Вот стою я, человек разумный, приехал сюда на грохочущей железной змее, стремительном поезде №6520 Москва – Икша, его создали люди, чтобы покорять расстояния. А еще представители моего вида сочинили Симфонию №5, изобрели утюг и летали в космос. Все это не имеет никакого значения, размышляю я, протирая Фридриха от пота влажной губкой. Кто вообще я? Зачем пришел на этот свет? Чего я стою? Ну и другие мысли, над которыми бесконечно бьются человеческие философы, поэты и, периодически, все остальные люди.
А Фридрих возвышается надо мной, блестит идеальной породистой гривой и, кажется, точно знает себе цену — ну примерно как однокомнатная квартира в Москве. Его родословная тянется уверенной линией из XVIII века: тогда разведением ганноверской породы начал заниматься сам английский король Георг II и в итоге вывел совершенную спортивную лошадь — такие сейчас и побеждают в мировых соревнованиях по конкуру и выездке. В немецком городе Целле до сих пор плодит чемпионов конный завод, который основал король.
А вот как все началось у нас, коневодов. В первый рабочий день, около семи утра в понедельник, мы с фотографом вывалились из мерзлой электрички — на службу нам к восьми. Вокруг в кромешной зимней тьме заносило снегом деревню Сухаревские Горки, окруженную еловыми лесами. Тут-то и находится одна из крупнейших в стране конюшен, куда мы устроились работать.
Конюшня, длинное одноэтажное здание, все тут сделано не для людей: около трехсот просторных денников, солярии для животных, душевые, аппараты для вибротерапии (воздействуют на кожу лошадей с помощью вибраций), а еще ветклиника с лошадиным стоматологическим кабинетом. Владельцы животных, конечно, состоятельные люди, аренда денника в месяц стоит 30 000 рублей. Вот Борис Никанорович, вообще-то он купил жеребца для дочери, но и сам пытается наладить с ним контакт. Сегодня — не удалось. Борис сумрачно опустился на лавку, засопел, скоро махнет рукой и отправится управлять небольшой фабрикой по производству конфет.
По бетонному полу шагает наш непосредственный начальник, темноглазая Наталья Захарова, тренер и мастер спорта по выездке.
– Я работаю с десятью лошадьми, но вам доверю двух, вы же неопытные коневоды. Кратко рассказываю про подопечных: Ренуар покладистый, уже не выступает, а с Фридрихом только начали тренироваться, он с характером, ему восемь лет, самый расцвет для спортивной лошади.
Наташа вручила нам с Ваней по потертому пожилому ведру, сказала обрезать подгнившие куски моркови и покормить животных. Ваня тоскливо поглядел на меня и воскликнул:
– Помнишь, на Маврикии, как мы бежали среди закатных волн! Какие получились фотографии! А здесь что? История о том, как мы служим лошадям и чистим морковь? Я тоже есть хочу!
Впрочем, за нож все же взялся.
Система работы в конюшне устроена так: главные герои — это лошадь и наездник-хозяин. На втором плане тренер, тоже существенная персона, работает с обоими, учит их контактировать друг с другом, готовит, если надо, к соревнованиям. Важные, но второстепенные персонажи, все время в тени — конюх, который отвечает за кормление и уборку в деннике, ну и мы, коневоды.
Задача коневодов — следить за гигиеной лошади, мыть, делать массаж. И водить на тренажеры, на ежедневный лошадиный фитнес.
Время около полудня, стараюсь обжиться в новой роли. Иду в амуничную — помещение, где хранятся вещи лошадей, наездников и коневодов: всякие лошадиные шампуни, краги для верховой езды, хлысты — все это стоит и свисает с полок. Я сюда пришел за мазью для Ренуара, чтобы обработать ему копыта. Ренуару десять лет, у него не такая блистательная родословная, как у Фридриха. Русскую верховую вывел еще в XVIII веке граф Орлов-Чесменский (вначале она называлась Орлово-Ростопчинская.
Мимо Ваня ведет Фридриха в «шагалку», где мы с представителем русской верховой уже побывали. «Шагалка» — тренажер, что-то вроде человеческой беговой дорожки, только круглой и закрытой, разделенной на шесть отсеков. Заводишь лошадь, закрываешь железную дверь, нажимаешь кнопку. Через десять минут забираешь слегка вспотевшего подопечного.
Обработал Ренуару копыта и сел передохнуть на ведро, а из-за прутьев денников на меня смотрят бесценные лошади. Всех зовут экзотически: Эвклид, Мелетий, Нектарий. Никаких Вань или, только не это, Антонов. Вон торчит интеллигентная морда Кверидо, он, как и Фридрих, ганноверской породы: в 2013 году стал самым дорогим жеребенком традиционного аукциона в немецком Ганновере.
Вскоре коневоду Антону с ведра приходится встать, захватывающие приключения продолжаются — я покорно веду блистательного Ренуара в солярий, маленький загон, где сверху висят лампы. Такая вот работа: завожу, привязываю, нажимаю кнопку. Таким образом лошадь, проводящая большую часть времени в помещении без солнца, получает свою дозу витамина D.
Ну да, думаю я, работа коневода, конечно, важная, но совершенно бесславная. Ну хоть чуть-чуть бы лучей славы? Нет. Типичные летние Олимпийские игры: наездник в роскошных бриджах, жеребец со сверкающей гривой, зрители возбужденно шумят, а где-то в тени — неизвестный коневод мнет свою понурую бейсболку. Пока веду Ренуара назад в его денник, думаю, что точно в такой же ситуации был и слуга д’Артаньяна Планше: пока мушкетер изысканно побеждал врагов, спасал королев, Планше ухаживал за его лошадьми, только и делал, что подавал их запыхавшемуся герою.
Ура, конюх Володя, такой же герой в тени, остановился поболтать со мной. Рядом с Володей — его телега, полная отборного сена.
– Сено должно быть приготовлено из очень хороших трав. Иначе, прости меня боже, колики, и это в лучшем случае!
Володя относится к лошадям уважительно.
– Они не глупее нас! Знал я Августина, тот как посмотрит, а взгляд умнее, чем у моей соседки по квартире. А она — преподаватель английского!
Мы работаем коневодами четвертый день. Вот я привычно скребу скребницей по телу Ренуара — обязательная процедура после занятий на манеже: нужно удалить излишки кожного сала, отмершую кожу, грязь, пыль и высохший пот.
Вообще-то я уже и сам порядком вспотел, пока тер Ренуара. Ах, кто бы с меня стер отмершую кожу! Весь мир вертится вокруг этих парнокопытных! Что там пишут в учебниках? Лошадей приручили представители ботайской культуры три тысячи лет назад? Ха-ха, нет, это они нас приручили!
Вычесываем гриву, водим в солярий, постоянно строчим произведения, в которых воспеваем этих животных. Как-то и Сергей Есенин не удержался («Сойди, явись нам, красный конь...») и Николай Заболоцкий не совладал с собой («Лицо коня прекрасней и умней…»), а Агния Барто вообще написала прямую рекламу («Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко»).
Ренуар утешающе лизнул мне руку. Рабочий день окончен, мы с Ваней вышли из конюшни и отправились к железнодорожной станции. Падал снег, какие-то сутулые люди ежились от холода на сером перроне.
Тут я вспомнил блестящую гриву Ренуара, его аристократическую осанку, внимательный взгляд. Нет, подумал я, пожалуй, я тоже порабощен, как и все человечество. Но мужчина, уверен, имеет право иногда дать себя поработить и очаровать. «Мы пойдем с конем, по полю вдвоем...» — банально запел я, глядя в мутное окно электрички.
Специально для Men's Health Russia.
Фото Ивана Дементиевского.
Zorkinadventures. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить свежие публикации!