Найти тему
ПОЛНАЯ МЕТАФИЗИКА

ГЕРОЙ НЕ ТОЙ ОРИЕНТАЦИИ

Представление Карло командиру артиллерийской батареи капитану Корелли по случаю прибытия к новому месту службы на греческий о. Кефалиния (кадр из фильма «Мандолина капитана Корелли»).
Представление Карло командиру артиллерийской батареи капитану Корелли по случаю прибытия к новому месту службы на греческий о. Кефалиния (кадр из фильма «Мандолина капитана Корелли»).

Один из ключевых персонажей романа известного английского писателя Луи де Берньер «Мандолина капитана Корелли» итальянский солдат по имени Карло, великан и богатырь, человек необыкновенной отваги, награжденный за свои подвиги боевыми наградами. Он погибает, закрыв собой своего командира, когда их, попавших в плен, расстреливают немцы. И делает он это потому, что был влюблен в капитана Корелли. Дело в том, что Карло был геем. Правда, его нетрадиционная ориентация ограничивалась платоническими чувствами. В одноименном фильме 2001 года, снятом по этому роману (в русском прокате «Выбор капитана Корелли») эта сюжетная линия опущена.

Капитана Корелли в исполнении Николаса Кейджа (кадр из фильма «Мандолина капитана Корелли»).
Капитана Корелли в исполнении Николаса Кейджа (кадр из фильма «Мандолина капитана Корелли»).

До перевода в часть Корелли, Карло был влюблен в своего однополчанина солдата Франческо, с которым воевал во время итало-греческой войны (1940-1941 гг.). Франческо погиб у него на руках. Эта сцена одна из самых сильных в романе Луи де Берньер. Она описана от первого лица:

«В траншее Франческо, хромая, подобрался ко мне с безумным взглядом. Он заговорил со мной впервые за последние недели. «Сволочи! Сволочи!» – прокричал он. «Посмотри», – сказал он и закатал штанины. Я увидел пурпурные язвы белой смерти. У Франческо в глазах блеснуло изумление, и он потрогал гноящуюся плоть. Опустив штанины, он проговорил: «Хватит, Карло. Это чересчур. Все кончено». Обхватил меня руками и поцеловал в обе щеки. И зарыдал. Я чувствовал, как он дрожит у меня в руках. Он достал из кармана мышонка Марио и отдал мне. Взяв винтовку, он стал карабкаться через бруствер траншеи. Я ухватил его за лодыжку, чтобы удержать, но он ударил меня прикладом по голове. Он медленно двигался к окопам противника, через каждые пять шагов останавливаясь и стреляя. Греки оценили его геройство и не стреляли в ответ. Храбрых солдат они предпочитали брать в плен, а не убивать. Рядом с ним разорвалась мина, и он исчез в дожде желтой глины. Наступила долгая тишина. Я увидел, как что-то пошевелилось там, где раньше был Франческо.

Кадр из клипа на песню «Coat of Arms» об итало-греческой войне шведской группы Sabaton.
Кадр из клипа на песню «Coat of Arms» об итало-греческой войне шведской группы Sabaton.

Я положил винтовку и вылез из траншеи. Греки по мне не стреляли. Я добрался до Франческо и увидел, что ему снесло часть головы. Осколки черепа казались серыми, их окутывала пленка густой крови. Частью она была ярко-красной, частью малиновой. Он всё еще был жив. Я опустился на колени и взял его на руки. За зиму он так истощал от тягот, что был легким, как воробушек. Я стоял, повернувшись лицом к грекам. Я открывался навстречу их винтовкам. Наступила тишина, затем раздался крик из наших окопов. Кто-то один хрипло кричал: «Молодец!» Я повернулся и понес безвольную ношу к нашим позициям.

Итальянская пехота в атаке.
Итальянская пехота в атаке.

В траншее Франческо прожил еще два часа. Его кровь пропитала рукава и полы моей гимнастерки. Его изуродованная голова покоилась у меня на руках, как голова ребенка, а губы произносили слышимые только им слова. Слезы текли по его щекам. Я подбирал их пальцами и слизывал. Нагнувшись, я прошептал ему на ухо: «Франческо, я всегда любил тебя». Глаза его открылись и встретились с моими. Он удерживал мой взгляд. С трудом прокашлявшись, он вымолвил: «Я знаю». Я сказал: «Но я же никогда не говорил тебе об этом». Он улыбнулся, медленно и сдержанно, и проговорил: «Жизнь – сука, Карло. Мне было хорошо с тобой». Я увидел, как свет стал меркнуть в его глазах и он начал долгое медленное путешествие в смерть. Морфия не было. Должно быть, агония его была невыносимо мучительна. Он не просил меня пристрелить его; вероятно, в самом конце он полюбил свою исчезающую жизнь.

Итальянские солдаты на позиции в горах Греции.
Итальянские солдаты на позиции в горах Греции.

Я сам похоронил его. В нашей траншее я выкопал глубокую нору, которая постоянно заполнялась коричневато-желтой водой. Придавил труп камнями, чтобы он не всплыл на поверхность. Я похоронил его там, где обитали гигантские крысы и крохотные козы. Я стоял над его могилой и лопатой забивал до смерти крыс, пришедших отрыть труп. Мышонка Марио я положил ему в нагрудный карман, над сердцем».