурусский-полутатарин. — Прим. авт.). Были в ней казаки, вернувшиеся, как Ермак, с Ливонской войны, а были и разбойники вроде Ивана Кольца, ограбившего на Волге царского посла и сжегшего Сарайчик — столицу Ногайской Орды, только что попросившейся в русское подданство. За свои "подвиги" Кольцо заочно приговорен был к смерти, но вышло так, что он со своими удалыми стал одной из главных фигур "сибирского взятия". Известно, что Строгановы просили казаков поступить к ним на "службу честную" и стать "воинами царя белого". Собрался круг. Не все казаки решили оставить воровское дело. Но большинство удалых — Никита Пан, Яков Михайлов и Иван Кольцо — все ж таки пошли за Ермаком. Вместе с ними летом 1582 года прибыли на стругах 540 человек.
Максим Яковлевич и Никита Григорьевич Строгановы спешно снарядили отряд во главе с Ермаком для похода в Сибирь, истратив на это 20 тысяч рублей — сумму по тем временам огромную — и включив в его войско пару сотен своих людей. Основной целью похода Ермака было свержение Кучума, что позволило бы беспрепятственно покорить сибирские земли. Вменялось казакам в задачу и завоевание земли Мангазеи, изобиловавшей пушным зверем. И хотя до Мангазеи дело не дошло, Сибирское ханство действительно было разрушено за несколько месяцев...
"СИБИРСКОЕ ВЗЯТИЕ"
Сибирские татары вели полукочевой образ жизни. У каждого племенного князька был свой укрепленный городок. Помимо татарских отрядов в войске сибирского хана были воины местных племен: хантов и манси, ненцев, барабинцев и других. У Кучума была ногайская гвардия. Но, отправив своего сына, царевича Алея, через Урал для войны с русскими, Кучум ослабил свои силы наполовину. Строгановы и Ермак понимали это, поторапливаясь со снаряжением экспедиции. Особенно много взяли пороху и свинца: от этого зависел успех предприятия. На поле боя воины Кучума использовали традиционную для кочевников тактику маневрирования и засыпания противника стрелами в конном строю. Умели они сражаться и пешими, но не имели никакого представления, как поступать с противником, появляющимся с воды...
В "сибирском взятии" поражает несколько вещей. Но прежде всего, конечно, стремительность. Дружина Ермака приняла участие в отражении набега царевича Алея на строгановские земли. В отместку тот разорил Соликамск и осадил Чердынь — городок к северу от владений Строгановых. Строгановы, несомненно, знали об этом, но, кажется, все это послужило только к тому, чтобы ускорить поход. Воинству Ермака предстояло подняться до водораздела 300 километров, прорубить просеки для волока стругов на восточную сторону Уральских гор, а затем, найдя истоки речек, что впадают в Тобол, сплавиться 1200 километров до Кашлыка, столицы Кучума. Почти невероятно, что с Чусовой на Иртыш, через Урал, казаки добрались за три месяца. Казаки бросили на склонах Уральских гор несколько тяжелых стругов, тут же срубили легкие — и ринулись навстречу ничего не подозревающему врагу.
В это время чердынский воевода, осаждаемый то войском царевича Алея, то ордой пелымского князька, союзника Кучума, отписал царю письмо с жалобой на Строгановых за то, что во время набега братья самовольно послали в Сибирь разбойный отряд казаков, оставив без охраны пермские территории. Царь Иван рассвирепел и отправил Строгановым "гневную грамоту", обвинив их в "воровстве и измене". Чтобы не подвергнуться опале, Строгановы спешно выехали в Москву для объяснений с царем. Вероятно, это случилось не ранее весны или лета 1583 года. Однако к этому времени на руках у Строгановых был уже козырь: письмо Ермака о "сибирском взятии". Строгановы поклонились царю и широким жестом просили Грозного взять наконец Сибирь под свою руку.
К этому моменту с начала похода не прошло и года.
...В верховьях рек, катившихся с Урала на сибирскую сторону, шли поначалу совсем дикие места. Но и когда появились селения, казаков особенно никто не беспокоил. Лишь однажды сторожевой корабль был захвачен вогулами (манси), но что делать с казаками и с кораблем, они не знали. Когда, к их удивлению, по воде за первым кораблем показалась целая флотилия, они бежали. Случались еще мелкие стычки, но, как правило, достаточно было несколько раз выстрелить из ружья, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу.
Кучум сидел в Кашлыке и ждал вестей о падении пермских городов. Он не знал, что время его истекает, ибо на Тоболе появились уже какие-то "казаки".
Казаки, однако, теперь шли сплошь через татарские улусы и не могли более остаться незамеченными. Недалеко от устья Тобола они разгромили юрт главного сановника Кучума, Карачи. Это вызвало ярость при ханском дворе. Осознав грозившую опасность, Кучум разослал гонцов во все стороны. В результате, когда Ермак оказался под Кашлыком, на берегу его встречало огромное и грозное с виду войско под командованием Маметкула. На каждого казака приходилось человек по тридцать.
Казаки сошли на берег и выдержали натиск всего войска на Чувашевом мысу. Многолетние войны научили казаков использовать преимущества вооружения. Когда казачьи струги встречались на море с вражескими судами на расстоянии выстрела, казаки бросали весла и палили беспрестанно с одного борта, в то время как их товарищи, сидя на другом борту, перезаряжали пищали. На Чувашевом мысу произошло что-то подобное: произведя высадку, казаки спровоцировали татар на атаку и встретили их ураганным огнем. Нападавшие мгновенно утратили волю. Бежали татары, за ними манси, был ранен Маметкул, последняя попытка атаковать казаков кавалерией захлебнулась, не дожидаясь конца сражения, бежал и сам Кучум. После чего оставшиеся в живых татары ушли, бросив столицу, а оставшиеся в живых казаки, "утрудившись" в бою, заночевали в спокойном месте и только на следующий день вошли в Кашлык.
Победа была одержана 26 октября 1582 года. Через неделю-другую реки сковал лед. Возвращение стало невозможным. Впереди была зима. Казаки не унывали, устроили себе теплые землянки, из чего явствует, что Кашлык был, собственно говоря, стойбищем! И хотя казацкие зипуны плохо грели, мехов казаки взяли много и как могли утеплялись ими.
В декабре 1582 года случилось второе сражение, которое решило судьбу Сибири. Ермак послал два десятка казаков на озеро неподалеку, чтобы запастись рыбой. Ничего не подозревающие ермаковцы неожиданно столкнулись с разъездами Маметкула и почти все были перебиты. Однако оставшиеся в живых прибежали назад и рассказали обо всем Ермаку. Атаман немедленно бросился вдогонку за татарским войском. В урочище Шаншинском казаки настигли главные силы врага. То была "брань велия на мног час". На этот раз силы татар не дрогнули под дружными залпами, и перед казаками встал единственный выбор: победить или умереть. Войско Маметкула было наголову разбито на Абалацком озере.
Документы посольского приказа сообщали потом о 10 тысячах убитых. Несомненно, эта цифра преувеличена. Но и без этого победа имела колоссальные последствия: у Кучума не было больше ни столицы, ни войска. Фактически Сибирское ханство перестало существовать....
Поразительно, что историческое присоединение Сибири к России было тогда же утверждено в Кашлыке коллективным решением вольного товарищества казаков. Но они понимали, что им не удержать Сибирь, если не пришлют помощи: хлеба, пороху, но прежде всего — людей. И тогда, сидя в Кашлыке, Ермак написал письмо царю Ивану Грозному, даруя ему присоединенную Бесконечность...
Казалось, до полного разгрома Кучума осталось совсем немного: ханство стало распадаться, не выдержав столкновения с казаками. Народы-данники отказывались платить Кучуму дань или привозили ее в Кашлык. Фольклор хантов донес исторические предания о Ермаке: "Остяки с Ермаком не воевали. Когда Ермак пришел, то наш вождь встретился с ним, встали друг напротив друга и поменялись, передавая из рук в руки лук и ружье: тот нашему ружье, а наш — лук". В другой песне поется, как семь шаманов думали семь дней и в результате решили подчиниться и платить дань.
Кроме того, в татарской верхушке начался раскол. Один из приближенных Кучума дал знать казакам, что Маметкул разбил свои кочевья на реке Вагае, в 100 верстах от Кашлыка. Ермак немедленно отобрал до полусотни "резвых" людей и послал их на Вагай. Отряд шел без отдыха. На утренней заре казаки напали на кочевье Маметкула, окружили его шатер и взяли в плен. Воины его разбежались. У Кучума не было теперь ни войска, ни полководца. Когда Маметкул был доставлен в Кашлык, Ермак долго говорил с ним через толмача, склоняя перейти на русскую службу...
Летом 1583 года Ермак прошел мимо татарских улусов по Иртышу и Оби до остяцкого Назыма. После чего отправился воевать Пелымское ханство на Тавде. Зачем это было ему нужно? Пелымское княжество манси долгие годы вело войну сначала с Кучумом, а потом с русской Пермью. Князь Аблыгерим был для казаков в Сибири едва ли не самым опасным противником после Кучума — у него было до 700 воинов. Но разгром Пелымского княжества позволил бы казакам привести к дани восточную часть Сибирского ханства, а главное — овладеть удобным путем из Сибири на Русь. С боями Ермак добрался до Пелыма, но штурмовать укрепленное городище не решился. Атамана смутили также показания манси, захваченных на Тавде: все они в один голос твердили, что никакого пути с Пелыма на Русь нет. Шаманы твердили то же самое: "Через Камень, хотя и думаешь, не пройдешь: дороги нет!" Разумеется, они знали о существовании лозвинского пути из Зауралья в Пермь. Но их устраивало то, что казаки стоят подальше от них, в Кашлыке. Чандырский жрец уверенно предсказал Ермаку победу над Кучумом: "И о том, — отметил кунгурский летописец, — идольское пророчество сбылося, а о смерти его [Ермака] не сказал".
ПОМОЩЬ ИЗ МОСКВЫ
С наступлением лета 1583 года из Кашлыка в Москву выехало казацкое посольство. Оно прибыло в столицу в самое неподходящее время: Грозный очень ослаб. Борьба придворных партий, болезнь царя, казалось, вообще угрожают успеху посольства. Однако когда Грозному доложили о прибытии гонцов Ермака из Сибири, он оценил важность привезенных известий и отдал приказ о подготовке "зимнего похода" в Сибирь. В связи с этим посольством возникло множество сказок. Утверждается, в частности, что главою посольства был Иван Кольцо, которому за добрую весть царь простил все его преступления. Также упорно предание, что, отправив в Сибирь воеводу Семена Болховского, царь передал с ним подарки Ермаку: серебряный ковш, шубу со своего плеча и два панциря, в которых Ермак якобы и утонул. Документы Чудова монастыря утверждают, что посланцами атамана, передавшими дары обители, были Савва Сазонов и Иван Черкас Александров.
В Сибирь же царь отправил воевод Болховского, Киреева и Глухова с отрядом в 300 человек на 15 стругах.
...Зима 1584/85 года выдалась не только суровой, но и голодной: отступив в верховья Иртыша, Кучум перекрыл торговые пути, связывающие Сибирь и Среднюю Азию, откуда обычно купцы в обмен на меха доставляли хлеб. Когда на Тобол пришел наконец отряд Болховского, казаки встретили его ликованием, щедро одарили стрельцов "мягкой рухлядью", но каково же было их разочарование, когда они узнали, что отряд не доставил никаких припасов! Только царские подарки...
Жестокий голод в первую же зиму "подобрал" почти всех стрельцов. Так что прибытие отряда Болховского не облегчило, а только усугубило положение казаков. Кроме того, царь Иван Васильевич не считал благоразумным оставлять казаков в завоеванном крае и предписывал Ермаку возвращаться "к месту службы". Воевода Болховский, которого прочили в наместники Сибири, в первую же зиму умер от голода. Его товарища, Ивана Киреева, казаки отправили в Москву с пленным Маметкулом, едва только вскрылись реки. А казаки так и остались в Сибири. Остался с ними и Ермак. Он не мог покинуть товарищей по оружию. Дорого далась казакам голодная зима: на каждого выжившего приходилось четыре-пять мертвецов. Отряд совсем истаял, и Ермак старался избегать стычек. Теперь только чудо могло спасти его.
И оно, казалось, произошло: весной к Ермаку прислал гонцов Карача — бывший главный визирь Кучума. По словам послов, Карача повел с Кучумом собственную войну, но для решительной победы ему нужна была помощь хотя бы небольшого отряда казаков. Сошелся казацкий круг. Риск был немалый. Но и положение отчаянное. И казаки решили отправить в помощь Караче отряд из 40 человек во главе с Иваном Кольцо. На союзничество, на помощь рассчитывали казаки, принимая на кругу свое решение.
Иван Кольцо добрался до улуса Карачи, и тот принял его гостеприимно. Но казаки допустили оплошность: не затребовали от бывшего визиря заложников в обеспечение своей безопасности. В честь казаков устроен был пир, во время которого татары внезапно напали на них и перебили до последнего человека...
После этого войско Карачи двинулось на Ермака. Тот увел казаков на вершину крутого яра в Кашлык. Ермак был окружен, но татары не спешили нападать на него, выжидая, когда голод сделает свое дело. Они испортили струги, чтобы отрезать казакам путь к отступлению. Долго ждал Ермак, когда можно будет нанести противнику смертельный удар. Лазутчики, пробравшись в татарский лагерь, узнали, где находится юрта Карачи и когда меняется ночная стража. Лишь после этого на рассвете они напали на него. И все-таки хитрый Карача сумел улизнуть, хотя оба его сына и вся стража погибли. Войско, оставшееся без предводителя, не сразу дрогнуло: бой длился до полудня, и опять разбитые горсткой казаков татары вынуждены были отступить.
"...ВО МРАКЕ МОЛНИИ БЛИСТАЛИ..."
Летом 1585-го дела Ермака обстояли хуже, чем три года назад: тогда в двух решающих сражениях войско Кучума было разбито и конец его казался близок. Но теперь против Ермака воевали два сильных и опасных зверя: у одного он отнял ханство и сына. У другого — войско и двух сыновей. К тому времени у ермаковцев почти кончился порох, но и Кучум, и Карача избегали открытого боя с казаками. В столкновениях этого последнего лета они сражались как демоны.
Но Кучуму удалось заманить Ермака в ловушку. Приманкой стали бухарские купцы. В начале лета они объявились в Кашлыке и пожаловались, что Кучум не пускает их торговать в Сибирь. Это не было ложью: Кучум хотел попросту уморить казаков голодом. Ермак же обещал обеспечить проход бухарскому каравану, прося взамен хлеб и другие припасы. А что было делать? Казаки не знали, когда придут подкрепления из Москвы, а опыт голодной зимы подталкивал их озаботиться провиантом. В последний поход навстречу каравану с Ермаком на стругах ушло всего 100 человек. За ними зорко следили объединенные отряды Кучума и Карачи. Ермак с дружиной отправился на устье Вагая, чтобы дождаться прохода бухарских судов. Караван не показывался. Казаки поднялись по реке километров на 30, но никого так и не повстречали. Они вернулись к устью, вышли в Иртыш. И уже тут причалили струги и заночевали на берегу. "Ночь была дождливая и бурная. Все казаки заснули глубоким сном. Татары напали на них и начали резать сонных, — пишет Николай Костомаров. — Ермак, пробудившись, бросился к своему стругу, но струг стоял далеко от берега. Он бросился в своей броне в воду и утонул...".
Есть и другой, героический финал этой истории: "Прикрывая отступление отряда, Ермак отбивался от наседавших врагов, пока не был ранен и не свалился в воду", — пишет Руслан Скрынников. Он же резонно замечает, что все подробности того, что Ермака увлекли на дно два тяжелых панциря — подарок царя, — носят легендарный характер. Воины надевали панцири лишь перед боем. Никогда никто из них не спал в доспехах. Во время ночной резни у Ермака едва ли было время облечься хоть в один доспех.
Помимо Ермака во время ночной резни погибло всего 10 человек. И тем не менее операция удалась. Уцелевшие казаки вместе с присланным из Москвы Иваном Глуховым не в состоянии были без Ермака держаться против Кучума. Они покинули Кашлык и поплыли на стругах вниз по Иртышу в Обь, а оттуда через Югорские горы проторенной дорожкой на Печору. "Таким образом, Сибирь была покинута, и, казалось, все плоды подвига Ермака погибли..." — подытоживает Костомаров.
Однако во всей механике русской жизни что-то невидимо изменилось: Ермак открыл Руси Московской новый Мир, засасывающе огромный Мир Азии. Такого измерения у государства Московского тогда еще не было. Это была иная размерность бытия. Политической и культурной экзистенции. Как ни странно, и русские как активная сторона, и сибирские народы как принимающая оказались готовы к этому. В этом смысле колонизация Сибири была предопределена: в 1587 году воевода Даниил Чулков заложил Тобольск. В 1598-м воевода Андрей Воейков наголову разбил наконец Кучума. Тот бежал в Ногайскую Орду, где и был убит. С 1592 года, когда основан был Пелым, до 1604-го, когда заложен был Томск, на территории бывшего Сибирского ханства было построено восемь городов и крепостей. Колонизация шла чрезвычайно быстро. Костомаров по этому поводу заметил: "Казаки составляли самую деятельную часть населения в этих странах, и в ряды их входили не одни природные русские, но также татары, пленные литовцы, немцы. Это сословие проникалось одним духом, увлекалось одним стремлением отыскивать "новые землицы", подчинять новые народы и заставлять их платить ясак". Первые контакты цивилизаций всегда чувственны и грубы. Но вслед за казаками шли купцы, за ними крестьяне, настилались гати, строились избы и мосты, и в бесконечной империи пространства, которая распахнулась для России Сибирью, помаленьку водворялась русская жизнь...
Поразительно: через пятьдесят лет после гибели Ермака русские достигли Тихого океана.