Оля закружилась между печкой и кухонным столом. Чай, суп, да и макароны ещё не остыли. С мороза маму надо было накормить и напоить горячим.
- Хозяюшка ты моя! – ласково проговорила мама. Оля бросилась к маме, обняла её и зарыдала.
- Что ж ты плачешь, глупенькая!
- Это я от радости, мамочка! Как хорошо, что ты дома!
- Смотри-ка, чайник закипел! Ну, давай чаёвничать будем! – мамина улыбка посветлела, в глазах появился блеск. Светлана Сергеевна тихонько поднялась, неслышными шагами прошла в комнатку, склонилась на несколько секунд над младшей дочерью, всмотрелось. Дыхание девочки было ровным и спокойным. Вернувшись в кухоньку, устроилась у стола, а старшая дочь уже ставила на стол тарелку горячего супа.
- Как же хорошо дома! Спокойно! Все целы, аж от души отлегло!
- Мама! Как ты доехала? Мы ведь тебя только завтра ждали!
… Уже давно стемнело, когда Светлана Сергеевна доехала на маленьком рейсовом ПАЗике до поворота на посёлок с главной грунтовки.
С самого утра она добиралась на таком же вот ПАЗике в течение восьми часов от областного города до районного центра. В районном центре надлежало бы ей переночевать в гостинице, спокойно дождаться следующего утра, как это делали все.
Но материнское сердце изныло без вестей и от дум о детях. Подумать только! Две недели ведь без матери, одни, зима, почти чужой посёлок и чужие люди. Кому они нужны без неё! Как они? Что с ними? С этими мыслями она вставала по утрам, с этими мыслями она укладывалась спать в областной школьной гостинице, куда съехались все учителя английского, немецкого, французского языков со всей области, со всех её закоулков. В перерывах между занятиями и дум-то других не было, только о детях и о детях. Не заболела ли младшенькая, справляется ли с хозяйством старшенькая, не обидел ли кто, тепло ли в домике, не кончились ли заготовленные продукты и немудрёные деньги, что смогла оставить им на пропитание.
Поэтому, не раздумывая, Светлана Сергеевна сразу же купила билет на ближайший автобус, чтобы проехать ещё четыре часа. И вот он тот самый поворот, к которому так стремилась .
Плохо чувствуя затёкшие за много часов без движения ноги, она вышла. Автобус невесело помигал габаритными огнями и скрылся за ближайшим изгибом дороги. Женщину окутала зимняя тьма. Стало не по себе. Нигде ни огонька. До ближайшего жилья десятки километров. И только теперь Светлана Сергеевна, эта нетерпеливая учительница и беспокойная мать, поняла всю безрассудность своего решения ехать в ночь. Но было поздно. Нужно было выбирать: или замерзать здесь, на пустынной зимней грунтовке, или идти в посёлок. А путь в посёлок был не близок и не менее труден и страшен.
Ничего не оставалось, как подхватить сумку с пожитками и идти. В кромешной тьме, различая только дорогу под ногами, Светлана Сергеевна прошагала первые пятьсот метров до реки, до ледовой переправы. Белая лента тускло отсвечивала перед ней. Везде громоздились ледяные торосы, вздыбленные куски никак не желавшей застывать реки. Но январские морозы укротили, наконец, эту бурную дальневосточную строптивицу. Она сдалась и застыла, как придётся. Ледовую переправу, как всегда, прокладывали между поднимающихся льдин. Дорога петляла, причудливо поворачивала и из-за этого была как минимум раза в два длинней, чем сама река от берега до берега.
Женщина ступила на укатанный машинами лёд, слегка припорошённый вчерашним снегом. Провалиться под лёд она не боялась. Шёл январь, с крепнущими морозами и лёд был, как звенящее стекло, толстый и крепкий. Если по такому льду ежедневно проезжали доверху гружёные машины, то вес маленькой женщины был совершенно незаметным. Плохо было другое. В это время суток, с наступлением вечера, машины уже не ездили. Сложно было передвигаться грузовику по прихотливо изогнутой дороге-переправе в темноте. Даже свет фар не спасал, и слишком велик был риск врезаться даже на малом ходу в какой-нибудь торос или льдину. Все водители старались проехать здесь засветло и не рисковать понапрасну и машиной, и грузом, и собственной жизнью.
Поэтому дорога была пустынна. Растирая щёки от январского мороза, Светлана Сергеевна старалась не смотреть по сторонам и идти как можно быстрее. Но с каждым движением сумка становилась всё тяжелее и тяжелее, а шаг всё медленнее и медленнее. Казалось ей, что идёт по реке уже целую вечность. Разминая руки, всё чаще прикладывая к носу варежку, притопывая ногами, выбралась Светлана Сергеевна, наконец, на противоположный берег. Заветный берег был также безжизнен, холоден и тёмен. В пятидесяти метрах от кромки реки начиналась тайга.
Учительница в нерешительности поставила сумку на дорогу. Предстоящие пятнадцать километров по ночной тайге устрашили больше, чем ледяные торосы, оставшиеся за спиной. Стоять на месте было страшно, возвращаться было некуда, а идти вперёд было выше её сил. Что привело эту женщину на берег зимней реки в кромешную тьму к узкой таёжной дороге, где и двум машинам-то сложно было разъехаться в светлое время суток. Что привело? Материнская любовь и стремление поскорее быть со своими детьми? Сиюминутный эмоциональный порыв и желание поскорей быть дома? Или безрассудное нетерпение, рискуя собственной жизнью, рискуя навсегда оставить детей сиротами, добраться во что бы то ни стало именно сегодня?
Перед зловеще темнеющими соснами и елями любая мысль была уже бесполезна. Остался только страх. Выбор был невелик: или замёрзнуть здесь, на берегу реки, или замёрзнуть посреди леса, или быть съеденной волками в этой же самой гуще леса, так и не добравшись до посёлка. Всё. Четвёртого не дано. Чтобы не замёрзнуть на прибрежных валунах, Светлана Сергеевна робко сделала первый шаг в сторону леса. Делать нечего, надо идти, даже если на смерть, надо идти. Уже сто раз покаялась она в том скоропалительном решении, но ничего не оставалось, только идти вперёд. Приближалась полночь, самое время волчьей охоты.
Поставьте "лайк", если Вам понравилось.
Подпишитесь на мой канал, и читайте новые рассказы.