– Ваши романы разворачиваются каждый раз в новом времени. «Лавр» – это русское, да и не только русское, и европейское, и ближневосточное средневековье. «Авиатор» – это XX–XXI век, а «Брисбен» – это семидесятые–девяностые годы XX века. Это не тяжело – каждый раз выходить из одного времени и глубоко погружаться в другое?
– Это было бы тяжело, если бы я относился ко времени всерьез. Но поскольку я считаю, что время – это фикция и это то, что дано нам по слабости нашей, ну просто чтобы события не скапливались и мы могли воспринимать их постепенно... С точки зрения вечности времени нет, поэтому можно относительно спокойно с ним обращаться, манипулировать им. Так что с этим все в порядке.
– Можно ли назвать роман «Брисбен» автобиографическим или нет? Потому что в нем все-таки очень много того, что имеет отношение и к вашей жизни.
– Знаете, мне пришла в голову такая аналогия. Допустим я одел манекен полностью в свою одежду, он очень похож на меня, особенно если в очках. Но это абсолютно не я, что ни надевай.
То есть я одел своих героев или, в частности, главного героя в свои биографические одежды, но не более того – это совсем другой человек.