В разных вариациях история возвращения блудного сына повторяется во множестве художественных произведений. Это история о попытках оставить то, что имеешь, отправиться на поиски нового (или самого себя), испытать радость от новых достижений и горесть неудач и разочарований, а затем вернуться обратно, но уже изменённым. Это история прослеживается чуть ли не в каждом роуд-муви. Каждой драматургической конструкции, в основе которой лежит движение героя (реального физического или метафорического) из пунка А в пункт Б.
Этот сюжет часто повторяется в истории — инициации героя. В этом случае даже если сюжет не предполагает, что герой возвращается в то физическое пространство, с которого началось повествование, он в конце остаётся самим собой, но уже с багажом нового опыта. Т.е. фактически он повторяет все стадии архетипического сюжета «возвращения блудного сына».
При этом библейская история о блудном сыне не является первоисточником подобного сюжета. «Одиссея» Гомера, написанная в 18 веке до н.э., которая повествует о пути возвращения героя домой после окончания Троянской войны, в сущности эксплуатирует тот же сюжет.
Для мифологии характерно пересказывание одних и тех же историй в различные эпохи в различных культурах.
В русской литературе сюжет блудного сына использовал А.С. Пушкин - «Станционный смотритель»:
«... я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына: в первой почтенный старик в колпаке и шлафорке отпускает беспокойного юношу, который поспешно принимает его благословение и мешок с деньгами. В другой яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный ложными друзьями и бесстыдными женщинами. Далее, промотавшийся юноша, в рубище и в треугольной шляпе, пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены глубокая печаль и раскаяние. Наконец представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафорке выбегает к нему навстречу: блудный сын стоит на коленах; в перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости.»
Истории эмигрантов или об эмигрантах нередко обращаются к теме возвращения на отчизну. Кто-то из них оставил дом добровольно, кто-то был вынужден бежать в другую страну (как эмигранты «первой волны» после свержения царского режима в Российской Империи).
Произведения Газданова, Набокова, Бунина, Ремарка часто рисуют образ героя, как скитальца в чужих краях, мечтающего о возвращении на родину.
Родина (Бессмертное счастие наше...) Владимир Набоков
«Бессмертное счастие наше
Россией зовется в веках.
Мы края не видели краше,
а были во многих краях.
Но где бы стезя ни бежала,
нам русская снилась земля.
Изгнание, где твое жало,
чужбина, где сила твоя?
Мы знаем молитвы такие,
что сердцу легко по ночам;
и гордые музы России
незримо сопутствуют нам.
Спасибо дремучему шуму
лесов на равнинах родных,
за ими внушенную думу,
за каждую песню о них.
Наш дом на чужбине случайной,
где мирен изгнанника сон,
как ветром, как морем, как тайной,
Россией всегда окружен.»
Достаточно явно данный сюжет прослеживается в фильме «Солярис» Андрея Тарковского.
В финальной части фильма, когда главный герой «возвращается» в дом к своему отцу после очередного космического путешествия. Затем зритель видит, что на самом деле это возвращение является материализованной иллюзией главного героя — воплощение его мыслей и переживаний.
Гончаров во всех трёх своих знаменитых романах на «О» («Обрыв», «Обломов», «Обыкновенная история») затрагивают тему возвращения героя в отчий дом. При этом сама буква «О» символизирует круг, цикл, завершённость, гармонию.
В романе «Обломов» в главе «Сон Обломова» описывается возвращение главного героя в мир своего детства. Это идеализированный мир полного покоя и гармонии, к которой стремится герой. В «Обыкновенной истории» герой после периода жизни в Петербурге возвращается в родной дом в деревне, а затем прожив ряд событий, снова возвращается в Петербург уже другим человеком.
Возвращение — означает круг, повторение истории, зацикливание, возвращение к тому, с чего всё началось. С точки зрения драматургии «кольцевая композиция», когда финал в той или иной форме повторяет начало истории - это очень удобная конструкция.
Такой ход позволяет не только логически завершить историю, но придаёт ей дополнительный метафорический смысл. Поэтому данный архетипический сюжет активно используется не только в так называемой «элитарной», но и в массовой культуре. Многие современные американские фильмы и сериалы начинаются с истории возвращение главного героя в родной городок, в родительский дом после многих лет жизни в другом месте. Там неизбежно герой сталкивается с незавершёнными конфликтами. Разрешение которых необходимо для «закрытия гештальта» и дальнейшего развития героя.
Так начинается роман Стивена Кинга «Оно» — возвращение позврослевших героев в городок своего детства. Или более «свежий» пример - сериал «Острые предметы» («Sharp Oblects» 2018).
Карл Гюстав Юнг рассматривал мифологию как часть коллективного бессознательного. То есть как часть общечеловеческого опыта, «общая душа», которая является частью индивидуальной психики. Из этого можно сделать вывод, что история возвращения блудного сына, как один из архетипических сюжетов, близка и понятна каждому человеку, независимо от его жизненного опыта, культурной принадлежности и т.п. Сопереживание данной истории возникает на уровне подсознания.
Юнг считал, что архетипов ровно столько, сколько существует типичных жизненных ситуаций. Многие современные драматурги говорят о существовании определённого количества базовых драматургических конструкций, на которых построены все существующие истории (в литературе, кино, театре и т.д.). Многие включают в этот список базовых сюжетов историю «возвращения блудного сына» или просто «возвращения героя домой». Таким образом, история о блудном сыне - универсальная история, повторяющаяся во все времена, в каждом обществе и в жизни каждого человека.
"По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу
— Кто меня вернет?
— И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где — боже мой!
— Будет мама молодая
И отец живой."
(Генадий Шпаликов)