Однако же, пора приниматься, за Машиного мужа - Костю. Вот персона так персона. Молчалив, сдержан, без запьянцовства. Словом, чувство собственного достоинства на должном уровне. Только, следуя привычке не кривить душой, должна сказать, что это чувство бесконечно попиралось Танькой.
Шумя, крича, бушуя, но не замечая этого сама, активная теща устраивала «стрелки» ни больше, ни меньше, как после второй или после третьей заводской смены Кости.
Сначала это его немного развлекало. У себя на родине в своем сельском доме он не слышал таких знаменитых голосов, как у жены и, особенно, у тещи. Смотря правде в глаза, должна заметить, что сына Славика Костя любил и часто выходил с ним на прогулку. Сначала Костины прогулки со Славиком воспринимались Танькой и Машей с относительной терпимостью. Потом существование прогулок и существование Кости стало восприниматься несколько напряженнее: «перегуляли», «не догуляли». Как-то после прогулки Костя оставил в раковине недомытый бокал и немытую вилку. Потом оказалось, после одной из прогулок Костя прямо в прихожей квартиры оставил след от своего башмака.
Тёща имела по этому поводу пространную речь с силой своего «золотого голоса» в миллион децибелов. Костю немного перекосило. Он получил в ответ: «Может, ты еще с кулаками кинешься?».
Обойма была выпущена вся до конца с помощью реплики: «Это тебе не у вас в деревне. Тут евроремонт я делала. И ты тут соплями ничего не мажь!».
Без комментариев.
Апофеозом этих неподражаемых семейных отношений стало роковое утро после третьей костиной смены, когда у него жестоко сливались глаза. Танькин крик по поводу недозавинченного кухонного крана оказался судьбоносным. Ворвавшись в комнату Маши и Кости, Танька явила собой саму неотвратимость наказания. Заметьте за страшное преступление.
На следующий день Костя сказал себе: «Сделай же что-нибудь!». И к вечеру следующего дня совершил еще более страшное правонарушение: съездил по фейсу незнакомому мужику за то, что тот не верит в Апокалипсис. Полиция пришла в квартиру Салазкиных искать Костю. Но его не было на своей кровати ни после второй смены, ни после третьей. Он уже был на Свободе.