Дилогия
1.
Окровавленный обрубок руки коснулся каменных плит, звякнул зажатый в мертвом кулаке меч.
Через мгновение вслед за рукой отправилась и голова стражника, буравя ночь жутко вытаращенными глазами.
Трайер аккуратно вытер об одежду убитого свой клинок – одноручный северный меч: длинный, прямой, обоюдоострый.
Осторожная кошачья поступь и полное отсутствие доспехов делали его невидимым в безлунной ночи. Редкие дымные факелы лишь мешали стражам пристальнее вглядываться в окружающие их тени. И когда из-за пределов круга света внезапно выныривало жало клинка, только хрипы успевали вырваться из пропитых глоток.
Замок спал, как огромное чудовище, не подозревая, что маленькая смертоносная игла тянется к самому его сердцу…
Толстяк с боевым топором, дремавший на лавке у подножия лестницы, ведущей в Главную Башню, шурша кожаным доспехом, повалился на бок. Под ним растекалась кровавая лужа. Трайер переступил через труп и осторожно начал подъем.
На каждом пролете сидел гвардеец. Но лишь шестой из них не спал.
Увидев незнакомца с обнаженным мечом в руке, он схватил свою саблю и, истошно крича, бросился в бой.
Трайер умело парировал удар и, сделав ложный выпад, отрубил у охранника ногу у колена. Затем милосердно прикончил беднягу.
Услышав крики, внизу засуетились. По двору замелькали красные отблески факелов. Слава Богу, в Главной Башне было лишь семь пролетов. На самом верху Трайера ждал тщедушный старичок, неумело сжимавший в обеих руках старинный короткий меч…
Трайер вошел в заветную дверь и тут же заложил ее оказавшимся неподалеку засовом. Теперь очнувшаяся наконец-то стража не скоро проникнет сюда: он успеет закончить то, зачем пришел.
Комната была ярко освещена множеством свечей. В дальнем ее конце, у окна напротив двери, стоял Барон. Сна не было у него ни в одном глазу.
- Еще один претендент? – без выражения спросил он и взял лежавший на столе степной ятаган прекрасной работы, с эфесом, инкрустированным рубинами, казавшимися в красноватом свете налитыми кровью глазами чудовища.
- Сегодня ты погибнешь, - гордо провозгласил Трайер. – Тирания падет и воцарится мир и благоденствие во всей Долине, что лежит между Морем и Горами.
Барон, ничего не ответив, мрачно кивнул и, опрокинув кресло, ринулся в атаку.
Они кружили по комнате, обмениваясь выпадами: достойные противники, прощупывавшие умение врага. Видно было, что у каждого из них припрятаны в рукаве свои козыри, которые войдут в игру в самый неожиданный момент.
Барон метнул в Трайера канделябр и рубанул изо всех сил по руке, сжимавшей меч. Трайер грациозно отбил оба нападения, и, получив психологический перевес, оттого что избежал смертельной опасности, сделал глубокий отчаянный выпад, надеясь одним ударом завершить бой.
Но оказалось, что Барон был готов к этому. Он отпрыгнул в сторону и направил ятаган в голову врага.
Трайеру пришлось упасть, чтобы избежать поражения, и тогда он, извернувшись, ударом двух ног отправил противника в полет через всю комнату. Они вскочили одновременно, уверенно сжимая в руках оружие.
Дверь уже трещала от ударов тарана, когда он, наконец, одним уверенным движением раскроил вражеский череп. Он подошел к окну, отхлебнул вина из стоявшего там бокала и положил на стол свой окровавленный ятаган.
2.
- Наши шансы?
- В районе четырнадцати процентов!
Грохнул взрыв, отсек тряхануло.
- Не люблю играть на плохую сдачу, особенно когда ставки так высоки!
- Ты прав! Опасно блефовать за одним столом со Смертью, да еще когда банк мечет Удача.
Снова тряхануло, свет стал слабее.
- Но выбирать не приходится!
И Капитан выпрыгнул из рубки в коридор. Бортмеханик последовал за ним.
На полпути к реактору грохнуло так, что пол пошел буграми, Бортмеханик угодил ногой в трещину. Его крик потонул в треске обшивки.
Но Капитан, почувствовав неладное, развернулся и бросился на помощь. Их руки встретились, как раз когда трещина превратилась в пропасть, открывавшуюся в бездонный грузовой отсек.
Бортмеханик стоял на коленях на краю бездны, переводя дыхание.
Внезапно обезумевшая автоматическая дверь, до того закрывавшаяся и открывавшаяся в бешеном гипнотическом ритме, вылетела из пазов и начисто срезала четыре пальца на левой руке Капитана. Он взвыл от боли и прижал изуродованную конечность к груди.
Они неслись по переходам и лестницам, не доверяя ни лифтам, ни эскалаторам.
Вылетев из тесноты коридоров в огромную Генераторную, они на секунду остановились, поразившись царившему здесь порядку, в то время как весь корабль погрузился в хаос.
- Вот что значит бордовый уровень безопасности! – в восхищении прошептал Капитан, позабыв даже о дикой боли в изувеченной руке.
- Быстрее! – бросил Бортмеханик.
Они стояли перед щитом Ручной Регуляции Распределения Энергии.
- Значит, так, еще раз, - быстро, но без суеты говорил Бортмеханик. – Надо отключить основное питание и в тот же момент включить аварийное. Обычно это делается автоматически, но сейчас вся техника приказала долго жить, так что придется поработать нам. В чем наша проблема? Если выключение основной энергии произойдет чуть раньше, чем включение аварийной, то избыток энергии, который образуется в реакторе, взорвет его. Если наоборот – мощности его не хватит, произойдет вынужденное отключение всех систем и начнется немедленная консервация реактора и переход на аккумулятор. А это означает, что система жизнеобеспечения будет поддерживаться лишь в жилых отсеках. Генераторная в их число не входит. Запас времени между двумя операциями настолько мал, что наши шансы…
- Четырнадцать, - выдохнул Капитан. – Вернее между десятью и восемнадцатью. Так, ты – к основной, я – к аварийной. Переключаем на счет три… не на четвертый предполагаемый, а на три!
- ОК.
- Раз, два…
***
Бугристая уродливая голова быстро высунулась из смрадного болота и длинный язык ловко ухватил пролетавшего мимо птеродактиля. Тварь медленно, с наслаждением истинного гурмана пережевывала добычу, когда новорожденное солнце больно ослепило привыкшие к полумраку глаза.
