рассказ-продолжение
Его никто не остановит, хотя на поясе у него большой нож, и это центр города, потому что он выглядит на 14 и даже 15. Но на всякий случай у него есть справка о досрочном окончании школы. Оно-то правильно: образование мальчиков сейчас не считается чем-то обязательным, главнее физическое воспитание и здоровая нервная система. А тут Серёжа далеко пошёл, в этом я по долгу службы разбираюсь. Светка, как только он получил справку, конечно, ревела, я тоже слегка волновалась — всё-таки, ещё совсем недавно я на коленях его держала, — но нюни не распускала. Созрел — должен с ветки упасть. Иначе задержится, засидится, и тогда такое может получиться — повидала я таких, пачками проходят через зал суда.
Улицы запружены машинами, — полдень, везде перерыв, работницы, служащие и руководительницы всевозможных рангов ехали на обед или развлечься. Живёт Светка на проспекте Мира и, как вы понимаете, мужчин на улицах практически не было, тем более — вооружённых. Даже привычных уже беленьких колпачков сестёр милосердия — как правило сопливых девчушек, учащихся нашего медицинского института, проходящих хирургическую практику в зоне отчуждения — также. На светофорах, когда Серёжа переходил через дороги, из кабриолетов и лимузинов на него глядели холодные глаза. Кто сказал, что расизм исчез? Он сегодня прерогатива женщины, как и многое другое, и плохое, и хорошее. Женщины всегда лучше справлялись с хозяйственными делами, с жизнью в целом. Женщины всегда и всюду главенствовали, хоть и не всегда выпячивали свою роль. Сегодня мы, женщины, впервые поделили людей не на бедных и богатых, умных и дураков, чёрных и белых, — а так, как и задумано природой: на женщин и мужчин. Ну что ж, что мужчины оказались позади — они в этом не виноваты. Мы же владеем ими настолько же, насколько нефтяной магнат, ни разу не выезжавший из столицы, кроме как на курорт, владеет нефтяными вышками в тайге. И всё-таки, они служат нам. А что вы хотели, всегда кто-то должен служить. Просто, сейчас такие времена, жизнь такая пошла, требует таких качеств, которых больше у женщин, а у мужчин практически совсем нет. Что я имею в виду? Если вдруг вы приехали из глубинки, где радио только-только недавно провели, или из государства каких-то фундаменталистов, перечислю: прагматизм, целеустремлённость, аккуратность, настойчивость в достижении цели. Да и запросы, как и цели, у женщин более практичные, — и оправданий больше. В конце концов, патриарх как был, так и остался, никто веру не отменял, и перед судом все равны, как и прежде, и по конституции. А жизнь расставила всё по местам, что тут странного?
Некоторые при виде Серёжи презрительно складывали губы. Я знаю, что это такое, на себе испытала, хоть мне и не положено. Но я же в частной жизни, а не на работе.
После выкидыша, когда выяснилось, что был мальчик, и врачи с вероятностью 98% прогнозировали ещё одного, я так и не стала заводить детей. Кому нужен ещё один мальчик, когда уже есть один — муж? У девочки в наше время гораздо больше возможностей, я говорила уже, почему. Поэтому, если родители решают обзавестись мальчиком, обычно это бывает второй, а то и третий ребёнок. А Светка, вот, решила рожать первенца, хотя УЗИ показало, что будет мальчик, и врачи дорогой клиники, куда я её всунула, вполне естественно, вежливо отговаривали. Клиника была престижная, там с клиентами работали «от» и «до». Они сами шутили, что сперва в ясли помещают мать, а уж потом ребёнка. Там и мэра жена лечилась, и вся верхушка. Помню слащавого главврача, белого, ровного, в дорогих золотых очках, всего дорого с виду. Я, между прочим, полностью согласна, что акушеры и гинекологи-мужчины лучше, и всегда были лучше — инстинктивное у них, что ли, бережное отношение, руки ли нежнее. Светка буквально заставила меня пойти на приём с ней. Помню, как он тихим, мелодичным голосов провёл всю беседу, поблескивая светлыми глазами сквозь горящую оправу очков от «Картье». Впрочем, были и какие-то медицинские противопоказания. Когда Светка пересказала мужу слова доктора, Саша — муж её — нахмурился и сказал: «Ну, и что? Мальчишка — так мальчишка. А то, протелишься — вообще ничего не получишь». Это он, конечно, на меня намекал, но я на него за это не в обиде. Что с него взять: образование среднее техническое, всю жизнь проработал на кирпичном заводе. А другую половину промаршировал или в окопах провалялся. После каждого слова он замолкал и вставлял «хмм», словно ему что-то мешало в носу, наверное, пыль кирпичная. Всё же, как-то он Светку уговорил. А после Серёжки детей у них, действительно, не было, хотя Саша вполне здоров и ещё как здоров. Серёжа весь в отца, я уже говорила. Крепкий, хорошо сложенный мальчик с не по-детски серьёзным лицом.
В военкомате, взглянув на справку, ему без слов выдали обмундирование и значок — медвежонок с флагом на боку, а его вещи забрали на хранение. Он подписал розоволицему капитану (они все в военкоматах розоволицые, ещё бы, ничего не делать) бумагу о том, что в случае смерти его вещи отходят государству. Потом ему выдали личное оружие: короткоствольное ружьё калибра 2 мм. (его ещё называют «школьником», по аналогии с известным велосипедом) с одним запасным боекомплектом; дешёвую китайскую рацию, аптечку первой помощи: гидроперит, бинт, йод. Оружейка горько пахла маслом и ещё чем-то, какой-то тухлятиной. Серёжа с невозмутимым видом ладно пристроил ружьё за спиной, чтобы ствол не мешал при ходьбе. Идти ему далеко: Военный Городок (бывшая воинская часть) находился в трёх километрах от города, а такси туда не ходят.
В следующей комнате мальчику вручили подорожный документ. Теперь ему без синенькой бумажки, с мелко набранным уставом на обороте, никуда — без документов с оружием по городу передвигаться запрещено, а других документов у него нет. А если он вздумает выбросить ружьё или, скажем, потеряет — то за это строгое наказание, вплоть до суда.
Серьёзный мальчик с винтовкой прошёл через весь город, тут и там предъявляя милиционерам подорожную. На исходе дня он покинул пределы города через восточный выезд, потом низкорослый пригород в садах, повернул на север, в сторону от трасс и вступил в полосу отчуждения. Здесь уже встречались вооружённые мужчины, смотрящие на мальчика с подозрением. Женщины встречались всё реже.
К вечеру он достиг нашего Военного Городка. Я была там незадолго до того, как военная часть прекратила своё существование, а городок вошёл в зону отчуждения, так что, здесь уже вовсю шли приготовления к ночи: вооружённые мужчины собирались группками, переговаривались громкими в сумерках голосами, слышались короткие приказы командиров, задержавшиеся гремели ложками у полевой кухни, состоящей из трёх больших самоварочных котлов на мини-грузовичке и красных пластиковых столиков. В комендатуре на противоположной окраине его документ внимательно изучил главный там армейский чин, вылезший из блиндажа. Мужчина тридцати лет со злым лицом. И напыщенный, словно не весть, какая важная птица. Говорят, 90% женщин жуткие карьеристки. В таком случае 95% мужчин — фанатики.
Серёжа очень устал, но когда командир послал его в наряд, молча отдал честь и ушёл. Кухня уже свернулась, но Серёжа всё равно не смог бы проглотить ни кусочка.
Вечер быстро сменился ночью. Здесь, в Военном Городке, давно уже никто не жил, с тех пор, как военную часть расформировали. Даже фонари давно были разбиты. Только звёзды да осветительные ракеты освещали улицы с потрескавшимся асфальтом, да редкие опустевшие строения: бывшие казармы и несколько пятиэтажек, пустырь с чахлой растительностью.
Ещё какой-то военный в блестящем от недавнего дождя плаще показал Серёже его пост, с которого он не имел права отлучаться, пока не сменят.
Друзья, сегодня литература фактически не способна прокормить. Если Вы захотите помочь пишущему автору в его работе, Вы сможете сделать это здесь. Спасибо!
или сюда 4279 0154 0008 1141 (VISA)
подписывайтесь на канал
ставьте лайки!
и ещё раз Спасибо!